Мандаринка на Новый год - Дарья Александровна Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нашу.
– А вот с этого места – поподробнее!
– Ну… зачем мне еще тебя замуж звать? Просто я один ипотеку не потяну…
– Коля! Ты купил квартиру?
– Да. Однокомнатную, но, думаю, на первое время нам хватит, она довольно просторная. А там… посмотрим.
– Так! – Люба резко садится на кровати. – Мы еще не женаты. А ты… ты уже принимаешь важные решения, касающиеся нас обоих, единолично?
– Любава…
– А если мне не понравится район? Этаж? Планировка? Что, мое мнение не имеет значения?
– Боже мой, какая грозная. – Ник со смехом повалил Любу на себя. – Меня это так возбуждает…
– Самойлов, прекрати меня лапать! Я серьезно!
– Хорошо, хорошо. Давай так. Я купил квартиру. Это просто стены на данный момент. Ты решишь, как там будет внутри. Внутренняя отделка – всё, как ты захочешь.
– Всё?
– Всё. Обои, плитка в ванной, цвет штор и прочее – всё на твоё усмотрение.
– Хм… Соблазнительно. Но недостаточно.
– Недостаточно?
– Совершенно определенно недостаточно.
– Ну… – Он провел рукой вдоль ее спины, устраивая ее на себе удобнее. – Тогда ты дашь имена нашим детям. Сама. Единолично.
Теперь она не просто оторопела. Она офигела!
– Детям?..
– Ну да, – сказал он как о чем-то само собой разумеющемся. – Раз у нас будет семья, будут и дети. Не сразу, конечно, со временем, как мы решимся. Двое, наверное. Как ты думаешь?
Он ее самым натуральным образом нокаутировал. И что сказать – Люба не знает. Одно слово «дети»… Их дети… Ее и Ника… что-то ранее неизвестное сладко сжимается внутри. Вопрос детей ее никогда не волновал раньше – они милые маленькие существа, и только. А теперь же… одно лишь слово от него, и у нее кружится голова – от самой возможности. Он использует совершенно запрещённые приёмы!
– Хорошо. – Она попыталась собраться с мыслями. – Старшего сына назову Марком.
– Старшей у нас будет дочь!
– Тогда младшего сына.
– У меня будет две дочери!
– Хочешь двух дочек?
Ник ее решил удивить сегодня всеми возможными способами.
– А как же наследник рода и прочее?
– Фигня! Вон у дядь Димы две девчонки, и он не выглядит несчастливым отцом. Да и твой отец тоже.
– Ой, как будто это от тебя зависит!
– А от кого? – Он весьма натурально демонстрирует удивление. – Пол будущего ребенка на сто процентов определяет мужчина. Так что – у меня будут две дочери.
Люба молчит. Она реально не готова обсуждать такие темы. Слишком быстро. Слишком… невероятно… волнующе. Затихает под его ладонью, утыкается в шею. А Ник поднимает ее руку, переплетает их пальцы, трогает соскользнувший с запястья вниз браслет.
– Тебе понравился мой подарок?
Она могла бы сыронизировать на тему: «А так незаметно?» Но вместо этого отвечает так же негромко:
– Да. Очень.
Он погладил шрам у основания безымянного пальца.
– Это от стекла, да?
– Да.
– Любава…
– Даже не думай!
– Что?
– Я не брошу это – и не проси. Даже не заикайся!
– Но это же очень опасно…
– Жизнь вообще опасная штука – от нее умирают.
Ник вздохнул, поднёс ее руку к губам, поцеловал шрам.
– Ладно. Но ты будешь осторожна. Очень осторожна, так ведь?
– Так.
– Бедный пальчик. – Он снова прикоснулся к ее ладони. – Пальчику больно было… Надо будет тебе выбрать широкое кольцо – тогда будет почти незаметно. Знаешь… так хочу увидеть… обручальное кольцо на твоей руке… Дурак, да?
– Нет. – Ник ее просто добивает! – А ты помнишь, что обручальное кольцо буду носить не только я? Готов увидеть обручальное кольцо, – Люба разворачивает их сплетенные руки так, чтобы была видна его рука, – на своем безымянном пальце?
– Знаешь, вот на своем пальце я хочу увидеть обручальное кольцо едва ли не больше…
– Хочешь носить обручальное кольцо?!
– Очень. – Ник серьезен.
– Почему?
– Хочу, чтобы все знали – я принадлежу одной конкретной женщине. И только ей. Я твой. И я хочу, чтобы все это знали. Что я уже нашел свою одну-единственную и только ей принадлежу. Вот.
Это те слова, которые хочет услышать, наверное, каждая девушка на свете. И произносит их самый неромантичный на свете парень.
– А говорят, что мужчины все полигамны по своей сути. И им нужна хотя бы иллюзия свободы и возможности иметь много других… женщин. – Любе всё же удается справиться с удивлением. И волнением.
– Ну, мужчины, может, и полигамны… А самцы звероящеров – нет. Звероящер – зверь-однолюб, – Ник прижал ее к себе сильнее. – Одну-единственную-Любу-люб.
– Вот скажи мне, Самойлов… – Голос у Любы дрогнул. – Как тебя можно не любить?
– А зачем тебе об этом думать? Не надо тебе думать о том, как меня можно не любить. Ты должна думать о том, как меня любить, Самойлова.
– Эй! Я еще не Самойлова!
– Да куда ты теперь денешься, – он усмехнулся. – Ты теперь моя. Моя самочка звероящера.
– Что? Колька, ты охренел! Только ты можешь обозвать девушку самочкой!
– Ну, а что в этом такого? Не самец же? Самец звероящера – это я. А ты…
– Прекрати! – Люба не знает, плакать или смеяться. – И вообще, я биологически не отношусь к звероящерам!
– Почему это?
– Потому что! У меня нет чешуи! И хвоста!
– Нет хвоста? – У него такая улыбка, что Люба тут же начинает подозревать подвох. – А если найду?
– Нет! Нет. У меня. Хвоста.
– А я проверю. – И без предупреждения он…
– Коля! Перестань! Чёрт… Бесстыжий… Нет! Нет… Чуть ниже. И нежнее. Да. Вот так. Вот та-а-ак…
Они целуются, пока он ласкает ее – интимно, нежно, так, как позволено только самому-самому, единственному. И потом берет ее – тёплую и сладкую после оргазма.
Засыпают они, крепко обнявшись.
* * *
Если новогодний сценарий хорош – то зачем от него отступать? И новогоднее утро тоже не стало исключением. И проснулся Ник под чужим взглядом. И чей это был взгляд!
Он сонно поморгал, чуть повернул голову, рядом сонно заворочалась Люба. Картина не поменялась. В дверях стоял, сложив руки на груди, Любин отец. Охтыжёлкипалки! Что сейчас будет…
Ник сделал единственно возможное в данной ситуации – попробовал разбудить свою соседку по постели.
– Колька, перестань щипать меня за попу, – недовольно промычала Люба, не открывая глаз.
Ник похолодел. Всё становилось еще хуже!
– Ты разве не знаешь, что принцесс положено будить поцелуем?
Он попытался донести всю серьезность ситуации до своей свежеобретённой невесты. Она не оценила. Но хоть глаза открыла.
– Да прекрати ты щипаться! У меня синяк будет на попе!
На Ника уставились огромные синие глаза. Любимые синие глаза, но сейчас ему вот было, честно говоря, не до любования – с учетом того, кто грозно
