Сказание о страннике - Дэвид Билсборо

Юноша не останавливался. Вскоре ему пришлось карабкаться по отвесной стене, где даже ухватиться было не за что. Ноги в промокших ботинках постоянно соскальзывали с гладкой влажной поверхности, и Гэп несколько раз едва не свалился. Однако, невзирая на ссадины и кровоподтёки, оруженосец продолжал ползти вверх, Цепляясь ногтями, а проснувшийся инстинкт лишь придавал сил.

Через некоторое время Гэп почувствовал, что стена уже не такая отвесная. Вот-вот будет площадка!

Пока силы не покинули его полностью, юноша отчаянно продолжал карабкаться, почувствовав сверху выступ. Последний рывок, и он выбрался.

Сколько он пролежал, скрючившись и дрожа от холода, неизвестно. Так плохо Гэп ещё никогда себя не чувствовал. В голове гудело и бухало, словно рядом били в барабан, всё тело охватила слабость. Сил подняться не было, острые камни болезненно впивались в бок и плечо.

Наконец неимоверным усилием воли Гэп заставил себя сесть. Новый приступ кашля отозвался чудовищной болью в грудной клетке. «Уж не сместились ли рёбра?» — подумал юноша. Он не знал, возможно ли такое, но промелькнувшая мысль лишь усилила тревогу. И свисты и хрипы внутри заставляли думать о воспалении лёгких.

Гэп решил не заострять на этом внимания. Он принялся растирать конечности в надежде восстановить ток крови и согреться. Поначалу было очень больно, руки так закоченели, что едва двигались. Но упорство сделало своё дело, и вот тело уже начало вспоминать — каково быть живым.

Стащив со спины маленький узел, каким-то чудом до сих пор там удержавшийся, юноша непослушными пальцами стянул с себя мокрую одежду и как следует отжал её. Потом вновь оделся. Для немного согревшейся кожи одежда показалась чудовищно холодной и мокрой и вызвала ещё один приступ кашля.

«Я болен. Наверное, даже смертельно. Но мне нужно выбраться отсюда. Совсем не хочется заканчивать свои дни в таком месте».

Он знал, насколько ничтожны его шансы здесь, под землёй, однако отказывался признать поражение. Юноша начал осторожно прощупывать стену.

Поначалу он не обнаружил пути к спасению. Поднимающаяся вверх стена была гладкой и отвесной; а когда оруженосец подпрыгнул, то к своему отчаянию понял, что потолок находится уже в двух футах над головой. Он застрял на крошечном выступе в стене туннеля; внизу — ледяной поток, уходящий, наверное, в глубь земли, наверху — один Пел-Адан знает, сколько футов камня.

Юноша оказался заперт так же надёжно, как в маленькой камере Ним Кэдог, только сейчас всё было гораздо хуже. Леденящая душу и тело влага уносила по крохам его жизнь, как течение несёт омертвевший листок. В отчаянии рыдая, Гэп рухнул на землю.

Немного погодя юношу внезапно озарило: «Мешок!»

Гэп до сих пор поверить не мог, что этот промокший кусок кожи не потерялся, и похвалил себя за предусмотрительность: как надёжно ему удалось закрепить узел на спине! Оруженосец не держал в нём ничего особенного, основная кладь была навьючена на его бедную лошадку. Вряд ли содержимое тюка ему поможет.

И верно, его замёрзшие пальцы мало что нащупали: кашица из снеди, прихваченной со стола Ним; небольшой рулон бечеймы, которую он всегда держал под рукой, чтобы постелить в кровать или поддеть под рубаху, для тепла; и — наконец-то — один из метательных ножей. Его лезвие сломалось в походе, и он сунул нож в мешок, надеясь после починить.

Прежде всего юноша сгрёб всю разбухшую от воды еду и запихнул её в рот, не пропустив ни крошки. Потом стал шарить руками по поясу и притороченным к нему мешочкам. В одном из них он с радостью нащупал знакомую коробочку с трутом, кремнем и огнивом.

— Свет, — прохрипел Гэп. Юноша открыл крышку: внутри по-прежнему лежали запечатанные воском крошечные пакетики с трутом.

«Что я могу поджечь?»

Тут юноша вспомнил про бечейму, специально выданную пеладаном. Она была плотно обёрнута в промасленную кожу, чтобы не промокнуть даже под проливным дождём. Но устояла ли она перед ледяным потоком?

К его разочарованию, ткань на первый взгляд казалась промокшей, однако, когда юноша размотал рулон до конца, внутри обнаружились сухие слои. Ни секунды не медля, Гэп занялся разжиганием костра.

«Спасибо тебе, Пел-Адан, что наделил своего ученика такой дальновидностью».

