Падшие в небеса - Ярослав Питерский

— Ты что делаешь? — удивился Вилор. — Вытри ноги и все, я потом подотру пол, коль не хочешь снимать туфли.

— Нет, нет, я привык уважать чистоту, и следить не хочу, — Валериан вновь недобро ухмыльнулся. — Да и потом это не трудно,… натянул вот бахилы,… потом выбросил, удобно и хозяевам нет забот.

— Странный ты… ну как знаешь, — Вилор махнул рукой и прошел в комнату.

Там он плюхнулся в кресло. В проеме показался Скрябин, он стоял словно студент первокурсник на первом зачете, не решаясь сесть напротив.

— Да ты садись уж, коль в гостях. Разговор, я понимаю, тяжелый будет?

— Как знать, — тяжело вздохнул Валериан и осторожно присел в кресле напротив.

— В общем-то я не ругаться пришел. А расставить все точки над И. Мне надоело такое положение. Оно всех гнетет. Всех и меня и тебя и Лиду,… - Скрябин опустил глаза. Только тут Вилор заметил, что Валериан в руках держит пакет. Вернее это был сверток, продолговатый и круглый. Щукин ухмыльнулся:

— Да уж, я и сам право давно хотел все точки-то расставить.

— И как ты их хотел расставить? — неожиданно вызывающе и смело спросил Скрябин.

Вилору на секунду показалось, что он знает, про разговор с отцом Виктории. Про этот чертов и проклятый «заказ»! Про дурацкие и страшные планы Щукина!

— Так я не понял, как ты хотел точки-то расставить? — повторил вопрос Валериан.

— Хотел расставить по справедливости, а ты? Скрябин грустно улыбнулся:

— По справедливости говоришь, как странно и я тоже хочу по справедливости, значит у нас одна цель, значит, есть то, что нас может сблизить, или примирить, в конце-то концов.

— Ну, насчет сближения ты торопишься, сближаться я с тобой не собираюсь,… - мрачно бросил Щукин. — Ты не тот человек с кем бы я хотел общаться. Валериан тяжело вздохнул, но не обиделся, он опять грустно улыбнулся и пожал плечами, было видно, что он волнуется. Скрябин, дрожащим и прерывистым голосом сказал:

— Не сближайся, просто… из-за женщины нам быть врагами нет смысла. Она сама должна решить, что и как. А вот быть врагами по творчеству не разумно. Это глупо обижаться на соперника по творчеству! — нервно посмеиваясь, сказал Валериан.

— Ах, вот как ты заговорил. То есть ты, согласился с тем, что Лидия уйдет ко мне? А вот потом, потом будешь меня топить своими гнусными статейками и говорить мол, не обижайся это профессионально… без личности? Так что ли? — возмутился Вилор.

— Ну не так,… та не злись и не заводись, выслушай меня, а уж потом делай выводы. Кстати что бы разговор был боле мягкий и простой предлагаю выпить, вот я коньяк принес. — Скрябин протянул сверток, руки его немного дрожали от напряжения. Щукин удивился, он с недоумением смотрел то на Валериана, то на его подношение.

— Ну что ты, что? Вилор, давай, как мужик с мужиком выпьем и поговорим, ты выскажешь все, что думаешь обо мне. Что хочешь сделать с Лидией и, какие планы у тебя в отношении нашей семьи. А я выскажу тебе свое мнение. Может и, компромисс найдем? Давай неси бокалы, — Валериан попытался улыбнуться, но вместо этого противно сморщился. Вилор несколько секунд размышлял, затем встал и вышел в кухню. Там он достал из серванта два бокала, а из холодильника тарелку с дольками нарезанного лимона. Затем зашел в спальню и, скинув халат, надел чистую рубаху и джинсы. Когда он вернулся в комнату, то увидел, что Скрябин, заложив руки за спину, медленно ходит вдоль книжных полок. Он рассматривал щукинскую библиотеку, словно посетитель в музее. Вилор ухмыльнулся и, достав из свертка бутылку с коньяком, разлил его по бокалам. Валериан даже не обращал внимания на хозяина. Он был увлечен литературой, что стояла на полках, хотя Щукину показалось, что он лишь делает вид.

— Ну что критик! Удивляет, что бездарный поэт такие книги дома имеет? — язвительно спросил Вилор. — Ладно, иди вот выпей. Валериан обернулся и, вновь противно улыбнувшись, тяжело вздохнув, медленно вернулся в кресло. Вилор уже потягивал коньяк и внимательно смотрел на Скрябина. Тот как то нервно ухмыльнулся и, покосившись на бокал Щукина, как-то картинно сложил ладони домиком и поднес их к губам, Щукин заметил, что руки у критика дрожат. А Скрябин между тем следил за Вилором, за каждым его движением. Тот почувствовал себя неловко, ему было противно, что этот человек вот так рассматривает его в открытую, нагло и бесцеремонно. Щукин допил коньяк и налил себе еще. Сделав пару глотков, спросил:

— А что ж ты не пьешь-то критик? А? Сам принес и не пьешь?

— Так ты ж со мной не чокнулся, как же пить с хозяином, если он с гостем чокнуться не хочет!

— Не, чокаться я с тобой точно не буду. Не буду! И не проси! Я и так тебе домой пустил. А надо было взашей,… - Вилор почувствовал, что уже сильно захмелел. — Так что ты мне хотел сказать, что решил-то? А?! Господин критик?! Валериан стал хмурым. Он отвернулся и, посмотрев куда-то на потолок грустно ответил:

— Я решил, что Лидия должна уйти!

— Правда? — язвительно передернул его Вилор.

— Да, она должна уйти навсегда, пусть идет. Я ее больше не держу. Незачем. Мы стали слишком далекими людьми. Вот так! Пусть это произойдет. Она хочет свободы, пусть она ее имеет. Полную вселенскую свободу!

— Браво! — Вилор допил коньяк и, поставив бокал, захлопал в ладоши. — Наконец-то до тебя это дошло! Только вот тон у тебя уж слишком пафосный. Он мне не нравиться, ну что это такое — полная вселенская свобода! Что это за такое? Полная вселенская свобода это смерть, небытие, если ты помнишь философию! Ей просто свобода нужна! Ну, да ладно, а почему вдруг такие перемены? А?

Скрябин вдруг стал совсем мрачным. Он посмотрел на Вилора и тот почувствовал в его взгляде призрение и брезгливость. Валериан зло, почти не раскрывая губ, процедил сквозь зубы:

— Я в этой нашей тройке стал лишним человеком! Понятно! Я стал лишним и мне пора на выход! А вы оставайтесь! А я решил выйти! Ты знаешь, что такое лишние люди?

Вилор заулыбался, он совсем захмелел, как ему показалось даже слишком от столь небольшой дозы коньяка.

— Что такое лишние люди я знаю! Знаю! И ты знаешь! — Щукин погрозил Валериану пальцем. — Ты, что забыл, как ты разнес мое стихотворение? А?! Я тебе его напомню! Вожжи — вождям! У высокого стремени Дружно враждуют холуй и халдей. Лишние люди удачно расстреляны По наущению нужных людей. Псевдо-Онегины, горе-Печорины. Правнук Белинского из Вэ-чэ-ка Предусмотрительно учит ученого Где протекает Печора-река. Там и к Онеге дорога недальняя Нужного мало, а лишнего — тьма. Чтоб не смущали и чтоб не скандалили Есть про запас и река Колыма. И ничего здесь казалось бы личного, Трудится служба, себя позабыв Страх превратиться из нужного в лишнего Тоже безжалостно трудолюбив. Вилор встал и чуть не упал, он совсем плохо держался на ногах. Щукин вдруг почувствовал какую-то слабость, вроде голова была ясной, а вот тело было словно чужое. Руки не слушались, ноги подкашивались. Скрябин, увидев неуверенность Вилора, сказал встревоженным голосом:

— Ну вот, стихи прочитал и захмелел. Как же так? Ты же всегда такой уверенный был, мог ведро выпить, видно старичок состарился ты, нет уж той удали. Нет, запала и силы нет. Как же так?! Стихи читаешь, причем признаю, не плохие стихи, но сам-то ослаб,… - Валериан развел руками. Вилор покосился на столик, на котором стояла бутылка с бокалами. Она заметил, что Скрябин так и не притронулся к своему. Ужасная догадка резанула мозг:

— А ты что не пьешь? Ты почему не пьешь,… ты что задумал? А?!!! — Щукин рухнул как подкошенный в кресло.

Неожиданно затуманился взор, вместо Валериана перед ним виднелось расплывчатое серое пятно. Вилор лишь услышал ответ:

— Иногда дружок пить с врагами это не значит с ними подписать мировую, — дрожащим голосом сказал ему Валериан.

— Так вот ты зачем и как пришел,…- прохрипел Щукин и откинулся в кресле. Скрябин сидел бледный и испуганный. Руки у него тряслись. Он не знал, что делать дальше, но через несколько секунд, все же встал, и подошел к потерявшему сознание Вилору. Толкнув его ногой, Валериан, закрыв ладонями лицо, завыл тихо и протяжно.

Шестнадцатая глава

Ноги спотыкались об большие и острые камни. В ступни больно врезались твердые грани гранита, противного грязно-розового угловатого гранита. Мерзкое ощущение, хотелось бежать, но сил не было, просто какое-то медленное инерционное движение вперед… И опять боль в ногах, опять удары по ступням…

— Эй! Подъем! Хватит спать! — сквозь сон услышал грубый голос Вилор.

Он еще не успел открыть глаза, но уже понял, его кто-то бьет по ногам. Щукин с трудом разомкнул веки и увидел рядом с собой человека. Высокий мужчина, одетый в светло-серый стильный костюм, стоял возле нар и пинал Вилора по пяткам. Щукин застонал и, поджав ноги, приподнял голову, что бы рассмотреть человека который нарушил его сон. Все тело ломило, спать на голых досках как оказалось, было занятием болезненным, мышцы на руках и спине противно ныли от напряжения.