По ту сторону жизни, по ту сторону света - Виталий Иванович Храмов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Чижик вздохнул глубоко и свободно. Всё! Сейчас всё кончится. Наконец-то! Он, для самого себя неожиданно, обнаружил, что не ищет путей относительно безопасного отхода, выхода из этой ситуации. А даже мысль, воспоминание об этой своей слабости отзываются эхом возвращающейся боли. А вот чёткое понимание, что – всё! «Умру, но не сойду со своего!» – дают силу и лёгкость. Потому губы Чижика чуть двинулись в лёгкой усмешке.
– Ты находишь меня смешным, выродок? – взвыл Лисьемордый, что-то учуяв. Именно взвыл, а не прорычал, как до этого. Произошедшие за секунду (за вечность для самого Чижика) изменения не могли не почувствовать такие опытные пройдохи, как Кочарыш и Морда. Но, выводы они сделали разные. Лисья Морда разозлился, а вот Кочарыш удивился. С некоторым удовлетворением.
– Властью!.. – голос юноши был твёрд и властен, с истинно княжеским рокотом в словах, – …Данной мне Хозяином, я приказываю удерживать эту крепость до его возвращения!
Чижик выпрямился, плечи его распрямились, развернулись, в посадке головы появилась генетическая, геральдическая княжеская горделивость, нос его чуть вздёрнулся, а взгляд был твёрд и уверен в своей правоте.
– Пошёл ты! – заявил Лисья Морда и плюнул в Чижика сквозь щель в своих зубах.
Кочарыш, с мужичьим прищуром, отступил чуть в сторону, давая знак своим людям, которые, растопырив руки, локтями, чуть, но зафиксировали толпу.
Что произошло дальше – мало кто увидел. Всем показалось, что Чижик буквально чуть только дёрнулся вверх, и вот он уже стоит в низкой стойке с окровавленным мечом в руках. Одним слитным и настолько быстрым и ловким движением, что глаз его почти и не уловил, юноша выхватил из ножен свой меч, взмахнул им, описав полупетлю в воздухе и на обратном движении клинка вниз секанул противника. Движение было настолько быстрым, что Лисья Морда только дёрнул свой меч, лишь наполовину извлекая его из ножен, и вот он заваливается на спину с разрубленной грудной клеткой от левой ключицы до правой почки.
Тяжёлая густая капля крови собралась на кончик тонкого меча Чижика, тянулась, тянулась, набирая объём, оторвалась, расплющившись о воздух, полетела к земле, разбилась о пыль. Тут же грохнулось и тело убитого Лисьемордого.
Над крепостью повисла звенящая тишина. Самым удивлённым, пожалуй, был как раз сам Чижик. Он выпрямился, не верящими глазами смотрел на оказавшегося на земле, располосованного и мёртвого противника, на собственный меч, с недоумением смотрел на подходящего к нему Кочарыша.
– Зачем же так-то? – поморщившись, прогудел Кочарыш.
Чижик, сначала ожидая нападения, дёрнулся в стойку, но видя, что руки Вещи пусты, а движения расслаблены опустил меч.
– А-а-а… – заикнулся Чижик. – К-к-ак?
– Вот так! – Кочарыш, пожав плечами, без замаха ткнул Чижика кулаком в челюсть, от чего ноги юноши сразу подкосились, глаза его закатились, и он рухнул.
Кочарыш не только не добил дезориентированного юношу, а поморщившись и сплюнув от досады, но не в Чижика, а на землю, повернулся к поверженному княжичу спиной и взревел:
– Кто, гля, что не понял? А? Что встали? Вам два раза повторять надо? Разошлись!
– Что понял-то? – крикнул боец из толпы.
– Удерживаем это место до возвращения Хозяина! – грозно процедил Кочарыш, посмотрев на тело Лисьемордого, покачал головой и добавил: – Братья, тупых кулаками поучите почтению к воле Хозяина.
И проворчал:
– А то юноши, они такие нервные! Всё бы им мечом махать!
Подняв голову и не найдя никаких попыток к движению в толпе, Кочарыш взревел:
– Твари! Бегом, гля! Не доводите до греха! Это, гля, я добренький, только рёбра ломаю, да зубы выбиваю! А утырок наш – безумен! Сразу на куски разваливает! В Хозяина пошёл! Бегом, гля!
Толпа разбежалась. Остались только Кочарыш, Чижик и болтающий ножками Дудочник над всем этим, с ехидной ухмылочкой ковыряющий в носу и бросающий выковырянное из носа в раскрытую грудную клетку Лисьемордого. Кочарыш помог подняться Чижику, что держался за челюсть руками, задыхаясь и ничего не видя от слёз и соплей, что хлынули из него от всего пережитого.
– Хороший удар! – прогудел Кочарыш. Дудочник над ними хмыкнул в подтверждение. – Только, напрасно ты так. Хорошего воина потеряли. Надо было просто ему накостылять, чтоб кровью мочился неделю да спал стоя.
– Я драться не умею, – просипел Чижик, держа челюсть обоими руками.
– Да? – удивился Кочарыш. – Так это не беда! Научим. А ты меня научишь так вот, вжух и враг пополам?!
– Угум! – кивнул Чижик.
– Замётано! – хмыкнул Кочарыш и так хлопнул Чижика по плечу, что чуть опять не сбил его с ног. Но сам же юношу и поймал, вернув его к вертикали.
– А ещё лучше я сам буду их колотить, – усмехнулся Кочарыш. – Вас, учёных, учить – только портить. Иди уж к старому придурку, пусть починит тебя. Иди, иди, сопля! Не переживай, всё теперь будет в порядке!
И добавил, почти похоже изобразив голос Хозяина:
– Во вверенном тебе подразделении.
И когда Чижик на заплетающихся и подкашивающихся, от полного эмоционального выгорания, ногах ушёл, Кочарыш пробормотал:
– Ещё бы Хозяина дождаться! Что он там возится? Уже и жрать нечего, а он всё там колупается!
И Дудочник сверху утвердительно хмыкнул, метко сплюнув в открытый стекленеющий глаз убитого.
Часть вторая. Новый мировой порядок
Режим сложности: Свой среди чужих, чужой для всех
Глава 1
– …Вот так я и оказался вместе с вами, – сказал голос.
– И я так же, – сказал второй, – нежданно-негаданно. Жил себе… неплохо жил. Во дворе Властителя жил. Работой по дереву занимался. Я вот такой овальный черенок сделал бы одним топором…
Голос вздохнул:
– У меня и инструмента только и было, что топор, да резец. Резец плохой. Тупился быстро. А вот топор был отличный! Такой…
– Не интересно, – возвестил первый голос.
– Вот ты, пакость! – возмутился второй голос.
– Ты мне тут ещё всю свою работу этим топором расскажи! – возразил первый голос. – С тобой решительно невозможно разговаривать. Начнёшь про утро, расскажешь про коровью полюху, а закончишь завтрашним ужином в отхожем месте. Ты ближе к сути, ближе! Ты, хитрая твоя морда, жил во дворе Властителя… Это я напомнил тебе. А потом что-то пошло наперекосяк?
– Жена у меня была, – вздохнул второй. – Красивая, но болящая. Двоих мне родила и совсем занемогла. Ни с какой работой не могла управиться. Хоть по дому
