Скоморох - Константин Калбазов

Рука скользнула в узкое отверстие. Гадство! Может, все же скинуть мундир? В нем рука больно толстая. А что, можно. А еще лучше – вскочи и начни бегать по лагерю с криками о том, что ты намерен взорвать пороховой погреб. Только кричи по-славенски, чтобы, даже если не поверят, обязательно завалили. Не нравится? А белой рубахой светить, как маяк в ночи, нравится? Давай не стони и суй руку. Ну засунул, ничего. Впрочем, рука ушла только вполовину, козырек, зараза такая, мешает. Подсунуть голову под него получалось, но только не выиграть в длине руки. Надо было подобраться как-то боком. Изогнувшись так, что никакой Камасутре и не снилось, он сумел-таки задействовать руку по максимуму и даже нащупал штабель с бочонками.

Теперь главное, чтобы порох в этом бочонке оказался россыпным, а не в картузах. Почему? Я вас умоляю, ведь все просто как дважды два: если в картузах, то бочонок закрывается глухой крышкой, а вот если россыпью, то в крышке имеется деревянная пробка, которую можно и сковырнуть.

Бочонок оказался таким, как надо, а вот сковырнуть пробку одной рукой, на ощупь, да еще из крайне неудобного положения… Промучился он минут десять, рука уже задеревенела, пальцы саднили, содранные в кровь, вроде как и ноготь содрал. Вот никогда не любил стричь ногти, дурак… Он бы бросил это поганое дело, тем более что с каждой лишней минутой, проведенной в этом месте, шансы быть обнаруженным возрастали. Но каждый раз, как только эта крамольная мысль возникала в его голове, ему казалось, что пробка малость поддалась, и он с удвоенной решимостью набрасывался на нее, а она, зараза, издеваясь, продолжала стойко выдерживать все нападки этого сумасшедшего славенина. Но, как говорится: «В мире нет крепостей, которые не могли бы взять большевики». Или славены, это уж как кому. Отброшенная в сторону и сопровождаемая «нежными» эпитетами пробка с глухим, повторяющимся стуком, не иначе как между бочонков поскакала, все же замерла в каком-то углу. А Виктору казалось, что вот теперь все слышат, как ухает в груди его сердце.

Ну не дурак, а? Снял эту деревянную чурочку – ну и слава богу. Отложи в сторону и займись другими делами. Нет, нам же нужно попсиховать. Вон часовые даже разговаривать перестали, прислушиваются к чему-то. Ну если попрутся вокруг погреба… Убить тебя мало! Столько трудов, столько нервов, и все псу под хвост. Вроде опять забубнили и стоят на прежнем месте. Все же под счастливой звездой ты родился, идиот. Хотя… Спорно это насчет звезды. Ох как спорно.

Виктор достал из кобуры пистоль, для хорошего дела ничего не жалко, тем более что у него сейчас оружия столько – целое отделение можно вооружить. Он привязал к спусковому крючку бечевку, а затем снова полез в вентиляционное окошко. Бочонок нашелся сразу, стоило только принять уже ставшую привычной ненавистную позу. Взявшись за ствол, он начал совать его в отверстие в крышке. Шло туго, оно и к лучшему, значит, не свалится, для того и мучился с пробкой, чтобы крепко приладить пистоль. Теперь взвести курок и осторожно вытащить руку. Порядок. С этим покончили. Осталась сущая безделица.

А вот безделицы как раз не оказалось. Как назло, ни одной палки в округе не нащупывалось. Придется лишиться кинжала. Да ладно, чего уж там. Он быстро привязал конец веревочки к рукоятке и, осторожно выбрав слабину, чтобы не стрельнуть ненароком, вогнал клинок в землю. Вот теперь все. Осталось только, чтобы кто-нибудь прошелся в радиусе двадцати шагов от погреба и задел импровизированную растяжку. Или нашел кинжал и пожелал завладеть им. Результат будет тот же: дерни за веревочку – дверь и откроется. Два ха-ха. Все. Делаем ноги отсюда.

Наскоро приведя себя в порядок и все так же стараясь держаться в стороне от караульных и костров, он направился к противоположному от крепости краю лагеря. Придется как-то обходить секреты, да ладно, дело уже привычное. Господи, только бы никто раньше времени не зацепил бечевку.

И что там происходит? Конечно, это он просил Господа, ах да, Отца Небесного, чтобы не началось раньше времени, но он вообще-то успел продрогнуть от предрассветной сырости на том самом холме, где уже сравнительно давно облюбовал себе наблюдательный пост. Интересно, кто-то обнаружил сюрприз или все такие аккуратные, что ходят, не задевая растяжку? А может, там никто и не ходит. Хм. Если кинжал найдут при свете дня, то заметят и сюрприз. Ну вот, уж и солнце поднимается.

