Ловушка для «Осьминога» - Станислав Гагарин

IV

Когда Олег Давыдов увидел, что Джона Бриггса нигде нет, он понял: сопротивляться не имеет смысла. И хо­тя люди, пытавшиеся задержать его, еще поднимались, рыча от ярости, с пола, Аргонавт протянул руки, помогая, и вежливо заявил, что сдается.

Тот, что спрашивал у Олега имя, кривясь от боли в паху, профессионально защелкнул на его руках наручники. Подоспевший малый слева быстро накинул сверху куртку, и Давыдов, не дожидаясь, когда под­толкнут его сзади, прошел в вертящиеся, старомодные двери, подумав, что вырубить этих троих он мог бы и посерьезнее. Тогда бы они так просто не очухались. Но в момент тройного удара Олег мгновенно сообразил, что вовсе это не ошибка, а поэтому не стоит так резко осложнять себе жизнь. Маленько проучить этих типов стоило, но калечить кадровых сотрудников ФБР или организации он пока не будет. Надо разобраться в сложившемся положении. Пока же следует учесть: первое – они знают его фальшивое имя, о котором ФБР знать не положено, и второе – слишком долго его дружок ходил за сигаретами… Хорошо, что он сразу прекратил сопротивление. Куда бы бежать, если б и вырвался на Бродвей, оставив этих молодцов лежать в вестибюле?

Серебристый «континенталь» стоял прямо перед входом. Джентльмен в шляпе рванул заднюю дверцу, и на сиденье упал правый тип, зажимавший лицо платком – удар пришелся ему в переносицу. Он потянул за собой Давыдова. С другой стороны сел второй молодой парень, тот, что накидывал на руки Олега куртку. Тот, что в шляпе, плюхнулся рядом с водителем, и машина тут же сорвалась с места.

Еще когда Олега подвели к автомобилю, он успел заметить, что стекла у него поляроидные, отражают снаружи, как зеркало. Но изнутри все было хорошо видно, и Давыдов, который спокойно сидел между двумя парнями в спортивных куртках и джинсах – невыразительные лица типов делали их похожими друг на друга – заметил, как автомобиль промчался два квартала по Бродвею и свернул направо.

Сидевший рядом с водителем тип повернулся, окинул изучающим взглядом Давыдова, хмыкнул и почти добродушным тоном спросил:

– Где тебя научили таким фокусам, сукин сын?

Олег не ответил. Он смотрел прямо перед собой, замечал боковым зрением, где они едут, и старался не думать пока ни о чем. Поскольку новой информации по поводу случившегося с ним не поступает, нет смысла и гадать, прикидывать те или иные будущие ходы. У него здесь надежная легенда и американский паспорт на имя Аллена Дугласа, вернувшегося в Штаты из Ухгуилласуна, где он служил в морской агентской фирме «Эвалд Юхансон и компания». И точка. А там будет видно.

Манхэттэн с его небоскребами остался позади и справа. «Континенталь» не кружил, водитель придерживался одного направления. Олег Давыдов, никогда прежде не бывавший в Нью-Йорке, но и как всякий хороший штурман, обладавший ощущением пространства, понял, что, судя по картам Нью-Йорка и его окрестностей, движутся они на юг, следовательно, пересекают Бруклин.

«А что потом?» – подумал он и тут же приказал себе выбросить праздные размышления из головы. Пока его вовсе не интересует случившееся.

Внутренний его вопрос как будто бы уловил сидевший рядом с водителем человек. Он снова повернулся к Олегу и ухмыльнулся:

– Что же ты не спросишь, парень, куда мы тебя везем?

– Сами скажете, – невозмутимо проговорил Олег.

Ухмылка сползла с лица этого типа в шляпе.

– Дать ему, мистер Салмон? – спросил тот, кто сидел справа.

– Легонько, Спун, – разрешил Салмон, и Спун резко ударил Олега локтем под ребра.

– Предупреждаю, ребята, – спокойно сказал Олег. – Еще раз повторится – уделаю вас, несмотря на эти браслеты.

– Дай ему и ты, Микки, – разрешил мистер Салмон, и тут же Давыдов ощутил сильный удар в другой бок.

– Прекрасно, – сказал он. – Теперь не обижайтесь: я вас предупредил.

– Не спускайте с него глаз, ребята, – сказал человек с рыбьим именем[26].

Они свернули налево. Дома на этой улице становились все меньше и стояли с разрывом друг от друга.

«Выезжаем из Нью-Йорка», – отметил Олег.

Он закрыл глаза, откинулся на спинку сиденья, расслабился.

«Здесь этого делать нельзя – улица, дома, люди… Посмотрим, что будет дальше…»

Вот дома кончились вовсе, «континенталь» на большой скорости миновал мост и выскочил на дорогу, заставленную с обеих сторон причудливыми сооружениями, в которых Олег не сразу узнал зрелищные аттракционы.

