Актриса - Салли Боумен

Юрист, который не мог простить, что его так бесцеремонно оборвали, насмешливо фыркнул:

— Представляю, как обрадуются банкиры! Они и мечтать не смели о таком счастье. Они прекрасно понимают, что владения Калверта не принесут им никакого дохода. Думаете, почему они так торопятся объявить его банкротом? Да потому, что боятся остаться ни с чем. Эти закладные для них — только лишняя морока, они готовы сбыть их за любую цену.

— Тем лучше, — улыбнулась Элен, — значит, мое предложение не вызовет у них вопросов.

Гулд подался вперед. Ему в голову пришла странная мысль.

— Насколько я понимаю, — медленно, не спуская глаз с Элен, проговорил он, — через год, а скорее даже через полгода, майор Калверт не сможет заплатить проценты по долгам. Как вы намерены поступить тогда?

— Я лишу его права выкупить закладные.

— А если он попросит отсрочку?

— Я ему откажу. — Понимаю.

За столом воцарилась тишина. Директор банка глубоко вздохнул и посмотрел в потолок. Юрист кашлянул.

— И какой же срок вы ему даете? Назовите точную дату. — Гулд откинулся в кресле и постучал карандашом по столу.

Элен нахмурилась. Дата… Какую же дату им назвать? Нельзя, чтобы все кончилось слишком быстро. Калверт должен испить свою чашу до дна. Пусть это будет 15 июля. Да, именно так, 15 июля. Эту дату он запомнит надолго.

Но, не успев объявить о своем решении, она тут же передумала. 15 июля наступит еще так не скоро! Она не может ждать целый год. Нет, откладывать больше нельзя. Она подняла голову и встретилась взглядом с Гулдом.

— Скажите ему, что я согласна ждать полгода, до конца января. Если он станет протестовать, намекните, что этот срок можно продлить, но не давайте ему никаких гарантий. Я уверена, что он рано или поздно согласится на наши условия.

— Еще бы, — сухо откликнулся Гулд. Он, кажется, начинал что-то понимать. — В его положении выбирать не приходится. Он согласится на все, лишь бы сохранить свои владения. Ну а что вы намерены делать потом?

— Ровно через полгода я объявлю его банкротом. Если, конечно, суд не сделает этого раньше. Насколько я понимаю, помощи ему ждать неоткуда?

— Какая помощь? — Юрист, по-прежнему не видевший, куда клонит Элен, раздраженно подпрыгнул на стуле. — Ни один здравомыслящий человек не рискнет поручиться за него при таких условиях. Так что в этом смысле вы можете быть спокойны: через шесть, от силы семь месяцев его владения благополучно перейдут в ваши руки. Вы станете полновластной хозяйкой полуразвалившейся хибары и нескольких акров бросовой земли. Хотел бы я знать, куда вы денете это «богатство»?

Элен холодно посмотрела на него.

— Это мое дело, — резко ответила она.

Однако юрист попал в точку. Элен и сама не знала, как она будет распоряжаться владениями Неда Калверта, она даже не была уверена, нужны ли они ей вообще. Вместо радости и торжества, которые она надеялась испытать, она чувствовала только уныние и усталость. Она поднялась, желая побыстрее закончить беседу, натянула перчатки и вопросительно посмотрела на Гулда.

— Сколько времени потребуется, чтобы оформить разрешение на продажу и акт о передаче имущества?

— Думаю, что немного. Основную работу мы уже проделали. Главное — дождаться официального подтверждения.

— Прекрасно, — небрежно бросила Элен. — Чем быстрей все будет сделано, тем лучше. Благодарю за консультацию, — добавила она, повернувшись к сидящим за столом мужчинам и одарив их ослепительной улыбкой, от которой вся комната словно озарилась светом. Они переглянулись и молча встали, ожидая, пока она выйдет за дверь. Гулд двинулся следом, чтобы проводить ее.

Они молча прошли через анфиладу служебных помещений. У лифта Гулд не выдержал и, повернувшись к ней, спросил:

— Признайтесь, Элен, вы ведь знакомы с этим Недом Калвертом? Вы нарочно затеяли эту сделку, чтобы его погубить?

Она посмотрела на него. В глазах ее мелькнул какой-то странный огонек, заставивший его насторожиться. Помолчав минуту, она тихо проговорила:

— Да, вы правы. Я его знаю.

— Но зачем вам это нужно, Элен, объясните.

— Зачем? — Она подумала немного, а потом ответила со спокойной улыбкой: — Затем, что из-за него я стала такой, какая я есть. — Она кинула на него быстрый взгляд. — Вы уже просили меня однажды объяснить, зачем мне это нужно. Помните, что я вам тогда ответила?

— Да. — Гулд внимательно посмотрел на нее. — Вы дали мне понять, что я вмешиваюсь не в свое дело. Тогда я с вами согласился…

— Я была бы вам очень признательна, если бы вы согласились и сейчас.

Она шагнула вперед и положила руку ему на рукав. Гулд хотел что-то возразить, но выражение ее глаз остановило его. Он пожал плечами:

— Соглашаюсь.

— Спасибо.

Она быстро повернулась и шагнула в распахнувшиеся двери лифта. Затем еще раз улыбнулась ему, и двери плавно захлопнулись.

Гулд задумчиво двинулся обратно. Из конференц-зала доносился громкий голос юриста, который никак не мог прийти в себя после беседы с Элен.

Гулд не вслушивался в его разглагольствования. Подойдя к окну, он выглянул наружу. Внизу на противоположной стороне улицы стоял большой черный лимузин. Через несколько минут из подъезда показалась женская фигура. Перейдя дорогу, женщина открыла дверцу лимузина и уселась на заднее сиденье. Лимузин тронулся с места и быстро покатил по улице Гулд проводил его мрачным взглядом.

Ему уже приходилось видеть, как люди используют деньги в качестве орудия мести. Это был очень эффективный способ — вполне законный и потому неизменно достигающий цели. Он сам как-то в шутку назвал его «идеальным орудием убийства». Ему всегда были интересны мотивы, заставлявшие людей пользоваться этим средством. Сегодня, наблюдая за Элен Харт, он сделал один весьма неприятный вывод. Он понял что единственным мотивом, двигавшим ею, была ненависть.

Тем временем юрист, разгоряченный собственным красноречием, договорился до того, что начал обвинять Элен не только в отсутствии здравого смысла, но и в неспособности думать вообще.

— Да она просто сумасшедшая, — желчно твердил он, — можете мне поверить, она просто сумасшедшая.

Гулд, которому надоело слушать этот вздор, резко обернулся к нему и проговорил:

— Элен Харт — самая разумная женщина, какую мне когда-либо приходилось встречать. На этом предлагаю закончить наше собрание.

Позже, вспоминая свою реплику, Гулд вдруг усомнился в своей правоте. Можно ли называть разумным человека, действующего под влиянием сильного чувства — будь то любовь или, как в данном случае, ненависть? Сам он, обладая от природы сдержанным и ровным характером, считал, что эти чувства далеки от разумности.