Отблеск безумной звезды - Тронина Татьяна Михайловна

— А про записку ты забыл? Все решат, что ты сам застрелился! А если не поверят, я расскажу Степану Андреевичу, что это была дуэль.

— Это… ерунда. Даже… мой отец не станет тебя выручать.

— Посмотрим, — сухо ответил Викентий. — Терять мне уже нечего… И потом, я уже говорил, он уважает подобные вещи.

Павел подтянул к себе ружье, попытался прицелиться, даже сейчас он не собирался стрелять в Викентия, просто хотел напутать.

— Черт… — разъяренно пробормотал тот, отпрыгнув за ближайшее дерево. — Что ты делаешь?!

— Как… что?.. Продолжаю дуэль… — Павел хотел засмеяться, но не смог — мешала боль в боку.

— У тебя ничего не получится! — закричал Викентий. — Я тебя убил!

— Ранил…

— Нет, убил! Ты здесь подохнешь! — в голосе Викентия сквозило торжество. — И все наследство достанется мне! И Оля тоже…

— Вот дурак… — с тоской сказал Павел, зажимая рану рукой. — Я ж тебе голову откручу, когда поймаю…

— А ты попробуй! Найди меня! — и Викентий отбежал еще за одно дерево. — Догони!..

Он убегал все дальше и дальше, пока окончательно не скрылся из виду, а Павел продолжал лежать на мокрой траве.

Пахло сырой землей и грибами. Павел пошарил вокруг себя и наткнулся на маленький мухомор с оранжевой шляпкой.

— Вот, а говорил… что грибов здесь нет!.. — Павел отшвырнул мухомор от себя и с трудом сел. Голова у него кружилась, и неприятно подташнивало.

Можно было, конечно, остаться здесь, на месте, и ждать помощи — в самом деле, это же подмосковный лес, а не пустыня! А можно было попытаться самому выбраться…

«Другим было хуже… — отстраненно подумал Павел, мельком вспомнив свое военное прошлое. С усилием встал на ноги. — Надо Олю найти. Олю…»

Он прислонился к дереву — рядом висела его куртка. Схватил ее и, кусая губы и тихонечко матерясь, накинул ее себе на плечи — не хотелось никого пугать видом крови.

И медленно пошел назад, хватаясь за деревья.

— Ха, убил он меня!.. Маменькин сынок…

Он шел бесконечно долго, пока не оказался наконец на пустом пляже с перевернутыми лежаками.

Снова моросил дождь, противный, холодный, настоящий осенний дождь, но Павлу почему-то стало лучше. Почти не шатаясь, он дошел до лечебного корпуса, туда, где этим летом работала Оля.

В коридоре пожилая техничка с седым пучком на голове мыла пол.

— Ну, куда? — закричала она, не оборачиваясь. — Расписание, что ли, не знаете?..

— Мне к Пал Палычу, — с безупречной вежливостью произнес Павел. — По личному вопросу. Он у себя?

— А… да, у себя, — сказала техничка, немного сбавив тон. — Только ноги вытирайте…

Павел вытер ноги о тряпку и пошел дальше, оставляя за собой на светлом линолеуме темно-красные пятна.

Пожилая техничка изумленно открыла рот, глядя ему вслед.

Без стука Павел ввалился в кабинет заведующего.

— Вы Пал Палыч? Очень приятно, я тоже Павел… — бойко произнес он, глядя на пожилого мужчину с какими-то невероятными, брежневскими бровями. — Мне о вас Оля рассказывала…

— Какая Оля? — грозно спросил заведующий, поднимаясь из-за стола.

— Оля Журавлева, — бойко ответил Павел. — Вы не могли бы мне помочь? Мне в Москву надо, срочно, к Оле, а тут вот такая ерунда…

— Какая еще ерунда? — заведующий сердито дернул себя за бровь.

— Вот… — куртка соскочила у Павла с плеча.

— Эт-то что такое?! — закричал Пал Палыч, вытаращив глаза. — Вы ранены, что ли?!

— Немного, — сказал Павел и вдруг грохнулся на пол, едва не свалив стеклянный шкаф, тот угрожающе задребезжал. Впрочем, через мгновение Павел снова пришел в себя и продолжил, глядя в потолок, на ослепительно белую лампу, которая была похожа на солнце: — Меня перевязать только, а дальше я сам… Мне в Москву!

— В Москву, в Москву! — передразнил заведующий, склонившись над ним. — Тоже мне, «Три сестры»… У вас, батенька, дырка в боку. Огнестрельное? Сейчас, потерпите!..

