Тайна убийства Столыпина - Виктор Геворкович Джанибекян

Вильгельм знал, какая страшная революция прогремела не так давно в России. Он был о ней начитан и наслышан.

— О, это ужасно — революция! — воскликнул он. — Вы правы, мой друг, любой ценой следует избавиться от этих революционеров! И я с вами согласен: недовольных будет меньше только в том случае, если больше будет богатых. Но скажите, мой друг, разве можно всех сделать богатыми? Возможно ли это?

— Не знаю, получится ли у нас, ваше величество, но полагаю, что стремиться к такому положению стоит. Просто необходимо. Государство может быть сильно только богатыми людьми, бедные никогда его таким не сделают, не смогут.

— Да, вы правы, — ответствовал Вильгельм.

После беседы каждый сделал для себя выводы.

Император Вильгельм подумал: “Такой человек, как Столыпин, только укрепит русское государство. У него есть идея. Только идея двигает государством, укрепляя его”.

Столыпин подытожил обмен мнениями по-своему: “Надо крепить флот. Береговая оборона, о которой так твердят противники флота, полная чушь. Если мы хотим быть державой, то должны иметь сильный флот. Это хорошо понимали и Пётр Великий, и Екатерина Великая, а вот сегодняшние крикуны не понимают. Хотят экономить... Во что в будущем обойдётся такая экономия?”

Два человека думали о величии и силе своих государств.

Столыпин болел за флот, за него сражался.

Случались у него на этой почве и неприятности, которые начались, по сути, с незначительного вопроса. Так часто бывает в жизни: большие неприятности начинаются с мелочей.

А виной тому стало само морское ведомство, возглавляемое министром, генерал-адъютантом Диковым. Диков не был силён в законотворчестве, не знал всех юридических тонкостей, когда вносил в Думу свой проект. Ну не знал, ознакомился бы или посоветовался. Но министр поступил по-своему, как ему представлялось, целесообразно. А вышла из всего этого история сложная, с обидами и подозрениями.

После разгрома русского флота под Цусимой многие патриоты подумывали, как исправить положение, чтобы вернуть империи былую мощь. В Петербурге образовался кружок, в который вошёл лейтенант Колчак, тот самый, который после крушения империи, уже будучи адмиралом, попытается спасти её и возглавит правительство в Сибири, за что будет расстрелян большевиками. Так вот, Колчак и его единомышленники поставили перед собой задачу возродить флот, но прежде, чем составлять большие проекты, решили разобраться, какие недостатки и недочёты привели его к гибели. Члены кружка предлагали создать Морской штаб, ведь подобные уже действовали в Германии и Японии — так что Колчак и его единомышленники ничего нового не изобрели, но инициативу проявили.

Члены кружка продумали много технических и организационных вопросов, чтобы разобраться в главном: как перевести парусный флот на паровую тягу. Предложения сделали разумные. Представленный проект министру понравился, особенно он был доволен организационной и плановой стороной дела. Там были учтены все нюансы, в том числе и штатное расписание, и расходы. Главная идея проекта была в другом: утверждался Морской генеральный штаб, который и должен был осуществить реформу на флоте.

Внесённый законопроект, не встретив возражений, прошёл Думу и автоматически поступил на утверждение в Государственный совет. В Думе никто к проекту не придрался — дело-то было нужное.

Но тут подал голос сенатор Дурново, единственный из всех членов Государственного совета сославшийся на статью закона, в которой говорилось, что все организационные мероприятия по управлению флотом принадлежат верховной власти, а не избранной.

— Никто не имеет права нарушать прерогативы государя! — воскликнул Дурново.

Государь отреагировал немедленно. За превышение своих полномочий Диков был отправлен в отставку.

Обсуждая вопрос, государь сказал Столыпину:

— Если даже это сделали в обход вас, то выход из создавшегося положения должны найти вы...

Выход найти было трудно, потому Николай и свалил проблему на премьера, объяснив её существо:

— Если мы позволим Думе вмешиваться в дела верховной власти, то создадим опасный прецедент — тем самым мы разрешим ей делать то, что хотела делать Дума предыдущая, а мы не позволяли.

— Но, ваше величество, здесь таится иная опасность, — заметил Столыпин. — Если вы возвратите проект в Думу, то, несомненно, вызовете конфликт. Вы же хорошо знаете, как крикливы многие депутаты. Во всех случаях пострадает дело — не будет штаба. Мы упустим время.

Государь возразил:

— Мы не можем уступать. Пусть лучше мы потеряем время, чем свою позицию.

Он дал понять, что обсуждение завершено и Столыпину предстоит одному искать выход из создавшегося положения.

Зайти в тупик легче, чем из него выйти.

Столыпин искал способ, как извернуться в этой ситуации: и с Думой портить отношения ему не хотелось, и с государем надо было считаться.

Дело затянулось.

А разрешилось оно просто, словно не служило яблоком раздора. Столыпин заболел, все узнали, что у премьера простуда, перешедшая в воспаление лёгких, которое могло завершиться чем угодно, даже летальным исходом. Правда, некоторые его противники засомневались: не хитрит ли, чтобы уйти в сторону? Потом успокоились — Столыпин действительно сильно болен.

— Надо предложить ему отдохнуть в Ливадии, — сказал государь. — В Крыму климат мягкий, пойдёт на пользу.

Сам государь любил Крым и старался каждый год бывать в Ливадии, в своём излюбленном месте отдыха.

Представлять законопроект в Государственный совет отправился министр финансов Коковцов, следовавший указаниям Столыпина. Был он человеком осторожным, сломя голову в воду никогда бы не прыгнул. Сенаторы, знавшие, что министр представляет проект Столыпина, отнеслись к нему сочувственно, и проект прошёл с удивительной лёгкостью.

Вернувшись в Петербург после болезни, Столыпин получил от государя письмо. Штаты Морского генерального штаба государь не утвердил и приказал отнести содержание штаба за счёт кредита. Столыпин сделал вывод: “Государь демонстрирует, что не допустит вмешательства в свои прерогативы, даже несмотря на то, что ошибка морского ведомства прошла через Государственный совет”.

Не там, где надо было, показал свой характер Николай II. Видно, его советники больше пеклись не о могуществе России, а лишь о сохранении прерогативы царской власти.

Выступая 3 марта 1908 года на вечернем заседании Комиссии по государственной обороне, Столыпин отстаивал свою позицию по поводу реформ на флоте. Конспекты той речи сохранились в его бумагах.

Он говорил уверенно, как всегда заостряя внимание на главных вопросах:

— Убеждать людей трудно, переубедить почти невозможно. Ваше решение уже готово. Мнения членов комиссии разделяются на две категории. Часть членов находит свободный линейный флот России совершенно ненужным: Россия — не морская держава, ей нужны только оборонительные береговые сооружения, Россию можно защищать без флота. Могу