Крепкие узы. Как жили, любили и работали крепостные крестьяне в России - Ника Марш

Барин Александр Яньков, владелец многих сотен крепостных душ, в 1760 году перебирался в Белгород. Он купил дом и отправил для обустройства свою челядь, включая кружевниц. Ехали в повозках, запряженных волами, и то был крайне неспешный шаг. Чтобы мастерицы не теряли времени, помещик приказал им плести кружево прямо в поездке. Насколько хорошо они справились с работой, неизвестно. Но одна из девушек, Акулька, после этого приложила все усилия, чтобы сменить ремесло. А затем вышла замуж за приказчика и в поместье именовалась не иначе как по имени-отчеству.

Хотя обычно крепостных мастериц по кружеву старались замуж не отдавать. Их берегли для работы. Ввиду большого спроса свои мастерские открывали при многих усадьбах. Рисунок поначалу создавали на бумаге, а затем уже плели из нитей. У каждой местности были свои особенности – в Вологде любили узор со снежинками, в Ельце – растительный орнамент или геометрический. Полюбились в столице и кружева из Вятки с причудливыми бабочками. Из Костромы везли узоры с диковинными птицами, грифонами, с двуглавыми орлами. Стук коклюшек иногда раздавался по шестнадцать часов в сутки.

Анна Степановна Протасова, одна из ближайших подруг императрицы Екатерины II, повелела открыть в Мценске кружевную мануфактуру. Чтобы добиться впечатляющего результата, она выписала двух мастериц-иностранок, которые начали обучать ремеслу крепостных девчонок. И дело пошло! Кружева Протасовой везли на продажу в столицу, пустили слух, что сама государыня велела украсить свое платье мценскими узорами. Поверить в это было несложно, ведь Анна Степановна пользовалась безграничным доверием Екатерины II. Ей была доверена деликатная миссия «дегустировать» будущих фаворитов. Но после смерти Протасовой в 1826 году кружевное дело стало чахнуть. Пять наследниц графини (своих детей у Анны Степановны не было, но она воспитывала пятерых сироток-племянниц) не интересовались ремеслом. Лишь в конце XIX века, уже после отмены крепостного права, кружевным делом в Мценске успешно занялась княгиня Тенишева[92].

Насколько востребованным был труд кружевниц, можно выяснить по их доходам на воле. За самые простые узоры мастерица получала 6 копеек в день. Если речь шла о сложном плетении, сумма повышалась в несколько раз. Обычная работница получала по 10–15 рублей в месяц, мастерица уровня выше – двадцать пять. Но если удавалось реализовать кружево не через скупщиков, а напрямую в магазин, то еще больше. Снимать квартиру обходилось в 3–5 рублей, и даже за вычетом этой суммы кружевницы могли постепенно скопить средства на собственное жилье. Но свобода стоила дороже, и получить ее кружевницы почти не имели шанса.

Умельцев, которые могли обеспечить барину хороший доход, во все времена отпускали неохотно. Клементий Ушков добился свободы своим упорством. Так вышло, что он сумел реализовать проект, который позарез требовался Демидовым. Волю ему дали не в благодарность, а по условиям Ушкова. Это был редкий случай: чтобы крепостной сумел диктовать свои правила.

Сами из крестьян, Демидовы преуспели в XVIII веке. Начинали как кузнецы, в итоге стали владельцами множества уральских заводов. Их благосостояние увеличивалось с каждым днем, а потомки «первопроходцев» получали европейское образование и коллекционировали предметы искусства, словно Лопухины или Трубецкие.

Но к середине 1820-х доходы стали падать: увеличилась конкуренция. В первый год правления императора Николая I у Демидовых скопилось 174 тысячи пудов железа, которые не удалось реализовать. На следующий год – еще больше. Нужно было менять подход к производству, и Демидовы решились на строительство новых прокатных цехов. Для их успешной работы требовалось огромное количество воды, которую негде было взять.

Дело в том, что металлургия прошлых столетий была накрепко связана с водой. Любой завод строился вблизи водоема, или же для его потребностей вырывали пруд. Когда случалось засушливое лето – фабриканты стонали. В нижнетагильском предприятии имелся заводской пруд, но заманчивее и перспективнее было бы организовать подачу воды от речки Черная. Еще в 1799 году Николай Демидов попробовал осуществить эту затею, но у него ничего не вышло.

В 1839 году его сын Анатолий Демидов, в ту пору – жених Матильды Бонапарт, пригласил из Франции двух инженеров. Он задумал повторить строительство деривационного канала, который бы позволил направить воды речки Черной напрямую к заводу. Однако иностранные специалисты сразу нашли изъян в проекте: слишком не совпадал уровень реки и заводского пруда. На время Демидов отвлекся на личную жизнь, сочетавшись браком с племянницей Наполеона Бонапарта, и заново к вопросу обратился только в 1841 году. Тогда к руководству завода постучался крепостной Клементий Ушков. Он пообещал справиться с задачей в обмен на свободу. Для себя и всей своей семьи.

О Клементии известно немного: он родился старообрядцем, был человеком трудолюбивым, занимался поставками сырья для заводов Демидова и лично владел водяными мельницами. Гидротехника была его страстью, в этом вопросе Ушков оказался замечательно подкован. Но его предложение рассмотрели не сразу. Французы развели руками, а тут какой-то самоучка!

Самому Демидову было не до завода. Брак с принцессой принес только огорчения. Между Матильдой Бонапарт и Анатолием случился крупный конфликт, после чего – как уверяли – супруг прилюдно влепил пощечину жене. Вспыхнув будто факел, принцесса помчалась в Петербург, жаловаться императору Николаю I. В результате Демидова обязали повиниться перед женой и уплачивать ей по 200 тысяч рублей на расходы. Проще было развестись, чем выдавать супруге «на булавки», что и потребовал Демидов. Точку в вопросе поставили в 1845 году.

А в 1846-м Фотий Швецов, один из техников демидовского завода, доложил Анатолию про изумительный план крепостного. Возражать хозяин не стал, но его управляющий высказал сомнения: Клементий подсчитал, что только для начала работ ему требуется 15 тысяч рублей! Что, если заберет, да и скроется? Гарантий-то никаких не было… Письмо Ушкова убрали в «долгий ящик». И хотя он снова написал Демидову, резолюция была той же.

Решить вопрос удалось с помощью нового польского управляющего, Антона Кожуховского, который принял руководство заводами некоторое время спустя. Принимая дела, он внимательно изучил все бумаги. Нашел несколько неотвеченных жалоб, неуплаченных векселей. И… то самое письмо Клементия Ушкова.

Сам аккуратный и рачительный, Кожуховский пришел в восторг. Крепостной просчитал абсолютно все: затраты, компенсации крестьянам, через чьи наделы пройдет канал, прилагалась подробная карта местности с указанием, где ждать приток воды. Предусмотрел Ушков и обнаружение полезных ископаемых. 20 октября 1847 года ударили по рукам.

Ушков обязался завершить проект за три года. Он должен был создать пруд с плотиной, пропустить через нее воду по особому каналу и организовать спуск воды через реку Черную в другую, более крупную, в Тагил.

Крепостной справился даже раньше озвученного срока. Летом 1849 года он сообщил Кожуховскому, что тот может принимать работу. Впрочем, управляющий заводом внимательно следил за всем строительством и уже знал, что дело близится к концу. Принимать объект приехала известная красавица Аврора Карловна Шернваль[93], «черная» вдова Павла Николаевича Демидова, родного брата Анатолия.