Дорогой притворщик - Николь Берд

Психея прикрыла глаза и, откинувшись на мягкую спинку сиденья, покачивалась на рессорах кареты. Пока она с Гейбриелом, она не станет беспокоиться из-за убийц, скандала или гнева своей семьи. Присутствие Гейбриела, его любовь для нее важнее, чем надвигающаяся опасность.

Психея проснулась оттого, что карета остановилась. Даже не взглянув на пустое сиденье, она сразу же почувствовала, что Гейбриела нет. Психея чуть не закричала. Сумрак, она одна в карете. Где они? Где Гейбриел? Выглянув в пыльное оконце, девушка увидела, что смеркается и небо затянуто тучами.

Перед ней были высокая каменная стена и сторожка. Видимо, они остановились у въезда в какое-то большое имение. Гейбриел оживленно разговаривал с привратником, но она не слышала слов. Привратник размахивал руками и что-то доказывал визгливым голосом. Гейбриел помолчал и вновь заговорил более спокойным тоном, но она уловила в нем стальные нотки. Наконец, казалось, Гейбриел убедил его. Привратник пошел открывать тяжелые железные ворота, а Гейбриел снова сел в карету.

Вид у него был хмурый. Психея вопросительно взглянула на него, и он взял ее за руку.

– Мы остановимся на ночь здесь, в… доме моего знакомого, – сказал он. – Люди Баррета сюда не доберутся. Судя по высоте стены и несговорчивости привратника, он был прав. Но кем же был этот старый знакомый, владелец такого большого и уединенного имения? Прошлое Гейбриела выглядело все таинственнее. Психея вспомнила слухи об убийстве, но не хотела об этом думать. Он сам ей скажет, когда придет время. Она не из тех, кто обвиняет без всяких доказательств. Разве она не знает его и его доброе сердце?

Несмотря на то, что ее разбирало любопытство, Психея не стала расспрашивать Гейбриела. Они ехали через густой лес, вокруг возвышались вековые деревья, на прогалине Психея увидела оленя, щипавшего траву. Подъездная дорога была расчищена и ухожена. Наконец карета остановилась, и Гейбриел с каменным лицом открыл дверцу, вышел и подал ей руку.

Психея огляделась. Огромный дом из серого гранита потрясал своей величиной, холодной строгостью архитектуры и необычайной тишиной, царившей в нем. Не лаяли собаки, не слышно было голосов слуг или смеха играющих детей. Психея взглянула на Гейбриела, но тот давал указания кучеру, который кивнул, натянул вожжи, и карета завернула за угол, направляясь к конюшне. Скрип колес и стук копыт неестественно громко звучали в этой тишине.

– Они знают, что мы приедем? – спросила Психея, думая, как расстроит какую-то леди их неожиданное появление.

– Нет, но здесь вполне достаточно комнат для гостей, – сказал он, коротко улыбнувшись ей. Однако настороженное выражение его глаз не изменилось.

– Ты уверен, что они будут нам рады? – снова спросила Психея с неожиданным смущением.

– Не очень, но они нас примут, – мрачно заявил он. Психея не успела попросить его объяснить ей, что происходит, как дверь наконец открылась и появился лакей. Гейбриел взял ее за руку и повел по широким ступеням.

– Привет, – сказал он. Слуга в остолбенении смотрел на Гейбриела. На нем был тяжелый парик и богатая ливрея, несмотря на то что место казалось таким уединенным. И все же он казался немного слабоумным.

– Э… х-хозяина нет дома, – заикаясь произнес он.

– Для меня он – дома, – спокойно ответил Гейбриел. Не обращая внимания на лакея, в замешательстве смотревшего на него, Гейбриел провел Психею в открытую дверь.

Навстречу, размахивая руками, спешил старый дворецкий.

– Послушайте, нельзя приходить сюда вот так, хозяин не позволяет. Уходите, пока я не спустил собак.

Психея в ужасе остановилась.

– Мы не хотим навязываться, – сказала она Гейбриелу. Но он не слушал ее.

– Нет никаких собак, Макдаффи. Он не выносит, когда они ласкаются. Разве ты не помнишь, как он утопил бездомного щенка, которого я принес домой? Мне тогда было восемь.

Психея широко раскрытыми глазами смотрела на своего спутника. Худой, высокий дворецкий, казалось, сейчас упадет в обморок.

– Это вы, сэр! Вернулись, я бы никогда не поверил. Психее страшно хотелось отвести Гейбриела в сторону и потребовать у него объяснений. Но он продолжал разговаривать с дворецким.

– Но его милость… – ломая руки, говорил старик, – он угрожал, что отхлещет вас кнутом, если вы снова появитесь здесь после того, что вы сказали ему в прошлый раз… Я не думаю…

– Предоставь его милость мне, Макдаффи, – в отличие от взволнованного слуги удивительно спокойным тоном сказал Гейбриел. – Полагаю, он в кабинете? Я поговорю с ним. О, и скажи экономке, чтобы она приготовила две комнаты для гостей и добавила два прибора на обеденном столе. Мы остаемся на ночь.

Не обращая внимания на пытавшегося возразить дворецкого, Гейбриел зашагал к дверям, и Психея старалась не отставать от него.

– Я бы избавил тебя от этой встречи, но мне негде тебя оставить, кроме как в этом холодном холле. Камин здесь разжигают только в его комнате.

– Гейбриел, где мы? Не думаю…

Но было уже поздно, они подошли к дверям кабинета.

Гейбриел громко постучал в тяжелую дубовую дверь и распахнул ее. В комнате было темно, в дальнем углу потрескивал огонь в камине, но, несмотря на сгущавшиеся сумерки, ни одна из ламп не была зажжена. Тяжелые занавеси закрывали окна, воздух был затхлым, как будто комнату никогда не проветривали.

Гейбриел вошел, Психея последовала за ним с таким ощущением, что входит в обиталище паука. Гейбриел знаком велел ей оставаться у двери. Она скрестила руки на груди, стараясь подавить желание спрятаться за большим шкафом. Гейбриел вышел на середину комнаты и посмотрел в сторону камина.

– Какого черта вы беспокоите меня? Обед еще не скоро, – прорычал хриплый голос.

– Мы на минуту, – сказал Гейбриел. – Я подумал, надо предупредить, что у тебя гости.

Молчание, скрытая тенью фигура зашевелилась. Человек сидел в придвинутом к камину большом кресле с высокой спинкой, и Психея не видела его лица, пока он не поднялся и не повернулся к ним. У Психеи перехватило дыхание. Почему она чувствовала себя как ребенок, который раскрыл свою книгу сказок и увидел на картинке людоеда?

Вид человека, шагнувшего к Гейбриелу, поразил Психею. Он не уступал ростом ее возлюбленному, плечи были так же широки, но он был массивнее, толще в талии. У него были светлые волосы и кожа, покрытая веснушками. Его лицо производило неприятное впечатление, хотя об этом было трудно судить, поскольку его искажала гримаса удивления и неудовольствия.

– Черт побери, что ты здесь делаешь? – Он явно хотел, чтобы его тон, как и слова, звучал оскорбительно.

Психея тихо ахнула от негодования, но ответ Гейбриела поверг ее в шок.