Иерусалимская история - Шартрский Фульхерий

4. Тем временем многие сплетники и кутилы, прибывшие морем, рассказывали в Иерусалиме нам, что Боэмунд в действительности высадился в Антиохии, но это было ложью. Впрочем, сами-то они думали, что говорят правду, поскольку дошли до Патары{955} вместе с некоторыми рыцарями [Боэмунда], высланными им вперед, при которых были ястребы, соколы, птицеловы и собаки.

Глава 58

Об опасностях, поджидающих в море

1. Множество волнений, по воле Бога или с Его соизволения, выпадает на долю тех, кто путешествует по морю: то оторвется якорь, то сломается рея или часть кормы, то порвутся канаты.

2. Когда же меняется ветер, тогда смотрят на флюгер, дабы убедиться, в правильном ли направлении идет [корабль]. Следует быть осторожным, чтобы ночью не сбиться с пути. А если звезды скрыты за облаками и судно отклонилось в сторону скал, это грозит неминуемым кораблекрушением и гибелью. В море, как и на суше, существуют разного рода опасности.

3. Однако стоит ли нам удивляться насчет себя, если мы можем вспомнить о кораблекрушении апостола Павла? Чтобы изведать глубину бездны, опустили свой лот корабельщики{956}. И если бы Павел на краю гибели не увидел ангела, он бы уже и не надеялся выжить{957}.

Глава 59

О Великом море

1. Многие корабли обычно подвергаются опасности в водах близ Атталии, ибо дующие отовсюду ветры, которые через долины и подземные изломы стремительно низвергаются с гор, закручиваются в пучине в причудливый водоворот. Кроме того, если морским судам встречаются пираты, те безжалостно грабят и уничтожают их. Но тот, кто из любви к Богу претерпел все это, неужто будет разочарован в Его воздаяниях?

2. Вот что мы знаем о нашем море: «Не следует обходить молчанием тот факт, откуда Средиземноморье берет свое начало. Некоторые полагают, что это море начинается от Кадисского пролива и источником его является не что иное, как течение, исходящее из Океана. Те же, кто думает иначе, утверждают, что всякое течение исходит через Понтийские проливы; они подтверждают это весомым доводом, что поток, изливающийся из Понта, никогда не возвращается»{958}.

3. Хвала же и слава Творцу всего, который «установил границы моря, устроив запоры и проходы. И сказал Он ему: досюда дойдя, в тебе же поток твой успокоится»{959}. Там, где стремнина твоя разобьется о берег, превратившись в пену, она отхлынет смиренно от песчаной преграды.

4. «Право же, что, как не сила небесного установления препятствует тому, чтобы через египетскую равнину, находящуюся значительно ниже других долин, к коим она примыкает, Красное море соединилось с Египетским{960}? Об этом свидетельствуют [намерения] тех, кто захотел соединить эти два моря, дабы они были связаны друг с другом. Первым был египтянин Сесострис, затем — Дарий Мидийский{961}, который, видя, что обладает большим могуществом, пожелал осуществить то, что было предпринято местным [правителем]{962}.

5. Известно, что Индийское море, к которому относится Красное, находится выше, чем Египетское, располагающееся ниже. И, возможно, дабы море, находящееся выше, не изливалось в нижнее, оба царя отказались от своей затеи». Так утверждается в «Шестодневе» Амвросия{963}. Об этом же можно встретить и у Солина.

6. Дивны деяния Божьи, но еще более изумителен Он сам, сотворивший и устроивший это. И даже если нам что-то кажется безобразным, мы все же должны восхвалять это, поскольку все создал Творец, и оно не менее полезно.

7. Так вот в клопе Бог даровал целебное средство; полипа и морского ежа Он наделил хитростью. Змеям же дал мудрость. Иногда эти твари даруют целебное средство, иногда — заразу или погибель. Порой они приносят пользу, порой — вред. Говорят, что противоядие от змеиного укуса обычно готовят из плоти змеи, но яд и плоть змеи, если их взять по отдельности, гибельны; если же яд смешать с другими веществами, то он целебен и спасителен.

Глава 60

О разновидностях змей

1. Василиск достигает длины в полфута; голова у него перехвачена белой, как митра, лентой. Он создан не только на погибель людям и животным, но и самой земле, которую отравляет и выжигает. Где бы он ни побывал, он оставляет это место безжизненным, истребляя траву и уничтожая деревья. От него в воздухе такое зловоние, что ни одна птица не может пролететь там без вреда для себя, не отравившись ядовитыми испарениями.

2. Когда василиск двигается, половина его тела ползет, а другая половина вздыблена и высоко поднята. Даже змеи приходят в ужас от его шипения. Спасаясь от него, они спешат изо всех сил. Погибших от его укуса ни зверь не ест, ни птица не касается. Однако с ним по силам справиться ласкам, которых люди запускают в норы, где скрывается василиск.

3. Пергамцы оценивали останки василиска в целый сестерций; [они использовали их для того], дабы замечательный храм, украшенный рукой Апеллеса{964}, ни пауки не оплетали паутиной, ни птицы не залетали в него{965}.

4. У амфисбены две головы, одна из которых находится на хвосте. Керасты имеют четыре рога. Старательно спрятав все тело в песках, они выдают эти рожки за корм, дабы приманить и схватить пугливых птиц{966}.

5. Геморрой укусом выпускает кровь. Через размягчившиеся вены с кровью выходит и жизнь{967}. Тот, кого ужалил престер, опухает и погибает от непомерной тучности; за опухолью обычно начинается гниение{968}.

6. Существуют также аммодиты, кенхрисы, элефантии, херсидры{969}, хамедраконты. В общем, сколько названий змей, столько же и видов смертей.

7. Скорпионы, сцинки, лакерты относятся к червям, а не к змеям{970}. Когда эти чудища шипят, они не так опасны. Они едва ли выказывают какие-либо чувства, если только не направляются к самкам. Есть еще якули, которые бросаются на любое животное, волей судьбы попавшееся им навстречу{971}.

8. Сциталы отличаются такой пестротой красок на спине, что изяществом рисунков отвлекают тех, кто смотрит на них{972}. [Яд] дипсады умертвляет жаждой{973}. [Яд] гипнала убивает сном, и — Клеопатра тому свидетель — его используют для убийства{974}. Яд других змей, против которого имеется противоядие, заслуживает меньшего внимания{975}.

9. Весьма поразительно и не менее удивительно то, что Александр Великий увидел в Индии. Отсюда он сообщил своему учителю Аристотелю и матери Олимпиаде следующее: «Я никогда бы не поверил, что существует столько чудес, если бы не увидел все это своими глазами»{976}. Воистину же этот царь во всем был велик, мудр и рассудителен в делах своих. Он был полон сил и могущественен, и не метался, словно перышко, и не гнулся, подобно соломинке.