Военные разведчики XX века - Михаил Толочко

Я раскрыл рот от удивления.

— Да где же его искать?

— Ваше дело.

— Да ведь о нем только и известно, что он небольшого роста и с красненьким носиком. На земном шаре таких миллионы!

— Возможно.

— Как же его искать?

— Если бы мы это знали, то обошлись бы без вас. Приказ понят? Выполняйте! Денег получите без ограничения, время на операцию дается с жестким ограничением — полгода. Желаю удачи.

В Женеве на берегу озера я сел на скамейку и принялся не спеша кормить лебедей.

— Где мой «Носик»? Как его найти? С чего начать?

Моих подчиненных Пепика и Эрику — смелых и исполнительных людей — я послал поработать уличными фотографами около итальянских посольств в разных странах — с заданием заснять всех чиновников небольшого роста. Начать решили с крупных столиц. Поименные списки чиновников у меня уже были. Кормя лебедей, я думал, что «Носик» может быть не изменником, а передатчиком изменника.

Через неделю лебеди уже узнавали меня и мчались со всех сторон, едва я усаживался на скамейке. А я все думал. Нет, риск такого предательства слишком велик… Чиновник посольства, имеющий доступ к шифрам, — у всех на виду и при передаче будет замечен… Предатель скорее всего — работник шифровального отдела итальянского Министерства иностранных дел. Через неделю я уточнил: «Или даже член правительства!»

К тому времени пришли материалы от моих фотографов — ничего подходящего. И письмо из Москвы, в котором сообщалось, что ответственный товарищ запомнил две дополнительные приметы незнакомца: «Носик» держался развязано и не выглядел вышколенным дипломатом. Лицо его было покрыто золотистым загаром, а красноватый цвет носа, вероятно, объяснялся не пристрастием к вину или болезнью, а солнечным ожогом.

В этот день лебеди получили тройную порцию. Во-первых, манеры «Носика» подтверждали мою догадку — он не предатель своей родины, а только агент предателя. А вот золотистый загар?..

Я думал неделю и вдруг ударил себя по лбу — это горный загар. «Носик» — или швейцарец, или просто живет здесь! Но где именно? Где в крохотной Швейцарии может болтаться агент предателя, имеющий дело с разведкой и идущий на смертельный риск? Только в Женеве!

Лебеди опять в этот счастливый день получили немало, а я вызвал сюда Гана ван Лоя, моего чудесного антверпенского рисовальщика.

Женева — скучный, чопорный кальвинистский город, и все веселые иностранцы, особенно сомнительного поведения, непременно бывают в двух местах — в дорогом «Интернациональном баре» и в дешевой пивной «Брассери Юниверселль». Стены обоих заведений покрыты портретами именитых писателей с их автографами. Среди портретов немало фотографий, но попадаются и бойко нарисованные заезжими художниками. Я засадил Гана в «Брассери», а сам под видом бедного художника уселся с карандашом и бумагой в баре. И оба мы в один день поймали «Носика»!

Дальше предстояло идти на риск. Признаться, что я советский разведчик, было бы ошибкой, потому что однажды оскорбленный «Носик» наверняка теперь не только не доверял нам, но и ненавидел нас больше, чем кого бы то ни было. И я решил выдать себя за американского гангстера и японского шпиона.

Бармен Эмиль подал мне виски с содовой. Людей было мало, и когда Эмиль отвлекся, болтая с красивой американкой, я уверенно опустился в кресло рядом с «Носиком».

— А ведь мы знакомы! — нагло начал я, раскрывая золотой портсигар.

— Что-то не помню! — удивился «Носик», но сигарету взял. — Кто же нас познакомил?

— Не кто, а что, синьор, — ответил я. Сделал внушительную паузу и прошептал «Носику» в загорелое ухо: — Итальянские шифры!

Он вздрогнул, но сразу же овладел собой:

— Эмиль, плачу за обоих! Выйдем, месье.

На улице он очень крепко сжал мне локоть:

— Ну?

— Локоть здесь ни при чем, а стреляю я отлично, — ответил я со смехом. — Будем друзьями! Японцы не могут сами вести свои дела из-за разреза глаз и цвета кожи, но они молчаливы, как могилы, и хорошо платят. Я знаю, что у вас бывает товар, а у меня есть деньги.

Мы стали сотрудничать, и в ходе дела постепенно выяснилось, что торговлю шифрами наладил не кто иной, как сам итальянский министр иностранных дел, граф Чиано, женатый на Мафальде Муссолини. По его поручению «Носик» объезжал все великие державы и, собрав пару миллионов, переходил на средние по величине государства, которым продавал те же шифры дешевле, тысяч на сто, а объехав средние, опускался до мелких и загонял им свой товар за пустяки, тысяч за десять.

