Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе - Владимир Козлов

Устоявшаяся система ценностей защищала себя от разрушительного натиска разоблачений. Жена одного из осужденных по делу о массовых беспорядках в Тбилиси так объясняла поступки мужа в жалобе на имя Хрущева (25 августа 1956 г.): «Он не представлял, в сознании не имел, что Ленина и Сталина можно разлучать. Он не знал и не мог знать, что и Сталин был простым человеком и что у него тоже могли быть ошибки»[302]. В подобной ситуации оказались в начале марта 1956 г. многие рядовые участники событий. Они не знали и не верили в преступления своего кумира.

Утром 7 марта студенты Государственного университета им. Сталина вместо лекций вышли на улицы. Их поддержали студенты сельскохозяйственного, политехнического и некоторых других институтов (всего в городе было 19 вузов). Вместе со студентами в манифестации участвовали школьники. Иногда, по сообщению Статникова, студенты выводили школьников на улицы чуть ли не силой, срывали занятия, угрожали директорам. Манифестанты шли по главной улице — проспекту Руставели — к площади Ленина. Толпа остановилась у Дома Правительства и под продолжительные гудки машин выкрикивали «Слава великому Сталину». Следующая остановка — у здания горсовета на площади Ленина. Несколько человек прочитали стихи о Сталине. Хор исполнил песни в его честь.

Милиция пыталась остановить манифестацию или изменить ее маршрут. К месту событий была направлена оперативная группа, «которая дважды в пути следования студентов врывалась в их среду», но остановить демонстрантов не сумела[303]. У монумента Сталину вновь начался стихийный митинг. Выступавшие обрушились с проклятиями в адрес «очернителей Сталина»[304]. Толпа была настроена агрессивно. Милиции пришлось спасать от побоев М.Пышкова, его заподозрили в фотографировании выступавших, и Л.Г.Иванову (майора в отставке), которая сказала окружавшим ее людям: «Почему эти бездельники и дураки стоят здесь, неужели у них нет другого дела». В результате с места событий ее увезла машина скорой помощи[305]. Мужественно вступившийся за женщину полковник милиции Осепайшвили был избит до бессознательного состояния[306]. К концу дня число манифестантов достигло 70 тыс. человек[307]. Судя по всему руководство МВД в Москве не придало большого значения начавшимся 7 марта демонстрациям. Информация в ЦК КПСС со ссылкой на доклад министра внутренних дел

Грузии Джанджгавы была отправлена только во второй половине дня 8 марта[308]. Однако судя по тому, что 8 марта Президиум ЦК КПСС уже обсуждал вопрос «О происшествии в Тбилиси», информация в Москву поступила по партийным каналам (от Мжаванадзе) и от КГБ. Высшее партийное руководство весьма критически оценило действия грузинской партийной верхушки в начале кризиса:

«Т. Молотов. Проспал Мжаванадзе.

Каганович. Опростоволосился. т. Булганин. Послать от ЦК в Грузию людей. т. Суслов. Мжаванадзе просил танков.

Микоян. Рабочих бы подняли.

Ворошилов. Безобразие. Мжаванадзе оказался растерянным»[309]. Судя по дальнейшим событиям Президиум ЦК КПСС в то время явно не сумел правильно оценить масштаб надвигавшейся катастрофы. В конце концов, никаких рабочих на защиту правопорядка поднять не удалось. А вот просьбу Мжаванадзе о танках пришлось удовлетворить.

3. 8 марта. Митинги на площади Ленина и у монумента Сталину. Эскалация насильственных действий. Организующие «центры»

Под утро 8 марта в студенческий городок явился неизвестный, заявивший, что у монумента, якобы, снимают венки. В ответ на это сообщение большая группа студентов (до 1000 человек) к 4 утра собралась у монумента. Утром 8 марта город частично не работал. Одни просто не пошли на службу. Другие в течение дня оставляли рабочие места и выходили на улицы. В Верховном суде республике отменили слушание назначенных к рассмотрению дел — подсудимых просто не привезли из тюрьмы[310]. Очевидно, боялись эксцессов на улицах.

