Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

Но она была готова на все ради тех, кого любила.

«Если бы хоть один день… один-единственный день она могла бы меня любить также! Я был бы человеком самым богатым и самым счастливым в мире! Но она любит другого, и я ему завидую, я его ненавижу… Я хочу видеть его мертвым!»— думал Жак Кер.

Он пожал плечами и горько улыбнулся. Это было правдой, он ненавидел Арно де Монсальви… но на следующий день он разошлет своих многочисленных агентов по всему королевству с целью его найти. Только для того, чтобы не видеть, как Катрин плачет…

ГЛАВА XII. Топор и факел

Лес пылал. На черном мутном небосводе поднималась красная туча, которую прорезывали длинные языки пламени. Густой дым окутывал еще не тронутые верхушки деревьев, раскачивающиеся от поднявшегося ветра.

Эта ночь была создана для Дьявола! Воздух был удушающим, с едким запахом горящей древесины и горелого мяса.

Где-то, в самой сердцевине пожара, еще были слышны долгие прерывистые жалобы, стоны, исторгаемые из страдающих тел, у которых больше не оставалось сил кричать. Время от времени раздавались угрожающие раскаты грома словно небесное предупреждение, но они только на мгновение покрывали ужасный шум, доносившийся из разоренной деревни…

Притаившись в густых зарослях, путешественники не решались пошевелиться, старались даже задерживать дыхание, словно бандиты могли их услышать. Катрин закрыла глаза и прижала ладони к ушам, чтобы больше не видеть, не слышать, укрыться от страха и усталости. Она, не представляла, что это утомительное путешествие с бешеной скачкой окончится сошествием в преисподнюю, этим ужасом.

Кошмар начался, как только они переехали Луару, в Жиене. До тех пор путешествие по пескам и равнинным лесам Солони было монотонным. Но потом… Опустошенные земли, разоренные, сожженные деревни, истребленный урожай, обугленные развалины, полуразложившиеся трупы, гниющие, лицом к небу, оставленные без погребения, осыпающиеся стены монастырей, снесенные замки, стены которых оказались достаточно сильными, чтобы оказать сопротивление банде, оскверненные колодцы, распираемые сваленными туда трупами, — все это было делом рук тех, кого в страхе называли живодерами.

Они были еще более жестокими, чем когда-то Большие Компании, появившиеся несколько недель спустя после подписания Аррасского договора, положившего конец войне Франции с Бургундией.

Это были люди войны, находящиеся на службе у того или другого военачальника. Мир для них означал спокойствие и размеренную жизнь, которой они не желали. Вкус к приключениям, невозможность найти другие способы к существованию, привычка к жизни за счет выкупа, разбоя и грабежа, независимо от того, враг это или друг, превратили наемные войска в безжалостных бандитов, разбойников с большой дороги.

Это были французы, немцы, испанцы, фламандцы или шотландцы, все они разбойничали вместе, и королевство, которое уже так пострадало от воины, теперь страдало еще больше от мира. Аррасский договор был для них только позорным клочком бумаги. С обостренным аппетитом банды бросились на бургундские земли, громко заявляя, что этим Аррасским договором король обворован. Но был еще лучший предлог: у англичан оставались некоторые крепости, и, якобы с целью их атаки, разбойники опустошали страну.

Бургундская сторона имела своих живодеров. Их звали Перрине Грессар, который вот уже много лет удерживал Шарите-сюр-Луар, Франсуа де Сюренн, по прозвищу Ара — , гонец, хозяин Монтаржи и все еще крепко державшийся за свое владение Жак-де-Плайн, или Магарыч, старый знакомый Катрин, чьи хищные когти продолжали обдирать окрестности замка Куланж-ла-Винез, откуда с таким трудом вырвались Катрин и Сара.

Наученная опытом, Катрин старалась избегать опасных мест, которые хорошо знала. Кроме нескольких передышек в больших аббатствах или укрепленных городах, как, например, в Оксере, Тонерре или Шатийоне, она выбирала дороги, идущие по оврагам, или большие пространства, ставшие снова дикими, где уже ничто не могло привлечь внимание жадного хищника. Запасов провизии, которыми их снабдил Жак, было достаточно на весь путь «

Самыми опасными были леса. В них скрывались несчастные крестьяне, покинувшие сожженные дома и лишенные средств к существованию. Они вели дикую жизнь, становясь волками еще в большей степени, чем те животные, у которых они оспаривали пропитание.

Дважды Катрин и ее спутники были обязаны жизнью быстроте их лошадей. Третий раз Готье пришлось выбросить за собой мешок с собственной провизией под ноги заросших волосами и покрытых лохмотьями полу людей, полу призраков, которые бросились их догонять.

— А не то пришлось бы обнажить меч, — пояснил он Катрин. — Я заметил детей среди этих бедняг…

Уже не раз с тех пор, как они добрались до разграбленных земель, молодой человек умолял Катрин повернуть обратно, отказаться от дальнейшего продвижения по стране, где остались только палачи и жертвы, одни опаснее других.

— Мы приедем слишком поздно, — говорил он. — Женщина при смерти не может так долго ждать. Со стороны вашей подруги грех заставлять вас подвергаться стольким опасностям.

— Вы боитесь, мессир будущий капитан?

— Не за себя, вы это хорошо знаете, мадам, но за вас. Сколько мы видели изнасилованных женщин, со вспоротыми животами, оставленных на обочине дороги!

— Я знаю, Готье. Но даже если у меня остается очень слабый шанс увидеть снова мою мать, я им воспользуюсь. И я верю, что ее увижу. Она меня дождется.

И они продолжали путь: Катрин со стиснутыми зубами, стараясь видеть как можно меньше, со смятенным от сострадания и отвращения сердцем, Беранже — немой от ужаса, Готье — ворча.

При виде того, что претерпела Бургундия, его патриотические чувства проснулись вновь. Посещение Жака Кера их немного приглушило, но от этого разгрома, свидетельствовавшего об очевидном нарушении известного договора, он метал громы и молнии и посылал ко всем чертям короля, его министров и его капитанов так часто и выразительно, что Катрин наконец предъявила ему ультиматум:

— Или вы замолчите, Готье де Шазей, или же я вас отошлю. Можете ехать, куда хотите, я вас не держу. Когда в Париже вы просили вас увезти, то клялись мне в верности, несмотря на то, что я вам сказала о своем муже. Запомните следующее: изгнанники или нет, но Монсальви служат королю Карлу, всегда ему служили и всегда будут служить! Если вы предпочитаете герцога Филиппа, никто вас не держит. В ближайшем городе идите к губернатору и предложите свои услуги. Он вручит вам великолепный зеленый плащ, украшенный белым крестом Святого Андрея[91]… и вы сможете забыть, что родились под сенью Шартрского собора, и с легким сердцем обнажить меч против вашего законного сюзерена…

Получив хорошую взбучку, Готье с