Когда весь земной шар был снабжен, граф Чиано менял шифр, и «Носик» пускался в новый объезд клиентуры.

После выхода разоблачительной книги Беседовского семья дуче всполошилась: терять такую смачную кормушку не хотелось. Агент Чиано в берлинском посольстве тайком засунул шифровальную книгу за шкафчик уборной и объявил о пропаже. Чиано нагрянул туда с ревизией и розыском. «Нашел» пропавшие документы и засадил шифровальщиков на итальянский «Чертов остров» — Стромболи. Та все они и погибли. А итальянскому народу тем самым было показано, что в борьбе за интересы родины фашисты не щадят никого. Так-то дело было ловко замято.

«Носик» оказался отставным офицером швейцарской армии, итальянцем по национальности, с большими связями в Риме и в Ватикане: его дядя был кардиналом. Работать с «Носиком» было не скучно.

Но плохо было то, что этот жулик шел на риск по — мелочам. Однажды в Довере, в Англии, мы высадились с парохода и шли в группе пассажиров первого класса — их там пропускали без таможенного досмотра. Был туманный вечер, кругом стояли «бобби» с со-баками и фонарями на груди. Вдруг из штанины «Носика» покатилось что-то белое. Я замер. «Бобби» скромно потупил глаза, леди и джентльмены тоже. «Носик» спокойно нагнулся и сунул белый моток себе в носок. «Брюссельские кружева! — потом пояснил он мне — Везу на продажу для приработка!»

Я едва не избил его… А потом он чуть не застрелил меня, я спасся случайно. Началось с того, что он продал новые шифры сначала японцам в Токио, а потом мне в Берлине и определил тем самым, что я не работаю на Японию. Затем по списку государств, купивших его шифры, установил, что я — советский разведчик. Побелел от злобы: выходило, что мы удачно перехитрили его во второй раз!

Он начал убеждать меня немедленно поехать к нему в Швейцарию, где завтра утром он может познакомить меня с самим графом Чиано и Эддой Муссолини. Я согласился. Вечером мы сели в его мощную машину и понеслись на юг.

Шел проливной дождь. Сквозь потоки воды машина мчалась, как вихрь, обгоняя попутные поезда. Оба молчали. На рассвете мы прибыли в Цюрих, остановились перед большим темным особняком на горе Доль-дер. «Носик» отпер ворота, входную дверь. Зажег свет. Роскошный вестибюль был пуст, на статуях и картинах лежала пыль, мебель была в чехлах. Я понял, что это ловушка. «Носик» начал раздеваться. Я стал перед зеркалом так, чтобы следить за каждым его движением — он старался находиться у меня за спиной. Пистолет я держал в кармане, патрон был в стволе. Я увидел, как с перекошенным от злобы лицом он вынимает пистолет из кобуры под мышкой. Я мог успеть выстрелить первым, но стрелять не пришлось: на улице коротко и сильно рявкнул автомобильный гудок — город просыпался, начиналось движение. От неожиданности «Носик» вздрогнул и выдернул руку.

— Дурак, — сказал я. — Это мои товарищи подъехали и дали мне сигнал: если через десять минут я не выйду, они ворвутся сюда и без лишнего шума сделают из вас отбивную котлету. Мы сильнее. Поняли? Повторяю: не валяйте дурака! А еще разведчик, ха-ха! Неужели за целую ночь вы ни разу не обернулись и не заметили, что за нами от самого Берлина мчалась вторая машина!

«Носик» заныл насчет денег, я обещал добавку и счастливо выбрался из особняка. Этот особняк стал исходной точкой для выяснения личности «Носика» и его связей.

За время работы со мной «Носик» успел познакомить меня со многими агентами других разведок.

Болтая о том, о сем, «Носик» как-то проговорился, что в Локарно, в своей богатой вилле, проживает отставной полковник итальянского генштаба Гаэтано Вивальди, человек пожилой, вдовец, убежденный монархист. Его вилла — центр итальянской разведки против гитлеровской Германии, за вооружением которой Муссолини следит с завистью и тревогой.

Я написал доклад о необходимости найти подход к полковнику. Генералы Малли и Базаров, которые за границей были моими начальниками, поддержали. Борис Берман согласился. Москва одобрила.

План был прост: выдать замуж за полковника Вивальди… мою жену Иоланту.

У меня не было опыта выдачи любимой жены замуж для достижения государственно-политических целей. В литературе также не попадалось ничего такого, откуда можно было бы почерпнуть подходящие сведения. Приходилось самому решать, как повести разговор, чтобы Иоланта могла понять всю глубину этого мероприятия, которое должно подняться над уровнем всего обыденного и привычного, вознестись до высоты жертвенного подвига. Иначе, конечно, можно было заранее предвидеть отказ и семейную драму.