Сказание о страннике - Дэвид Билсборо

Юноша представлял собой жалкий комок нервов, тело сотрясала дрожь. Факел-нож едва мерцал голубым светом, и Гэп, всё ещё лёжа на животе, быстро обмотал его дополнительным слоем бечеймы и снова зажёг.

Выступ находился почти под самым сводом туннеля; оруженосцу пришлось ползти по нему, отталкиваясь локтями. Вот, значит, как себя чувствуют земляные черви!.. Временами ему приходилось протискиваться вперёд, обдирая об камни и живот, и спину.

Путь показался мучительно долгим, но наконец юноша достиг более широкого туннеля и увидел там нечто интересное. Факел осветил крошечный «водопад» капель воды, струящийся из дыры в своде туннеля и окутанный кроваво-красной дымкой. Гэп в удивлении уставился вверх. Дыра была достаточно большой, однако вода не лилась оттуда сплошной струёй.

А вдруг судя по количеству моросящей воды, новый туннель будет слишком узким для него? Он может оказаться всего лишь трещиной в скале. А уж если там застрять...

Юноша посмотрел вперёд на поднимающийся вверх выступ и подумал о пройденных узких щелях, которые чуть не выдавили из него жизнь. «Щель — убийца Гэпа.[8] Не смешно...» Он снова посмотрел на дыру в своде. Она достаточно велика, вполне можно в неё протиснуться. Юноше пришло в голову, что поток, вдоль которого он следует, ведёт вниз. Ему же необходимо найти путь наверх.

Подчиняясь сиюминутному импульсу, Гэп подпрыгнул и схватился за край дыры. Юноша в страхе почувствовал, какой скользкой была здесь скала. Он упрямо вцепился в камень, раскачиваясь над несущим смерть потоком. Сделав глубокий вдох, оруженосец подтянулся и влез в дыру. Ещё несколько усилий, и юноша стоял в новой пещере.

Ему удалось выбраться из нижнего туннеля.

Едва смея надеяться, Гэп осмотрелся. Он добавил в факел немного смоляной жижи, поднял его вверх и уставился на чудесный подземный мир, в который попал.

К его удивлению, юноша мог видеть достаточно далеко. Слабый свет сделанного из ножа факела отражался миллионами мерцающих огоньков самых разных цветов, разбегаясь так далеко, что даже глазам становилось больно. Выбравшись из кромешной тьмы узкого, словно кротовий ход, туннеля, Гэп попал в такую большую пещеру, что и взглядом не охватить; а гуляющий ветерок говорил об ещё более огромных пространствах, поджидающих за гранью света.

От нахлынувших после пережитого чувств юноша пошатнулся, и ему пришлось закрыть глаза, чтобы прийти в себя. Свежий воздух позволил вновь ощутить себя будто на поверхности.

И как же тут было тихо! Внизу Гэп уже привык к постоянному бурлению и грохоту несущейся воды; сейчас оно превратилось в глухое бормотание, похожее отголоски кошмара. Но вот его слух привык и к тишине, и вскоре уже юноша различил мягкий музыкальный звон: это сотни струек капали в глубокие озерца.

Вытерев запотевшие очки, Гэп, как зачарованный, смотрел на причудливые и загадочные выросты скал, торчащие в разные стороны. Никогда прежде в своей жизни он не видел таких тянущихся сверху и снизу зубцов, даже не слышал о них в самых нелепых и неправдоподобных россказнях менестрелей. Что они такое — растения, животные или что-то иное, свойственное только этому миру? Уж не создана ли пещера каким-нибудь сумасшедшим подземным творцом или чародеем?

Одни выросты сверкали чистейшей белизной, другие были оранжевыми, золотыми, голубыми, бардовыми, зелёными или ярко-красными. Некоторые плавно извивались, иные топорщились в разные стороны букетом кристаллов, словно колючки.

Из большой пещеры вело множество разных туннелей в самых разных направлениях. Часть из них покрывали окрашенные во все цвета радуги известняковые сосульки, напоминая разинутую клыкастую пасть. Поверхность и своды пещер резко поднимались и так же резко опускались. Весь этот мир своей хаотичностью бросал вызов порядку.

Содрогнувшись, Гэп выдохнул и в восторге увидел, как его дыхание превращается в сверкающие кристаллики льда. Здесь было очень холодно, но этот холод нёс чистоту. Ласковые дуновения ветерка из туннелей щекотали его лицо, словно нити украшенной росой паутины.

Пещера дышала никем не оскверненной святостью, и Гэп почувствовал себя преступником. Он видел то, что людям с поверхности не полагалось видеть. Возможно, он первый человек, ступивший сюда. При этих мыслях сердце забилось быстрее.

Юноша робко принялся исследовать пещеру.

