Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Путешественники ехали через лес вдоль маленькой речки, которую Катрин хорошо знала». — Это был Ожон, чьи воды заполняли рвы замка Эрменгарды. Спускалась ночь, но было решено, что в этот вечер они остановятся только в замке.
— Мы так близко теперь, что было бы жалко останавливаться! Заночуем в замке…
— Мы близко, но погода портится, — сказал Готье. — Вот уже дважды я слышал вдали гром, и мне кажется, я вижу довольно темную тучу.
Весь день было жарко как в печке. Много раз они останавливались на берегу ручья, чтобы освежиться. Знойный воздух был наполнен электричеством.
Катрин пожала плечами:
— Гроза неизбежна, Готье. Впрочем, мне кажется, что хороший ливень нам бы не помешал. И потом… я хочу прибыть сегодня вечером.
— А мне лучше и не надо, — сказал Беранже. — Я буду рад приехать вечером и согласен на ливень.
— Идет, пусть будет ливень! — заключил добродушно Готье. — Я чувствую, что настолько высох, что могу вспыхнуть, если ко мне поднести факел.
Именно тогда они увидели в прозрачных водах реки мрачный красный след и смешанное с длинными тростниковыми листьями оперение стрелы, плывшей по реке так прямо, что сомнений не было — она торчала из тела.
Может быть, успев привыкнуть к такого рода зрелищам, они бы и проехали мимо, если бы не услышали на некотором расстоянии от себя стон, а чуть подальше шум, похожий на шум битвы.
Готье быстро придержал лошадь, спрыгнул на землю, спустился к берегу реки и приблизился к тростниковым зарослям.
— Давай, помоги мне, — бросил он Беранже. — Здесь человек, который еще жив.
Пока взволнованная Катрин заводила лошадей в лес, чтобы привязать их к дереву, Беранже побежал на зов друга.
Вдвоем им удалось вытянуть на берег реки человека высокого роста, одетого в широкую блузу и штаны из грубой ткани, с которых потоками стекала вода. Из его груди торчала стрела, на лице была маска страдания. Розоватая пена покрывала обескровленные губы, с которых вырывался уже знакомый слабый стон.
Катрин встала перед ним на колени и платком вытерла губы раненого.
— Он умрет?
— Определенно! — произнес Готье, рассматривавший рану. — Стрела вошла слишком глубоко, чтобы я мог ее вырвать. Если бы у него был шанс, я срезал бы оперение и протолкнул ее вглубь, чтобы вытянуть из спины. Но смерть уже делает свое дело…
Действительно, лицо человека стало приобретать свинцовый оттенок. Катрин быстро порылась в своем мешочке, висевшем на поясе, достала маленький флакон, который поднесла к губам умирающего. Это была смесь из кипрского вина, всевозможных ароматических трав, знаменитого «жгучего раствора господина Арно», которым Жак Кер снабдил ее среди прочих вещей.
Горячая влага потекла по губам раненого. По его телу пробежала дрожь, и он открыл глаза. Его карие глаза казались подернутыми туманом. Он повернулся, словно не понимал, где находится, потом обратил лицо к Катрин и вытянулся. Его руки били воздух, губы шевелились, но беззвучно.
— Похоже, он хочет говорить! — прошептал Беранже. Катрин дала ему еще каплю укрепляющего. Тогда раненый невнятно пробормотал:
— Бегите… Деревня… Нельзя… туда идти! Живодеры!
— Опять, — проворчал Готье. — Кто на этот раз? Человек повернул к нему затуманенный взгляд.
— Я… не знаю! Кто-то… неизвестный! Его называют… капитан Гром. Лейтенант… Дворянчик из Коммерси… Уезжайте… отсюда! Скорее… Скорее!
Он всхлипнул, запрокинулся назад в предсмертном спазме, из его горла брызнул поток крови, и он замер.
— Он мертв, — сказал Беранже бесцветным голосом. Катрин благоговейно закрыла ему глаза. Готье уже встал и рассматривал труп со смешанным чувством гнева и сожаления.
— Гром! — проворчал он. — Дворянчик из Коммерси! А это еще что за бандиты?
— Грома я не знаю, — сказала Катрин. — Но я могу вам сказать, кто такой этот Дворянчик. Он прекрасен, как женщина, знатен, как принц, доблестен, как Цезарь, молод… как вы, Готье, так как ему должно быть, столько же лет, сколько вам, и жесток, как монгольский палач! Его зовут Роберт де Сарбрюк граф де Коммерси, архангел с глазами невинной девушки и душой демона. Однако смотрите… слушайте…
Уже была, ночь; под деревьями и в лесной чаще слышался гул, и на излучине реки они увидели первые вспышки пожара.
— Мы не сможем проехать, — заявил Готье, увлекая Катрин к тому месту, где она привязала лошадей. — Надо спрятать животных, спрятаться самим и ждать. Когда они все сожгут… они, конечно, уйдут в другое место. Самое главное, нам надо знать, большая ли эта деревня. Вы имеете об этом представление, госпожа Катрин:
Она нахмурила брови, собираясь с мыслями.
— Это, должно быть, Купрей… или Монрибур.
— Большие деревни?
— Довольно большие! Двести душ, может быть.
— Хм! Это может затянуться. Во всяком случае, надо ждать хотя бы для того, чтобы увидеть, в какую сторону пойдет пожар, так как лес тоже горит…
Замаскировав лошадей в чаще, они спрятались в соседней лесосеке и, испытывая душевные муки, ждали со сжавшимся сердцем гибели этой деревни.
Гроза приближалась. Огромные бледные вспышки простреливали небо, которое грохотало почти беспрерывно, но еще не упало ни одной капли.
— Только бы пошел дождь! — пробормотал Готье. — Появилась бы надежда, что он потушит огонь. Ветер его несет как раз на нас. Он преграждает нам дорогу, по которой мы могли бы обогнуть деревню. С другой стороны река, а она кажется мне быстрой и опасной.
— Лучше утонуть, чем попасть в руки этим людям, — возразил Беранже.
Катрин ничего не говорила. Сквозь деревья она видела, как двигаются беспокойные тени, и слышала, как приближаются крики и проклятия.
— Кто-то, должно быть, убежал, — выдохнула она. — Послушайте! Его преследуют… Боже мой! Они идут сюда!..
— Нам будет нелегко. С другой стороны виден берег. Он почти отвесный.
— Мы пересечем по диагонали. Посмотрите, там, немного не доходя до изгиба реки, есть небольшая насыпь.
Действительно, гладкая поверхность реки оставляла тонкую бледную полоску заросшего травой спуска в форме полумесяца. Однако Катрин посмотрела на нее с недоверием.
— Не кажется ли вам, что если мы пойдем туда, то окажемся на виду у бандитов?
— Возможно, но все же они могут и не заметить нас. И потом, бандитам надо будет идти через лес, а в это время мы успеем пуститься наутек. Разумеется… у Мае еще есть возможность вернуться назад…
Он обернулся и издал вопль бешенства:
— Ах, тысяча чертей!.. Нет, мы не можем больше вернуться… С той стороны тоже загорелось.
И в самом
