Хранитель драконов - Робин Хобб
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Элис надеялась, что Седрик повеселеет, когда они окажутся на борту «Совершенного». Однако первые дни путешествия он провел затворником в своей каюте, ссылаясь на морскую болезнь. Элис этот предлог показался сомнительным: Седрик так часто путешествовал с Гестом по морю, что его желудок давным-давно должен был привыкнуть к качке. Она решила оставить секретаря в покое, занялась осмотром живого корабля и попыталась свести знакомство с командой. И когда сегодня Седрик присоединился к ней на палубе, очень обрадовалась. Было так приятно снова говорить с ним, хоть последний вопрос и прозвучал довольно грубо.
— Это был единственный корабль, на котором оставались места для двух пассажиров, — призналась Элис.
— А-а… — Седрик немного поразмыслил над ее ответом. — Так ты солгала Гесту, когда сказала, что уже позаботилась о дороге?
Он говорил без обиняков, не то чтобы обвиняя, но уязвляя. Элис отступила, однако не сдалась.
— Это была не совсем ложь. Я все обдумала, просто не сразу купила билеты. — Она взглянула на взбаламученную серую воду. — Не скажи я, что еду, он бы снова сделал вид, будто меня с моими просьбами не существует. Или отделался бы пустыми словами. У меня не было выбора, Седрик.
Элис повернулась к нему. Несмотря на хмурое выражение лица, Седрик, в белой рубашке и синем сюртуке, выглядел весьма элегантно. Морской ветер перебирал ему волосы, бросая пряди на лоб. Она улыбнулась.
— Прости, что втянула тебя в мою ссору с Гестом. Я знаю, ты поехал в это путешествие не по своей воле.
— Вот именно. И я не стал бы путешествовать на проклятом корабле.
— Проклятый корабль? Этот?
— «Совершенный»? Не смотри на меня так, Элис. Все в Удачном знают об этом корабле и о его репутации. Он переворачивался и губил всех, кто был на борту… Сколько же?.. Кажется, пять раз… — Седрик покачал головой. — А ты купила нам место на нем!
Элис отвернулась. Она вдруг неожиданно остро ощутила доски фальшборта под руками. Фальшборт, как и большая часть корабельного корпуса, и носовая фигура, был сделан из диводрева. Совершенный был живым кораблем, и не просто живым, а пробудившимся, так что его носовое изваяние разговаривало с командой, владельцами груза и портовыми грузчиками. Насколько знала Элис, живые корабли слышали каждое слово, сказанное на борту. Отблески света, дрожащие на дереве под ее руками, действительно рождали ощущение, что корабль — живое существо. И Элис твердо ответила:
— Это случалось, но, я уверена, вовсе не пять раз. И было давно, Седрик. Судя по тому, что я слышала, этот корабль с тех пор стал иным и куда более счастливым.
Она бросила на спутника взгляд, умоляя или молчать, или сменить предмет разговора. Седрик лишь отстранился, в замешательстве приподняв изящные брови.
— Я понимаю, что такое диводрево, поэтому не могу обвинять его в содеянном, — продолжила Элис. — Разве это не чудо, что живые корабли, осознав, кем именно и как они были созданы, так быстро оправились от потрясения? То, что сделали мы, торговцы, непростительно. На месте кораблей я вряд ли была бы так же милосердна.
— Я не понимаю. За что им обижаться на нас?
Элис чувствовала себя все неуютнее — ей казалось, что она читает Седрику лекцию в защиту «Совершенного».
— Седрик! Жители Дождевых чащоб находили оболочки, в которых спали драконы. К сожалению, они понятия не имели, что это такое. Они считали, будто обнаружили огромные стволы хорошо выдержанного дерева — единственного дерева, которому оказалась нипочем вода здешней реки. Поэтому они распиливали это якобы дерево на доски и строили из него корабли. А когда в сердцевине бревен обнаруживалось что-то странное, явно не похожее на дерево, то люди попросту выбрасывали это. Недоразвившихся драконов вырывали из их оболочек и обрекали на смерть.
— Но они, несомненно, уже были мертвы, пролежав столько в темноте и холоде.
— Тинталья не умерла. Чтобы вылупиться, ей потребовалось лишь немного тепла и солнечного света. — Элис замолчала, чувствуя, как в горле поднимается непрошеный комок. — Если бы мы поняли это раньше, драконы вернулись бы в мир куда быстрее! — с неподдельной горечью добавила она. — Но мы лишили их истинной формы. Распилили их плоть на доски и построили корабли. На них светило солнце, а рядом подолгу оставались одни и те же люди с их мыслями, чувствами и памятью. И от всего этого создания из диводрева пробуждались — уже не как драконы, а как живые корабли.
Она снова умолкла, пытаясь побороть ужас. Подумать только, что по неведению своему натворили люди!
— Элис, друг мой, мне кажется, ты напрасно себя мучаешь.
Тон Седрика был скорее мягким, нежели снисходительным, однако она чувствовала, что ее спутник если и сопереживает ей, то едва ли испытывает сострадание к драконам, погибшим до рождения. Это удивило ее. Обычно он бывал весьма чувствительным, и такая безучастность по отношению к живым кораблям и драконам привела ее в замешательство.
— Госпожа моя?
Она вздрогнула — тот, кто к ней обратился, подошел сзади совсем беззвучно. Обернувшись, Элис увидела молодого палубного матроса.
— Привет, Клеф. Ты что-то хотел?
Матрос кивнул, потом мотнул головой, отбрасывая с глаз челку, высветленную солнцем до песочного цвета.
— Да, госпожа. Но не я. Корабль, Совершенный. Он говорит, что хотел бы перемолвиться с тобой словечком.
В его речи улавливался легкий акцент, но какой — Элис не могла распознать. В Клефе вообще было что-то загадочное, скажем, его роль в команде… Его представили Элис как палубного матроса, однако все прочие в команде обращались с ним скорее как к сыном капитана. Жена капитана Трелла, Альтия, командовала им — безжалостно, но любовно, — а капитанский сынишка, постоянно с риском для жизни сновавший там и тут по палубе и снастям, похоже, считал Клефа большой живой игрушкой.
Так что Элис улыбнулась ему теплее, чем обычному слуге, и уточнила:
— Ты сказал, корабль хочет поговорить со мной? Ты имеешь в виду носовую фигуру корабля?
Что-то вроде досады скользнуло по лицу матроса.
— Корабль, госпожа. Совершенный попросил меня пойти на корму, найти тебя и пригласить подойти и поговорить с ним.
Седрик повернулся и прислонился спиной к фальшборту.
— Носовое изваяние корабля желает поговорить с пассажиром? Но ведь такое случается редко? — спросил он с легким изумлением и улыбнулся той улыбкой, которая обычно покоряла сердца всех, к кому была обращена.
Клеф ответил вежливо, но не пытаясь скрыть раздражение:
— На самом деле нет, господин. Большинство пассажиров живого корабля находят время, чтобы поздороваться с ним, когда поднимаются на борт. А некоторым из них нравится с ним болтать. Многие из тех, кто ходил с нами больше одного-двух раз, относятся к Совершенному как к другу. Так же, как к капитану Треллу или к Альтии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});