Мандаринка на Новый год - Дарья Александровна Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Какое-то время она молчит. На лице ее пляшут многоцветные отсветы от гирлянды. А потом она произносит негромко:
– Знаешь… вот согласно всем законам педагогики – не надо бы тебе ничего говорить сейчас… Чтобы ты пострадал и помучился этак с полгодика – в отместку, так сказать. Но я ведь так не сделаю…
– Ты о чем? – спросил он совсем тихо.
– Да не было ничего. У меня с Марком. Кроме того поцелуя, который ты видел. И то противно было… до невозможности. – Она передёрнула плечами. – Марк явился без приглашения, весь вечер мне проходу не давал, на кухню за мной увязался, приставать начал. А потом я услышала шаги и… и поняла, что это ты. И так захотелось вдруг… сделать тебе больно. Очень больно. Прости. Прости. А с Марком больше и не было ничего – всё на твоих глазах было, ничего, кроме этого. Так что ты по-прежнему единственный и неповторимый… Ой! Перестань. Прекрати! Ты мне шею сломаешь! Задушишь! Колька, остановись!
Но он не может остановиться – стискивает в своих медвежьих объятьях, целует беспорядочно и шепчет: «Моя! Моя! Только моя». Люба понимает, что сопротивление бесполезно, и покорно пережидает вспышку собственнической радости Звероящера – ей и приятно, и немного досадно одновременно.
– Послушай… – Ей наконец-то дают возможность свободно дышать и говорить. – Коля, ты ненормальный! Ты меня чуть не придушил. А если я тебя обманула? Это же всего лишь слова – как и в тот раз.
– Нет! – Он берёт ее лицо в ладони, вглядывается в глаза в переменчивом свете новогодних огоньков. Качает головой. – Ты не обманываешь. Тогда – могла обмануть. Сейчас – нет. Ты моя. Только моя. Знаешь… – Его голос звучит с какой-то странной убежденностью. – Наверное, где-то в глубине души я это всегда знал. Ты же любишь меня. Ты не могла… с другим. Я вот не смог. И ты не смогла.
– Не смогла, – соглашается она. – И не хотела. Ударить побольнее хотела, это правда. Прости меня.
– Я это заслужил. – Он сказал это совершенно искренне. – Главное, что ты – моя. Только моя. Моя Любава. Моя любовь.
Она утыкается лицом ему в шею. Он такой… такой… это его «моя» просто выбивает ее из состояния равновесия.
– Скажи мне – когда это стало так важно? Что ты первый и единственный? Только не говори мне, что ты всегда мечтал о девственнице, – не поверю. Я помню, в каком ты был шоке год назад!
– Так заметно было? – усмехнулся Ник.
– Весьма.
– Ну… ты права. Был даже момент, когда я подумывал… как бы выкрутиться без потерь из той… хм… ситуации.
– Слинять хотел?
– Ну, не то чтобы слинять… Но…
– Что же тебя остановило, благородный рыцарь?
– Ты, – ответил он честно. – Когда ты рядом, голая – это чертовски мощный аргумент. В пользу того, чтобы тебя… ну…
– Ну-ну… И что же дальше? Ты как-то не проникся оказанной честью, насколько я помню.
– Факт, – вздыхает он. – Сначала – да.
– А потом?
– А потом… потом… Знаешь, я не помню точно, когда именно… Но помню сам момент. Мы с тобой лежали в постели. После секса. Мне кажется, это было у Дэна. Так вот, мы лежали, было так… офигенно. Ты что-то говорила, рассказывала, смеялась. А я вдруг, знаешь, как со стороны увидел. Вот я лежу в постели. Голый. У меня только что был офигенный секс. И рядом со мной девушка. Нереальная просто. Красивая. Умная. С чувством юмора. Такая… каких у меня просто и близко никогда не было. И при этом – никто никогда не прикасался к ней так, как я. У нее не было никого, кроме меня. И тут всё.
– Что всё? – подначивает его Люба.
– Переклинило меня, – вздыхает Ник. – Только я не сразу это понял. Но до меня вообще всё долго доходит.
– Тут даже спорить не буду. Но… Коля, Коля… Ну нельзя на этом так зацикливаться. А если бы я не была… ну… если бы у меня был уже опыт – ты бы меня не полюбил?
– Не знаю. Всё сложилось так, как сложилось. Ты пришла ко мне. Подарила мне себя. Свела меня с ума. А теперь – мы в ответе за тех, кого приручили, Любовь Станиславовна.
– Чего так официально? Первый раз ты меня в постели по имени-отчеству.
– Любка, – он выдохнул, словно решаясь. – Выходи за меня замуж.
Вот тут она всё-таки оторопела. Помолчала. Кашлянула.
– Коля, ты торопишься…
– Не тороплюсь!
– Совершенно определенно торопишься.
– Почему?! – Он набычился.
– Потому что… ну… не принято так… сразу…
– Ты еще скажи, что мы мало знакомы и должны получше узнать друг друга! Любка, что за детский сад? Мы с тобой знаем друг друга с детства. Я люблю тебя. Ты любишь меня. Чего нам ждать? У моря погоды? Я не могу без тебя. Я чуть не сдох без тебя за эти месяцы. Я хочу засыпать с тобой. И просыпаться с тобой! И чтобы все знали, что ты моя! Чтобы ты носила мою фамилию! Чтобы… – Он перевел дыхание. – Чего нам ждать? Ты нужна мне! Каждый день. Разве я тебе не нужен? Так же? Зачем нам чего-то ждать?
– Угу… – Люба ошарашена его бурным монологом. – Вот когда я тебе говорю, что люблю тебя, ты можешь себе позволить несколько месяцев раздумывать над ответом. А когда ты зовешь меня замуж – я должна дать ответ сиюминутно.
Ник засопел – смешно, по-детски.
– Ладно. Ты права. Имеешь право. Думай.
– Вот спасибо, облагодетельствовал.
– Только имей в виду: ты всё равно никуда не денешься.
Рано она начала праздновать победу.
– Я тебя всё равно возьму измором. Ты не представляешь, каким я могу быть занудным и настырным. Я буду тебя спрашивать каждый день: «Люба, ты не передумала? А ты думаешь над моим предложением? Часто думаешь? Ты согласна стать моей женой?» Я тебе надоем. Я тебя достану. И ты всё равно согласишься.
Люба честно попыталась выдержать паузу, помучить Звероящера, как-то сдержаться. Но у нее ничего не вышло, и она рассмеялась.
– Ты меня УЖЕ достал! Ладно, чёрт с тобой. Я согласна. Ай! Всё, ты мне ребро сломал!
– Люблю, – прошептал он ей на ухо, обнимая крепко. – Моя. Моя.
– Твоя, твоя. Но свадьба – летом!
– Хорошо, – безропотно согласился счастливый, только что получивший согласие жених. – Как раз за полгода квартиру в порядок приведем.
