Актриса - Салли Боумен

Обстановка здесь была гораздо скромней, чем в остальных комнатах: письменный стол, несколько книжных полок и секретер — все очень простое и удобное. Льюис прислонился к секретеру и огляделся. Лоб его покрылся испариной, он с трудом переводил дух. Взгляд его упал на письменный стол. В свое время он самым тщательным образом обшарил его, но обнаружил только ручки, карандаши, записные книжки со столбцами цифр (очевидно, какие-то денежные расчеты), фотографии и старые квитанции.

Он посмотрел на секретер. Ящики были заперты, но его это не смущало: в кармане его пиджака лежал дубликат, заранее снятый с ключа Элен.

Он еще раз взглянул на секретер и неуверенно сунул руку в карман. Неужели она действительно держит свои любовные письма среди деловых бумаг? Невероятно! Хотя, с другой стороны, на нее это похоже. Кроме того, все места он осмотрел.

Льюис не помнил, когда ему впервые пришла в голову мысль об этих письмах. Он знал только, что они существуют и что он должен их найти. Желание это делалось сильней с каждым днем, превращаясь в своего рода манию. Он пытался представить, кто и когда мог их написать. Возможно, это был ее прежний любовник, с которым она уже рассталась, а возможно, и нынешний. Так или иначе, но он обязан был найти эти письма. Он чувствовал, что если он увидит их своими глазами, все сразу встанет на свои места.

Он сделал еще один глоток, опустил стакан на стол и вытащил ключи. Руки у него дрожали, он испытывал какое-то странное, волнующее чувство гордости, смешанной со стыдом. Он выдвинул первый ящик и методически просмотрел хранящиеся в нем документы. Затем проделал то же самое со вторым и третьим. Покончив с первой секцией, он принялся за следующую: верхний ящик, средний, нижний…

Ящиков было много, и, дойдя до конца, он едва не плакал от досады. Он нагнулся и ощупал дно и стенки секретера — ничего, ни малейшего намека на любовные письма. В секретере хранилось только то, что и должно было храниться: копии контрактов, письма из киностудий, письма от агентов (их у Элен было двое), страховые полисы, свидетельство о передаче завещания адвокату, копия самого завещания…

Льюис вздрогнул. Он и не догадывался, что Элен составила завещание. Ему стало мучительно стыдно. Он принялся торопливо запихивать бумаги обратно, испытывая к себе какое-то брезгливое отвращение. Он уже хотел поставить ящик на место, но вдруг остановился. До него только сейчас дошло, что большая часть просмотренных бумаг представляла собой банковские сертификаты. Он снова вытащил их и принялся перелистывать. Потом постоял в раздумье и медленно перелистал еще раз.

Он, конечно, знал, что Элен хорошо платили за съемки и что к этому времени ее капитал должен был составить довольно большую сумму, но ему и в голову не приходило, что речь идет о таком богатстве. Он растерянно смотрел на кипу банковских сертификатов.

Ему вспомнилось, как в 1960 году, когда они только что вернулись из Англии, Элен попросила познакомить ее с каким-нибудь маклером. Она получила тридцать тысяч долларов за «Ночную игру» и хотела вложить их в ценные бумаги, но не знала, с чего начать. «Я совершенно не разбираюсь в бизнесе. Мне нужен человек, который дал бы мне несколько хороших советов». Льюис был тронут ее беспомощностью. Она показалась ему такой простодушной, такой по-детски наивной.

«Дорогая, купи себе лучше платье, — сказал он. — Ценные бумаги от тебя никуда не уйдут».

Но она продолжала настаивать, и Льюису не хватило мужества объяснить ей, что с тридцатью тысячами на Уолл-стрит просто нечего делать. Он поддался на уговоры и устроил ей встречу со старинным приятелем своего отца, банкиром Джеймсом Гулдом, третьим из династии знаменитых Гулдов. Провожая ее до двери, он сказал: «Детка, хочу предупредить, Джеймс Гулд очень занятой человек. Не обижайся, если он сможет уделить тебе только десять минут». — «Хорошо, Льюис», — ответила она серьезным и важным тоном, показавшимся ему забавным. Льюис решил дождаться ее и узнать результат. Она вернулась через два часа. Большую часть этого времени она провела в беседе с Гулдом.

Льюис был взбешен. Одно время он даже ревновал ее к Гулду, но потом это само собой прошло. Новые события заставили его забыть и о Гулде, и о финансовых делах. Он догадывался, что они продолжают встречаться, и его это слегка обижало: он предпочел бы, чтобы Элен консультировалась у него, а не у Гулда и у других маклеров. Но сказать ей о своей обиде он не мог, а затем этот вопрос и вовсе перестал его интересовать.

Сейчас, глядя на разложенные перед ним бумаги, он понял, каким он был простаком. С помощью Гулда Элен сумела за короткий срок сколотить такой капитал, какой ему и не снился. Он перебирал отчеты об удачных валютных операциях, о биржевых сделках, о покупке и перепродаже недвижимости и чувствовал, как в нем нарастают гнев и обида.

Открытие, которое он сделал, потрясло его до глубины души. Пожалуй, он расстроился бы меньше, если бы нашел ее любовные письма. Ему казалось чудовищным, что Элен утаила от него такую важную часть своей жизни. Оказывается, она даже вела дела с этой продувной бестией, Нервалем, с которым они встречались как-то в Канне. Судя по документам, он помог Элен приобрести участок земли во Франции. А теперь она писала Гулду, что хочет продать его и купить другой участок, в Алабаме.

Льюис со злостью кинул бумаги обратно в ящик. Потом поставил ящик на место, закрыл секретер и залпом допил виски. Он чувствовал, как в нем волной поднимается ненависть к Элен. Он снова вспомнил Лондон и то, как терпеливо объяснял ей финансовые термины, а она слушала его с внимательной и сосредоточенной улыбкой.

Если бы он знал тогда, зачем ей это надо! На протяжении нескольких лет она упорно и целеустремленно делала деньги, ни словом не обмолвившись ему о своих успехах. А он даже не догадывался, чем она занимается. Господи, какие же еще тайны она от него скрывает! «О, Элен, Элен, Элен!» — повторял он как заклинание. Он огляделся, словно надеясь, что эта комната поможет ему найти разгадку.

Неожиданно раздался звонок. Льюис вздрогнул. Он не сразу понял, что звонит телефон, стоящий на столе у Элен, телефон, который не значился ни в одном справочнике. Некоторое время он тупо смотрел на него, потом подбежал и схватил трубку. Наконец-то он услышит голос ее любовника, голос, который объяснит ему все.

Он с ненавистью взглянул на телефон и резко проговорил:

— Льюис Синклер слушает.

На другом конце провода молчали. Льюис подобрался. «Если этот негодяй бросит трубку, — подумал он, — если он сейчас бросит трубку…» Неожиданно из трубки донесся робкий, запинающийся женский голос: