Коррекция (СИ) - Геннадий Ищенко

— Я уже зарекался с вами спорить, — с горькой улыбкой сказал Капица. — Мне будет трудно молчать, но я постараюсь. Посланцу бога виднее.

— Зря я вам это рассказал! — сказал Алексей. — Теперь будете терзаться. Поймите, я прав не потому что меня направляет высшая сила, я прав в принципе. Вижу, что общие рассуждения до вас не доходят. Давайте перейдем к конкретике. Представьте, что в то будущее попали вы. У вас есть надежный дом с запасом горючего и продовольствия, позволяющий выжить два десятилетия вам, вашим детям и внукам. Впритык, но до тепла и первого урожая вам всего хватит. А за забором бродят десятки людей, которые замерзают на ваших глазах, мучаются от голода и молят о помощи. И среди них много женщин и детей. И вы знаете, что стоит вам только открыть ворота, как все эти люди заберутся в ваш дом, и у вас уже не хватит ни сил, ни духа выставить их на смерть. В финале вы все съедаете за пару лет и дружно умираете от голода. И те, кто и так бы погиб, и вы со всеми вашими родными. И это еще в лучшем случае. Ведь не исключен и такой вариант, что часть этих несчастных, отогревшись и немного утолив голод, прикинет численность едоков и решит их радикально сократить. В таких случаях обычно начинают с самых сердобольных, то есть с вас. Ваши действия?

— Не дай бог стать перед таким выбором! — поежился Капица, — но я понял, что вы имели в виду.

— Так вот, повсюду в мире поступили одинаково, выбросив всех чужих, а заодно и часть своих. Исключением стали Россия и Австралия. Причем большую часть беженцев приняли мы, за что потом и поплатились вырождением собственной нации из‑за потери духовности и дикого искажения многих сторон жизни людей. Думаете, почему я здесь? Ведь несколько сотен миллионов выживших и уцелевшая промышленность это неплохие условия для возрождения цивилизации. Так вот, не знаю, как в Австралии, а у нас ее возрождать было некому. Можно было удержать разваливающееся общество в узде, бросив его на захват почти пустой Европы, но это была бы только отсрочка. Человек — это звучит гордо только для Горького. Мы в СССР попытались сделать, чтобы это было действительно так. И в чужие дела мы лезли немного и только поначалу. С теми же американцами, которые развязали с полсотни войн, никакого сравнения! А нам мешали все. Друзья мешали тем, что почти всех их приходилось подкармливать, а враги вовлекли в гонку вооружений, которая в конце концов подорвала экономику и привела к краху! Вы судите о Западе по миру науки, в котором вас приняли, как равного, а он многогранен и в целом настроен к нам враждебно. Ладно, я разболтался, а время идет. Если когда‑нибудь увидимся, еще поговорим.

— Не беспокойся, Алексей, я буду молчать, — сказал Капица. — Удачи вам. Пусть у вас все получится!

Лиду Алексей застал за чтением документов.

— Откуда это богатство? — спросила она.

— Это посмертный подарок Берии, — пояснил он. — Там еще есть для тебя письмо, но почитаешь позже. Я немного заболтался и забыл о времени. Вещи у нас собраны, нужно только срочно настрогать бутербродов на ужин, да и завтра на утро перекусить. У нас с тобой двадцать минут, потом подъедет Василий. Капица попросил тебя поцеловать, но это тоже перенесем. Давай ты займешься бутербродами, а я разложу деньги и документы. Возьми один экземпляр биографии, в поезде надо будет выучить. И не вздумай сейчас реветь.

— Не буду я реветь, — пообещала Лида. — Тоже перенесу на потом. И обязательно нарисую его портрет. Хоть так отблагодарю. Куда мы хоть едем?

— В Москву нам нельзя, — сказал он, укладывая все документы, кроме паспортов и удостоверения, обратно в пакет, — но и забиваться в какую‑нибудь щель не хочется, поэтому думаю поселиться во Владимире. Город достаточно большой и до Москвы можно добраться по железной дороге часа за четыре. Держи газеты, будешь заворачивать бутерброды. Яйца успеем сварить? Ну и черт с ними. Собрала? Тогда одеваемся и выходим. Дверь запирать не будем, а ключи оставим на столе. Чемоданы не хватай, я их сам отнесу в два приема, возьми только сумку с продуктами.

— Хорошо здесь было! — сказала Лида, в последний раз с грустью оглядывая гостиную.

— Пошли, а то Василий уже сигналит! — поторопил ее Алексей. — Все еще у нас с тобой будет!

У КПП их уже ждали. Машина подполковника выехала за шлагбаум, а он сам нетерпеливо расхаживал возле помещения охраны.

— Задерживаемся, — недовольно сказал он Алексею, вышедшему из машины на время проверки. — Если еще задержимся в пути, можем застрять на полдня в Кунгуре.

— Ребята, проверяйте быстрее! — попросил Алексей охрану. — В машине три чемодана, саквояж со шмотками и сумка с продуктами. Если нужно, я вам любой чемодан открою, только проверяйте быстрее.

— Все в порядке, товарищ майор, — сказал ему старший наряда по КПП, искоса взглянув на столичного подполковника. — Счастливо вам добраться и устроиться на новом месте! И вам счастья, Лидия Владимировна!

— Спасибо, ребята! — поблагодарил их Алексей. — Прощайте. Все, загружаемся и едем!

Последний снег прошел неделю назад, поэтому дорога была расчищена и укатана, и до города добрались за полтора часа. У небольшого двухэтажного здания вокзала попрощались с Василием, который помог внести вещи в зал ожидания. Возле кассы стояли всего трое, поэтому через пятнадцать минут Алексей вернулся к Лиде с билетами. Подполковник забрал у Алексея удостоверение и куда‑то ушел. Больше они его не видели.

— Ждать еще больше часа, — сказала Лида. — Посмотреть, что ли, биографию? В нашей части зала все равно никого нет.

— Кому какое дело, что ты там читаешь, — отозвался Алексей. — Только если будешь разговаривать, говори потише.

Он тоже вытащил лист с текстом и углубился в его изучение. Имя и отчество ему оставили прежние, а фамилия оказалась созвучна пункту прибытия — Володин. В указанные двадцать четыре года его жизнь уложилась в несколько слов: школа, армия, завод. Ему повезло окончить среднюю школу и осенью сорок пятого года забрали служить в армию. После армии вернулся в родную Пермь и поступил учеником токаря на машиностроительный завод. Через год после этого женился на Лиде Ветлицкой, которая работала на том же заводе секретаршей. Причину, по которой они сорвались из города Перми, в биографии не прописывали, оставив это выдумывать им самим. Биография была короткая — всего на половину страницы, и ее изучение много времени не заняло.

— Мне девятнадцать лет, — сообщила Лида. — Уже хорошо: в то, что мне двадцать один год, никто не верил. И с секретаршей как угадали, может быть, опять устроюсь на эту работу.

— Сначала повзрослей, — вздохнул муж. — Такую соплю никто в секретари не возьмет. И Капица брал неохотно, хотя знал, что не дура и гораздо старше, чем выглядишь. Репутацию ты ему подмочила. А вообще лучше тебе посидеть дома и порисовать. Денег достаточно, да и я еще пойду работать, чтобы не привлекли за тунеядство. Понятно, что не токарем, хотя простую работу выполнить смогу. Наверное, самое лучшее будет устроиться в милицию. В армии дослужился до старшего сержанта, снайпер и борец. Такого парня при нынешнем дефиците кадров возьмут с руками и ногами. Я ведь еще и десятилетку закончил, а сейчас этим не все могут похвастаться. У многих только семилетка, а то и ее не закончили. Так что старшего сержанта твоему мужу точно дадут, а то и старшину. Мне ведь или в милицию, или в грабители: кроме битья морд, ничего не умею. Все, прячем бумаги и идем на перрон. Давай мне еще сумку, а сама бери эти чемоданы. Поезд будет на первом пути, а вагон у нас шестой, это как раз где‑то напротив выхода.

Они прошли к одному из двух выходов к поездам и сложили чемоданы на перроне в месте, где было меньше грязи и окурков. До прихода поезда оставалось десять минут, и из вокзала к перрону потихоньку подтягивался народ. У каждого второго во рту дымила папироса, и некурящие Самохины испытали большое облегчение, когда наконец появился поезд. Они почти угадали, и к шестому вагону пришлось пройти всего метров двадцать. В их купейный вагон больше никто не садился, поэтому полная пожилая проводница, подождав, пока они подняли свои вещи и поднялись сами, задвинула лестницу и закрыла дверь. Почти тотчас же состав дернулся и пополз вдоль перрона, постепенно ускоряя движение. В их купе уже ехала пожилая пара, которая заняла нижние полки. Увидев Самохиных, попутчики вышли в коридор, чтобы молодежи было удобней устроиться. Алексей вынул из саквояжа одежду переодеться, а потом отправил его вслед за чемоданами на багажную полку.

— Переодеваться и стелить постели будем потом, — сказал он жене. — Сначала поужинаем и получим белье. Открывай дверь, пусть заходят.

— Виктор Федорович, — представился мужчина. — Моя жена Елена Николаевна. Расправьте одеяло и садитесь, мы пока лежать не будем.

— Алексей и Лида, — сказал в ответ Алексей. — Далеко едете?