Сначала появилось огромное облако белого, как молоко, дыма, затем вздрогнула земля, и только потом донесся оглушительный грохот. Знатно рвануло! Чем-то на ядерный взрыв похоже. Он даже не ожидал, что порох может так мощно взрываться. Впрочем, все дело в количестве, а порошка, похоже, в том погребе было преизрядно. Но хотя он не ожидал такой мощи, эффекта ждал куда большего, чем пара-тройка опрокинутых орудий. Люди носились как оглашенные, словно и вовсе не понесли потерь. Когда дым рассеялся, он сумел-таки рассмотреть и огромную воронку, и лежащие вповалку тела, вот только было их не так много, как он надеялся. К тому же среди них было не так уж и мало тех, кто с большим трудом, шатаясь, словно чумные, но все же поднимались. Виктор поймал себя на мысли, что с ненавистью взирает на воинов, которым посчастливилось остаться в живых. Ох, итить твою налево, во что же ты превращаешься, дружок!

Нет, ну кто так воюет? Они здесь что, вообще больные на голову? Просматривая такие фильмы, как «Петр Первый», «Война и мир» и другие исторические картины, он как-то с трудом представлял себе, что в действительности все где-то так и происходило. Очень напрасно, батенька, потому что столько разного народу одновременно заблуждаться не могут.

Градимир решил-таки воспользоваться обещанием Виктора взорвать пороховой погреб и вывел гарнизон на вылазку, воспользовавшись как воротами, так и проломом в стене. А вот сама атака Волкова не впечатлила. Нет, она оставила неизгладимый след в памяти, заставив восхищаться храбростью местных солдат. Его предки, наверное, тоже были из такой породы: идти во весь рост, поддерживая равнение строя, зная, что тебя выцеливает противник… это нужно иметь железные нервы. Он, конечно, не из трусливого десятка, но вот так по-дурному выставиться все же не смог бы, пусть хоть трижды назовут трусом.

Приблизившись к противнику примерно на сотню шагов, Градимир остановил строй. Стрельцы прицелились и дали залп. В кого-то попали. Продолжайте атаку! А зачем? Вот так вот встали рядком, и давай дружно перезаряжаться, а гульды тем временем в себя приходят, вооружаются. Хм. И эти не больно далеко ушли. Вон строятся и строем выдвигаются… нет, не к противнику, а занимают позиции согласно боевому расписанию. Впрочем, до них пока мушкеты добить не способны, а те, кто в зоне поражения, спешно откатываются к месту назначенного сбора. Некоторые стреляют по строю славен. Ничего так, порой даже попадают и вроде как даже чаще, чем противник. В сторону крепости потек ручеек ходячих раненых.

Строй в красных кафтанах снова качнулся и пришел в движение. А вот и привет от гульдов. Несколько орудий рявкает, и в строй врывается рой картечи. Но с точностью дело обстоит так себе, часть свинцовых ос проходит над головой, часть – вздыбливает землю перед атакующими. Но есть и точные выстрелы, а вот там картина просто страшная, потому что людей выкашивает десятками. Там, где прошелся плотный свинцовый рой, вряд ли остался хоть кто-то живой.

Снова славены замерли. Прицелились. Залп. Суетящихся у орудий пушкарей тут же ополовинивает, достается и прикрытию. Ну а вам-то кто мешает? Надо не выстраиваться впереди и чуть ниже брустверов, на которых установлены орудия, а использовать укрытия. Нет, все открыто, с душой нараспашку. Идиотизм.

Этот странный бой, за которым Виктор наблюдал с нескрываемым опупением, длился не больше часа. Растерявшиеся поначалу гульды очень быстро пришли в себя, навели в своих подразделениях порядок и двинулись навстречу славенам. Но те все же смогли осуществить задуманное: сумели уволочь за стены десять орудий, а остальные попросту взорвали, причем именно так, как и планировал Градимир, – сунув в затравочное отверстие бечевку, пропитанную селитрой.

Видел Виктор и то, что некоторые стрельцы выносили на себе бочонки. Стало быть, и запасы пороха, что имелись на батареях, осажденные забрали в крепость, восполнив свой арсенал и окончательно опустошив и без того скудные резервы гульдов. Нормально так повоевали. По прикидкам Волкова, потери были примерно равными. Немало красных кафтанов осталось лежать на земле, еще больше покинуло поле брани с ранениями. Повеселились, одним словом.

Казалось бы, результат, не внушающий оптимизма. Ну побуцкали друг друга, пустили друг дружке кровушку, ну и что с того. Все остались на своих местах, осажденные – в крепости, осаждающие – в поле и все так же осаждают. А не так все просто. Изменения есть, и разительные. Артиллерии гульды лишились, причем чуть не половина ушла безвозвратно. Что в оставшихся орудиях еще можно починить, а что нельзя – вопрос серьезный. Пушки вообще товар не из дешевых, впрочем, как и пушкари. А их сегодня побило изрядно, потому как подразделения прикрытия сильно пострадали во время взрыва погреба. Огневого снаряжения у осаждающих теперь кот наплакал, так что если идти в бой, то бросаться в штыковую.