«Кони-Айленд, – подумал он. – Меня везут сюда поразвлечься? Но к чему тогда эти сложности вроде наручников?..»

Олег негромко рассмеялся.

Никто не учил Давыдова, как вести себя в подобных ситуациях, но интуитивно он выбрал единственно верную линию поведения. Главное заключалось в том, чтобы по-прежнему оставаться самим собой, сохранять чувство собственного достоинства и показать этим подонкам, что он их вовсе не боится. И еще элемент непредсказуемости, который давал ему шанс в затеянной игре. Конечно же, это глобальная проверка. Не было никакого смысла везти его в Соединенные Штаты для того, чтобы бросить в Гудзон, замуровав в бочку с цементом. Такую операцию могли не менее успешно проделать люди Стива Фергюссона в Ухгуилласуне. Нет, здесь нечто другое. Попытаются развязать язык, предъявив надуманные обвинения? Может быть… Но легенда у него крепкая, точнее, никакой легенды, ему попросту нечего скрывать от детектора лжи. А вот сунуть организации шестерку вместо козырного короля он сумеет. У них мало времени. По разработке, если все разыграно так, как он думает, Джон Бриггс ничего будто бы не знает. Но пропал ведь не кто-нибудь, а их пусть и начинающий, но сотрудник! Сократ просто обязан найти молодого коллегу, подняв тревогу по всем подразделениям. И немедленно сообщить в Лэнгли, если не сумеет справиться местным цэрэушным потенциалом. И Аргонавта как бы обнаружат… Либо живого и малость поцарапанного, либо сломавшегося… Во втором варианте место ему на дне Гудзона обеспечено.

«Значит, живым, хотя и поцарапанным, я должен воссоединиться со своим другом Бобом, – усмехнулся Олег. – В этом что-то есть».

«Континенталь» сбавил скорость до сорока миль и пробирался по дороге, идущей вдоль пляжа на Атлантическом океане.

– Скоро зона, мистер Салмон, – напомнил водитель вполголоса, но Олег, нервы которого были напряжены, хотя он и изображал блаженную безмятежность, услышал это.

«Пора», – решил он.

– Мешок! – приказал Лосось.

Микки выхватил из-за пазухи плотный пластиковый сверток, быстро развернул его и приподнялся, чтоб набросить непрозрачный мешок на голову Аргонавта. Но сделать этого он не успел.

Олег изо всех сил пнул ребром подошвы ботинка по косточке ноги Микки, затем привстал, расставил локти, насколько позволяли наручники, подался вперед и, набросив руки на голову водителя, резко рванул его на себя.

Вскрикнув от неожиданности, водитель выпустил штурвал «континенталя». Мистер Салмон пытался спасти положение и схватился за руль. Но автомобиль уже заносило в сторону, штурвал вырвался из его руки.

Серебристый «континенталь» резко клюкнул правым колесом, сойдя с оборвавшегося под ним полотна до­роги, и накренился. Крутящий момент приподнял левые колеса, и машину перевернуло. Инерция тяжелого автомобиля была достаточной, чтоб «континенталь» прокрутило по продольной оси еще два раза, прежде чем он застыл на песке Кони-Айленда вверх колесами.

V

– А ты и в самом деле меня любишь? – кокетливо спросила Марина Резник.

Только что она сообщила Андрею, что согласна выйти за негр замуж, но при одном условии: жить они будут здесь, в маминой квартире.

– Но почему, Марина? – растерянно спросил Андрей. – Ведь у нас с отцом такая большая квартира, куда больше вашей. Нам будет там хорошо…

– Нам… А моей маме? Она меня вырастила, а теперь я оставлю ее одну с Яной. Ей же будет очень тяжело. Она уже не девочка. Кто ей поможет? Как ты этого не понимаешь?! А еще твердишь, что любишь…

Дело было, конечно, вовсе не в Брониславе Иосифовне. Не так уж Марина о ней беспокоилась, чтобы отказаться от престижной академической квартиры. Но против нее обернулась затея матери удочерить Яну. Марина искренне любила дочку и ей не хотелось с ней расставаться.

Правда, Бронислава Иосифовна, с которой Марина проигрывала возможные варианты своего жизненного устройства, твердила, что тут нет никаких проблем. Пока поживут врозь, а потом все утрясется. Андрею можно внушить, что ребенку есть резон жить с ними. Причин для этого может найтись достаточно, хотя бы пошатнувшееся здоровье Брониславы Иосифовны. Но Марину убедить не удалось. Она решила поставить Андрею ультиматум – они должны жить у нее.

О таблетке, которую ей дал Матти Бьернсон, Марина ничего матери не сказала. Она хорошо знала, что та еще не «доросла» до таких новшеств, и осудит эту идею.

– Ну, хорошо, – стараясь говорить как можно бодрее, Оказал Андрей, – если ты считаешь, что так будет удобнее, буду жить у вас. Отец, правда, не поймет меня, но попытаюсь ему объяснить.