Павел хотел ему рассказать о сегодняшних событиях и, главное, о Кешиной подлости (это ж надо, в спину целился!), но солнце над ним неожиданно погасло и наступила ночь…

— Ну что, он так и не перезвонил? — спросила Римма, косясь на Олю круглым карим глазом. Они стояли у витрины зоомагазина — там, за стеклом, плавали разноцветные аквариумные рыбки, медленно разевая рты, словно вели между собой неспешную беседу.

— Нет. И сегодня утром тоже не перезвонил, — сказала Оля. — Зря ты меня сейчас вытащила из дома…

— Господи, что же, с утра до ночи у телефона сидеть! — возмутилась Римма. — Ты вон какая бледная, аж прямо вся синяя… Тебе гулять надо!

— Может быть, Мура забыла о моей просьбе? Я беспокоюсь… Я поеду туда.

— Перестань! — Римма энергично встряхнула подругу. — Ты опять теряешь голову из-за любви… Сама знаешь, не стоят они этого!

— Кто они? — спросила Оля, глядя на стайку скалярий, проплывающую перед ней.

— Мужчины, кто же еще! — Римма вздохнула. — Вот что, Оля… Я тебе давно хотела об этом сказать, я знаю, что я не самый лучший друг. Я всегда от тебя чего-то требовала и даже сейчас, когда ты потеряла Агнию Васильевну, продолжаю тебя мучить… Ты вправе назвать меня черствой и бездушной. Но, честное слово, на самом деле я готова за тебя умереть. Будь я тогда на месте твоей тетки, я бы тоже заслонила тебя грудью! — и Римма выпятила вперед обширный бюст.

— Это не смешно, — зло произнесла Оля. — Такими вещами не шутят.

— Я не шучу! — закричала Римма со слезами на глазах. — Прости меня… Хочешь, я на колени перед тобой встану? Прямо здесь, на улице?..

И Римма сделала движение, готовясь бухнуться на колени, — Оля едва успела ее подхватить.

— Господи, какая же ты тяжелая… — с трудом пробормотала Оля, удерживая подругу. — Вот если я сейчас надорвусь, ты точно будешь виновата!

— Прости, прости, прости меня!

— Да я даже не сержусь на тебя, глупая! Давным-давно привыкла к твоим фокусам… Чего ты хочешь?..

Римма моментально приняла вертикальное положение.

— Ты знаешь! — тихо произнесла она. — Давай уедем отсюда. Сбежим недельки на две. Мать меня совсем запилила…

— Ну, уедем мы, и что это изменит? — с тоской спросила Оля.

— Ничего, конечно, — печально согласилась Римма. — Но хоть на какое-то время мы забудем обо всем. Сбежим от людей, от проблем, от осени, от всего…

— Римка, глупая, от себя все равно не убежишь! — усмехнулась Оля.

— Ну и что! — закричала Римма, глядя на Олю круглыми глазами.

Оля больше всего на свете хотела снова увидеть Павла. Ей очень его не хватало, как будто он унес вместе с собой часть ее души… Но и Римму ей стало вдруг жаль.

— Ты тоже меня прости, — неожиданно сказала Оля. — Ты знаешь, я ведь тоже не самая лучшая подруга.

— О чем это ты? — изумилась Римма.

— Ну как… Формально я всегда подчинялась тебе. А на самом деле я оставалась равнодушной к тому, что творилось с тобой. Да не реви ты… — Оля увидела, как у Риммы хлынули слезы из глаз. — В общем, едем, если ты настаиваешь!

— Так ты согласна? — пролепетала Римма, вытирая слезы ладонью.

— Согласна! — с досадой произнесла Оля. — Едем, да, да, да, едем! Если уж тебе так приспичило! В конце концов, я же свободный человек…

Римма бросилась ей на шею.

— Господи, Оля… Я тебе так благодарна! — рыдала она, поливая Олю слезами.

— Да, только к Локотковым я все равно съезжу. И, кстати, у меня вещи остались в санатории…

— Оля! — слезы на глазах у Риммы моментально высохли. — Да я сама могу туда съездить! И к Локотковым зайду, и в санаторий твой! А ты пока выбей у начальства отпуск, разберись со своими делами здесь… Ты это очень правильно заметила, ты действительно свободный человек!

Римма привыкла всегда добиваться своего.

Ей давно хотелось куда-нибудь к морю. И не одной — одной все-таки скучно. Что может быть лучше отдыха с задушевной подругой?.. Кстати, Оле тоже необходимо сменить обстановку, развеяться после всего того, что она пережила.