Появились грузовые машины, заполненные людьми. Они разъезжали по городу с флагами и портретами Ленина и Сталина. С машин кричали «Ленин-Сталин!», «Слава Сталину!» и т. д. Журналист Статников был уверен, что эти машины никто не выделял. Их просто захватывала толпа, заставляя водителей выполнять свои приказы. Грузин убеждали патриотическими лозунгами, прочих — по-разному, иногда угрозами. По сообщению МВД Грузии захват машин и автобусов начался после того, как один из выступавших на митинге на площади Ленина (после полудня) сказал с трибуны, что все принадлежит народу, в том числе и транспорт[311]. Одного из водителей, отказавшегося вести демонстрантов, сбросили с моста в Куру, нескольких непослушных шоферов избили. По свидетельству Ф.Баазовой, демонстранты «регулировали движение транспорта, в некоторых случаях останавливали его»[312]. Произошло несколько столкновений участников беспорядков с работниками милиции, пытавшимися останавливать захваченные машины.

После задержания одного из водителей от стихийного митинга у монумента Сталину отделилась толпа в 700–800 человек, которая сначала избивала сотрудников ГАИ на площади Меликишвили, а затем окружила отделение милиции и потребовала освободить всех задержанных, в том числе и шофера отобранной у законного хозяина машины. Требования сотрудников милиции, пытавшихся останавливать захваченный автотранспорт, не выполнялись, участники беспорядков отвечали им упорным сопротивлением. Стычки чаще всего заканчивались в пользу толпы. Например, в течение 9 марта милиции удалось задержать лишь 80 машин, с некоторых из них, «чтобы временно исключить возможность использования», милиционеры снимали отдельные детали[313].

Демонстрации приобрели массовый характер. Одна колонна (около 3 тысяч человек[314]) собралась на площади им. Ленина — напротив здания ЦК КП Грузии. Вторая (до 4 тысяч человек) — около монумента Сталину на набережной. Демонстранты держали портреты Ленина, Сталина, Молотова. Выкрикивали лозунги «С Лениным и Сталиным к победе коммунизма», «Сталина не забудем»[315]. Изображения Ленина, а с каждым часом их появлялось все больше, выполняли важную функцию — они психологически обезоруживали власти. Митинг как бы демонстрировал свою «советскую» лояльность, а имя Ленина использовал как «щит, ограждающий неприкосновенность величия Сталина»[316].

Демонстранты потребовали выступления первого секретаря ЦК КП Грузии «в связи решениями 20 съезда КПСС»[317]. По рассказу Ф.Баазовой, «выбранная делегация вошла в комендатуру и передала требование демонстрантов — вызвать первого секретаря ЦК партии Василия Павловича Мжаванадзе». «В тот период мавзолей на Красной площади, — поясняет Баазова, — где рядом с Лениным лежал Сталин, был закрыт. Циркулировали слухи о том, что Сталина умышленно так бальзамировали, что он сразу же почернел. Утверждали, что Мао Цзэдун потребовал выдачи праха Сталина, которого китайские специалисты способны были «оживить». Теперь демонстранты, якобы, «решительно потребовали от Мжаванадзе поддержать усилия Мао по восстановлению праха и чести Сталина»[318].

В 12 часов дня 8 марта Мжаванадзе действительно выступал перед толпой и обещал Сталина в обиду не давать[319]. Но после выступления первого секретаря собравшиеся предъявили властям следующие требования:

«— 9 марта объявить нерабочим траурным днем.

— Во всех местных газетах поместить статьи, посвященные жизни и деятельности И. В. Сталина.

— В кинотеатрах демонстрировать кинофильмы «Падение Берлина» и «Незабываемый 1919 год».

— Пригласить на митинг представителя Китайской Народной Республики Чжу Де

— Исполнение гимна Грузинской республики в полном тексте»[320].

После речи Мжаванадзе толпа захотела услышать маршала

Китайской Народной Республики Чжу Де — он гостил в Грузии после участия в ХХ съезде КПСС. Немедленно снарядили делегацию. В новом рождавшемся на глазах мифе фигуре маршала Чжу Де принадлежала важная функция — он должен был подтвердить международное значение Сталина.

Встреча демонстрантов с Чжу Де действительно состоялась и была продолжением начавшихся в городе беспорядков. Попытки малочисленных милицейских заслонов остановить огромную толпу (около 5 тыс. человек), двигавшуюся к даче в Крцаниси на захваченных машинах и пешком не удались. Демонстранты, вооружившись палками, «прорвали заслоны и ворвались на территорию дачи, где вели себя необузданно и дерзко».

По просьбе руководителей республики Чжу Де дважды выступал с приветствиями. Однако толпа не расходилась и требовала принять ее представителей. Пятеро студентов, по сведениям МВД Грузии, действительно встретились с маршалом КНР. Посетить монумент