Следующие несколько часов юный эскелец переходил из одного зала в другой. Каждый туннель, каждый грот, каждая ниша, в которую он мог протиснуться, дарили новое чудо. Чтобы согреться, Гэп обмотал бечеймой тело, к тому же так он своим теплом сушил ткань. Таким образом у него под рукой постоянно была подпитка для факела, и красота подземного мира не скрылись от его глаз.

Удивительно, что он не утратил способности ценить прекрасное даже сейчас, находясь в сотне, а то и тысяче футов под землёй, и без всякой надежды выбраться на поверхность. Несмотря на отчаянную борьбу с холодным течением, несмотря на напряжение, полнейшую концентрацию силы воли и духа, в юноше появилась некая покорность судьбе. Он был готов принять как должное каждый новый миг существования и не задумываться над тем, что будет дальше. Лишь одна мысль продолжала изводить юношу: спасения нет, запасы бечеймы скоро закончатся и ему придётся двигаться на ощупь в этом холодном и чуждом мире; и в конце концов, после долгих дней голода и мучений, он исчезнет, словно его и не было.

Однако перенесённые испытания оставили свой след, открыв в Гэпе что-то столь же твердое и холодное, как и окружающие его сталагмиты. Юноша упорно двигался вперёд и был спокоен.

Путешествие по пещерам длилось уже несколько часов; Гэп не останавливался, страстно желая узнать, что находится дальше. От голода он становился всё слабее, но это словно лишь подгоняло его.

В любом случае, больше ему ничего не оставалось — только идти вперёд.

Время еле тянулось, отмеряемое спазмами боли, скручивающими пустой желудок, да убывающими запасами бечеймы. Один раз Гэп сумел заснуть, свернувшись дрожащим клубочком под нависающей скалой. Постоянная капель сочащейся с известняковых сосулек воды, делала сон неспокойным и наполняла его тревожными сновидениями. Когда юноша проснулся и зажёг новую, пропитанную смолой полоску ткани, то в ужасе увидел, как известняковая капель, словно оплывший воск, накрыла его тонким прозрачным покрывалом. Гэпу показалось, что сама скала пытается поглотить его, навечно втянув в свой мир.

Может, подземье возмущают его движения, его тепло, его свет?

Странные вещи начали происходить вокруг. Поначалу Гэп не обращал на них внимания, думая, что ему мерещится. Но со временем они становились всё очевиднее. Смутные образы, почти невидимые, они могли быть игрой теней, вызванной изменчивым светом самодельного факела. Затем тени начали метаться, мелькая прямо перед юношей; порой они даже замирали, словно рассматривая его, и снова улетали во мрак. Однако как бы Гэп ни старался рассмотреть их, напрягая уставшие глаза, ничего не получалось — тени всегда оставались за пределами света его факела.

Наконец тени замелькали в круге света, и стало видно, что это какие-то фигуры.

Они походили на невысоких людей с большими ушами, длинными тощими руками и судорожно подёргивающимися когтями. Фигуры выступали из стен, визгливо хихикая, и снова исчезали, растворяясь в каменной поверхности сводов пещер.

Гэп, пошатываясь, почти бежал, окутанный дымкой страха. Он ещё надеялся, что увиденное — сон, но фигуры теперь подлетали ближе, словно кормясь убывающими силами юноши. Они шипели и хватали его за одежду, стоило оруженосцу споткнуться, ворчали и плевались кислотой, а их огромные светящиеся глаза смотрели на него с ненавистью.

Гэп оглянулся назад и в ужасе заметил, что весь туннель позади заполнен этими фигурами. Юноша рванулся вперёд. Увы, ноги не слушались — как во сне, когда каждый шаг даётся с неимоверным трудом. Всё тело налилось свинцом.

От резкого удара перед глазами замелькали цветные пятна — Гэп врезался в деревянное перекрытие. В тот же миг боль вернула юношу в сознание, а призрачные фигуры испарились. Глядя на разлетевшиеся щепки прогнивших досок, он понял, что врезался в некое подобие заграждения. Упав ничком на пол, юноша выпустил факел из рук.

Он снова вернулся в реальность.

Пошатываясь, как пьяный, Гэп с трудом встал. «Киньяда! Где я сейчас?»

Созданное людьми заграждение в нерукотворном подземном мире лишь усугубляло замешательство. И всё же оруженосец не мог сдержать волнения — неужели он вернулся в мир людей? На некоторое время в душе вспыхнул огонёк надежды. Покорность и смирение испарились, уступив место ожившим желаниям и тревогам.

Опять подкрался страх. Гэп судорожно стал шарить в темноте в поисках огнива. Те ужасные маленькие чертенята чуть не свели его с ума, ещё минута — и кромешная тьма довершит начатое ими. На этот раз он не стал аккуратно отделять часть бечеймы — её оставалось мало; юноша в панике рванул обтрёпанный кусок материи. Быстро измазав вырванный клок смоляной жижей из последнего пакетика, Гэп достал кремень и высек искру.