В голове мелькнула мысль: надо бы оставить бечеймы про запас. Но он слишком замёрз и потому поджёг ткани больше, чем требовалось. Стремясь растянуть время, он поддерживал маленький огонь, а сам согнулся над пламенем так, чтобы ни одна струйка тепла не пропала зря. Стоило огню согреть тело, как кровь с прежней силой заструилась по жилам, возвращая чувствительность. Было больно, даже очень, но юноша терпел. Одновременно он просушивал над костром одежду.

Наконец рубаха и штаны достаточно просохли, хотя по-прежнему испускали пар. Оруженосец оделся и, всё так же сгорбившись над огнём, осмотрелся по сторонам. В этом скудном освещении он увидел лишь, что находится в узком туннеле, проделанном подводным потоком.

Сидя здесь в почти сухой одежде и немного поев, Гэп Реднар чувствовал себя чуть ли не королём. Он вырвался из тисков смерти только благодаря собственным силам и инстинкту выживания, а находчивость помогла прийти в норму; теперь можно было начинать строить планы. Сколько оруженосцев справились бы с ситуацией? Сколько людей, проплыв по подземному течению, может, даже несколько дней, смогли бы выбраться и разжечь костёр на выступе в стене?

«Готов поклясться, что немногие!»

Всегда найдётся выход, стоит только поискать. Повинуясь импульсу, Гэп засунул руку в карман штанов и вытащил оттуда свирель-кугиклы[7]. Ласково протерев покрытую лаком поверхность, юноша приложил свирель к губам. В этой жалкой дыре зазвучит музыка, которую подземный мир до сих пор и не слыхивал! А когда он выберется отсюда и вернётся в Нордвоз, то сыграет эту же мелодию всем жителям: и благородным обитателям Винтус-холла, и толстокожим друзьям, и даже своим сварливым родным — они будут очарованы! Трубадуры и менестрели воспоют его приключения...

Юноша подул в трубочку. Оттуда раздались только булькающие звуки, словно квакала жаба.

«Гадство!» — выругался он и убрал свирель обратно в карман.

По-прежнему в ловушке, как и час назад, Гэп бросил взгляд на противоположную стену — может, есть выход. Присмотревшись к теням, он понял, что там находится такой же выступ. Сказать, какой длины, было невозможно, но, по крайней мере, его следовало изучить. Загоревшись новой идеей, оруженосец занялся приготовлениями.

В одном мешочке на поясе юноша держал несколько пакетиков со смоляной жижей — клейкой и вонючей массой, припрятанной на случай крайней необходимости. Надорвав пакетик, Гэп измазал этой жижей рукоять ножа, а потом намотал поверх слой бечеймы и крепко её завязал, после натерев ткань остатками смолы. С тихим пшиканьем поднесённый к огню факел загорелся, и юноша поднял его кверху. Наверное, это был самый плохонький факел на свете, но лучше, чем ничего. Крепко зажав зубами обломанное лезвие, Гэп собрался с духом. Пламя факела опаляло щёки, ноги дрожали от напряжения. Не раздумывая дольше, юноша прыгнул.

Он перелетел через пенящийся поток и упал на край выступа, чуть не свалившись в воду от сильного удара. Гэп отчаянно пытался ухватиться, потому что начал заваливаться назад. Безуспешно. От страха перехватило дыхание.

В последнее мгновение ему удалось с силой оттолкнуться. Он перелетел через поток и, вот удача, оказался на том же выступе, откуда начал.

Гэп тяжело дышал, сердце бешено колотилось в груди. «Нет! Ни за что! Так легко я не дамся».

С ненавистью посмотрев на ледяную воду внизу, оруженосец неожиданно для себя прыгнул вновь, словно бросая вызов смерти.

На этот раз прыжок оказался удачней — он приземлился прямо на выступ. Юноша тотчас вцепился пальцами в стену, распластавшись как геккон.

— Да-а! — простонал он, не выпуская нож изо рта.

Медленно и осторожно оруженосец принялся двигаться вдоль выступа. Местами тот был не шире ладони. Скользкая поверхность то поднималась, то опускалась, однако вскоре и этот выступ к отчаянию Гэпа закончился. Слабенький свет факела не позволял увидеть, что там дальше, за провалом, и юноша вытянул ногу, чтобы прощупать.

Он тотчас потерял равновесие и стал падать вниз.

Падая, оруженосец вытянул руки. К счастью, ему удалось зацепиться ещё за один выступ на той же стене. Гэп живым мостиком завис над ледяным потоком, а языки огня от самодельного факела опаляли лицо. И снова упорство и инстинкт взяли верх — он словно мартышка вскарабкался на новый выступ. Там наконец смог выплюнуть факел и лёг на каменную поверхность, тяжело и судорожно дыша.

Юноша представлял собой жалкий комок нервов, тело сотрясала дрожь. Факел-нож едва мерцал голубым светом, и Гэп, всё ещё лёжа на животе, быстро обмотал его дополнительным слоем бечеймы и снова зажёг.