Операция «Переброс» - Павел Иевлев

– Привет, вы кто такие? – прокричал всадник. На лице его при этом удивительным образом сохранялась полная безмятежность, как будто на него не смотрел раструб пулемётного дула.

– Знаешь, человек на лошади, – недовольно откликнулся Артём, – это ты у нас гарцуешь под стеной, а не наоборот. Так что давай это я у тебя спрошу: «Вы кто такие?»

– Да мы что? – удивился рыжий. – Мы так, мимо ехали…

– Вот так просто ехали? – спросил Артём. – Совершенно случайно и мимо? Знаешь, человек на лошади, если тебе так не хочется с нами разговаривать, ты не затрудняйся, езжай себе мимо как ехал. Мы добрые, стрелять в спину не будем. А вот так нагло врать-то зачем? Это ж не мы к тебе с портянкой наголо прискакали.

Всадник смущённо скомкал свою не вполне белую тряпку и быстро сунул её куда-то в седельную сумку.

– Нет, вы не подумайте чего… Но мы действительно не ожидали здесь кого-то застать… Мыкола, выходь! – неожиданно заорал он с малороссийским прононсом.

С лязгом раскрылась дверь в борту рубки локомотива, и оттуда вылез небольшого роста широкоплечий мужичок, в грязноватой белой косоворотке и широких чёрных брюках. Спрыгнув на асфальт, он неторопливо, вразвалочку подошёл к стене.

– Здоровы будьте, мужики. Микола я, с форта, сусид ваш, сталбыть. Чегой-то вы видразу так неласкаво, з кулемёту пулять? Я ж чуть не всрався с переляку прям в кабини!

Борух, которому надоело следить за переговорами сквозь прицел, снял каску и свесился вниз:

– А не фиг буром на ворота переть своим паровозом! Я и по кабине резануть мог! Мы тут сегодня нервные…

– Тю! – всплеснул мощными ручищами Микола. – То я бачу, мабуть жыд с кулемётом? Ось яка история…

– А гранату не хочешь в подарок? – взбеленился Борух. – Я хоть и еврей, а для хорошего человека не пожалею!

– Та я ничё, не злобись, – на всякий случай отступил на пару шагов Микола, – давно живого жыда не бачив, вот и здивувался. А там мени хучь татарин…

– Хватит вам, горячие финские парни, – сказал Артём устало, – чего вы не поделили там? Не будем же мы воевать на самом-то деле? Заходите в гости, нальём грамм по сто, закусим чем попало… Поговорить надо.

Всадник въехал в высокие ворота замка прямо на лошади, лишь слегка пригнувшись. Привязав своёго коня поводьями к кремальере, он начал с нескрываемым интересом оглядываться, явно прикидывая оборонительные возможности стен. Артём с сомнением поглядел на массивные, с деревянными накладками рукояти револьверов, торчащие из низких кобур, но решил не требовать сдачи оружия. Обострять отношения не хотелось. Микола, задержавшись в дверях, неожиданно заорал в сторону паровоза: «Васятко! Пар тримай там! Вухи пообрываю!» Потом, расправивши плечи, буквально прошествовал во двор с видом гордым и как бы нелюбопытным, хотя явно постреливал глазами в сторону сгрудившейся там техники. Артём сделал приглашающий жест в сторону дверей здания.

После вчерашнего мародерского – то есть, конечно же, «фуражирского» – рейда выбор напитков был богатый, хоть бар открывай. Артём справедливо решил, что алкоголь не портится, запас карман не тянет, свободного места навалом – и не стал стесняться, загружая напитки ящиками. Большим знатоком он не был, так что ориентировался на ценники, считая, что критерий «чем дороже, тем лучше» ничуть не хуже любого другого. Так что при вынужденной скудости закусок – оливки, крекеры, копчёная колбаса и прочий консервированный сухпай – в плане выпивки перед гостями стыдно не было. Артём плеснул в хрустальный «тумблер» на два пальца какого-то моносолодового виски астрономической стоимости, Борух молча присоединился к его выбору, колоритный наездник попросил бокал красного вина, а Микола, смущенно пробормотав: «Та я шо? Мне лишь бы булькало…» – безошибочно выхватил из импровизированного бара самый дорогой элитный коньяк и набулькал сразу полстакана.

– Ну… За встречу? – неуверенно предложил тост Артём.

Все охотно стукнулись разномастной посудой и сделали по глотку.

– Я Артём, это – Борух, – представил он свою сторону переговоров. – А вы?

– Мыкола я, то исть Николай Никифорович Подопригора. С форту, – подробно отрекомендовался водитель паровоза и с весёлым интересом уставился на всадника. Тот помялся, вздохнул, посмотрел в потолок и решился:

– Только, чур, не смеяться! Меня зовут Хулио Мигель де Еквимосо, и мне это, поверьте, самому бывает забавно.

– Мальчик жестами объяснил, что его зовут Хулио… – тихо пробормотал в бороду Борух, но был услышан:

– Вы вряд ли сможете оригинально пошутить на эту тему. Я уже слышал все шутки. Я родился в Эквадоре, от испанского идальго и русской матери, отсюда и имя с фамилией. И давайте на этом закроем вопрос. Видели бы вы, что мне иногда писали в русских документах… Зовите меня лучше Мигель.

– Так что же ты не представляешься сразу Мигелем? – удивился Борух.

– Так этот, – он покосился на Миколу, – всё равно сдаст, проверено…. Уж лучше я сам…

Помолчали, выпили ещё – уже без тоста. Вопросов с обеих сторон было так много, что никто не решался начать разговор.

– Ладно, – сказал Мигель, – вино у вас хорошее, но не для этого же вы нас пригласили? Рискну предположить, что вы понятия не имеете, что случилось, где вы, и что с этим делать дальше. Так?

– Ну… Боль-мене так… – согласился Борух. – Мы пока что влекомы обстоятельствами и действуем рефлекторно, следуя за событиями. Ни стратегии, ни тактики.

– В таком случае я рекомендовал бы вам покинуть это место как можно быстрее. Лучше всего прямо сейчас и с нами.

– Стоп-стоп, не так быстро! – Борух выставил ладонь останавливающим жестом. – Последнее, что я собираюсь делать, – это снова бежать неизвестно куда, неизвестно от чего, не понимая, что происходит.

– Видите ли, оставшись здесь, вы будете иметь куда меньше шансов что-нибудь узнать, – равнодушно пожал плечами Мигель. – Не до того вам будет.

– Чёрт подери! – взорвался Артём. – Как меня достали все эти сраные тайны! Какого хрена вы тут сидите такие на сложных щщах, и масонские знаки харей изображаете? Вот, лядь, нельзя просто сказать, что происходит?

– Это все не так просто объяснить… – начал Мигель, но Артём бесцеремонно его перебил:

– Если ты сейчас про «во многая мудрости многая печали» задвинешь, я тебя кочергой перешибу по тыкве, веришь?

Мигель почти успел выхватить из кобуры револьвер, но, почувствовав ухом ствол боруховской винтовки, аккуратно опустил его обратно.

– Так, эскимос хулев, или как там тебя, – сказал Борух, – вот этого не надо. Ипать какие мы нежные…

Микола же так и сидел, держа в одной руке бутылку коньяка, в другой стакан, и смотрел на всё это круглыми глазами.