Смерть и рождение Дэвида Маркэнда - Уолдо Фрэнк

- Аминь, отец мой.

- Продолжайте же вашу исповедь. Но не вдавайтесь в подробности относительно того, что привело вас к ней. Вы сами не знаете, отчего вы здесь. И предоставьте мне донести грехи ваши до господа, и пусть он прибегнет к обычным своим средствам, дабы вернуть вашей душе жажду покаяния и отпущения грехов.

- Да, наконец-то я вижу, какой грех больше всего мучит меня. Я охладела к дочери. Я почти возненавидела ее. Наверное, потому, что она отвлекает меня от той тайной радости моего тела...

- Непременно надо искать причины?

- Отец мой, я ничего не могу с этим поделать. Ведь только так мне открывается, до чего я грешна.

- Понимаю.

- Какую власть взяло надо мной мое тело! Я никогда его прежде не тешила; а теперь оно бунтует даже против того, что я здесь и преклоняю колена. Оно питалось моим горем, чтоб одержать верх надо мной! Тело, отец мой, знало радость с моим мужем. Но когда был он, оно было не одно. А теперь оно одно в своей радости. Нерожденное дитя - только часть его. А Марта оказалась лишней.

- Говорите же, говорите, - сказал священник.

- И я согрешила против Дэвида... так зовут мужа. Я больше мучилась из-за того, что он меня бросил, чем жалела его за то, что ему пришлось меня бросить. Разве это любовь? Тут ведь чувство оскорбленной собственницы, а не муки утраченной любви. А потом я стала говорить своему нерожденному ребеночку: "Ты мой, только мой, не его". Я, как ревнивица, не допускала к нему отца. Фрейд усмотрел бы в моем отношении к младенцу кровосмесительную страсть.

- Кто такой Фрейд?

- Это один замечательный доктор в Вене.

- Я не знаю его. А он умный человек. Католик, наверное.

- Теперь я поняла, отец мой, - все, что я получила от Дэвида, мне захотелось отнять у пего. Чтоб было только мое. Может, потому что он ушел. Может, потому что я чувствую - несправедливо, но все-таки я это чувствую, - его уход убил нашего мальчика. У Дэвида есть адвокат, когда-то он был самым близким его другом. Я не люблю его, у меня есть причины его не любить. И вот, из-за того, что он друг Дэвида, а не мой друг, я стала с ним любезна, я кокетничаю с ним. Я хочу ему понравиться, заручиться его поддержкой. Против Дэвида? Неужто до того дошло? И еще одно. Муж, когда ушел, оставил этому человеку деньги - на мои нужды. И вот мне хочется получить эти деньги, раз это деньги Дэвида. Не то, что я так уж люблю деньги (я их ведь все равно трачу), но мне надо ими завладеть, раз это деньги Дэвида, завладеть ими вместо него.

- Говорите, - сказал священник.

- Это самые тяжкие мои грехи, отец мой. Кроме того самого главного греха, что я не знаю, как мне себя победить.

Губы у священника чуть дрогнули.

- Они неотторжимы от моей души, - сказала она, - как глаза от тела. Я не верю, что могу их победить.

- Дочь моя, вы католичка, хоть я вижу, как глубоко засело в вас ваше прошлое, как сильно влияние на вас жалкого, распущенного, погибшего мира. А раз вы католичка, вы знаете, что никто из нас не может победить грехи своей силой. Только таинственная благодать господня может победить их. Только Христос может возродить нашу волю, чтобы мы воистину захотели их победить.

- Как это верно!

- Вот вы говорите, что грехи неотторжимы от вашей души, как глаза от тела. Дочь моя, вы верно говорите. Помните, что грех мешает нам видеть бога. Но вот скажите мне: неужто вы считаете, что по воскресении, если бы глаза ваши были слепы, небесная благодать не исцелила бы их?

- Понимаю!.. Я снова начинаю видеть нетелесным зрением!

- Когда вы ждете ребенка?

- В конце января, святой отец.

- Уже скоро. Вам, верно, трудно так долго стоять на коленях. Исповедь ваша окончена. Вы нуждаетесь в покаянии, но зачем же мучиться физической болью? Я отпущу вам грехи ваши, а потом можно, если хотите, пойти ко мне домой. Посидите спокойно в кресле, расскажете еще, еще послушаете меня. Ведь я еще много чего могу вам сказать.

- Лучше я так останусь. Мне даже лучше, что болит тело. Зато дух освобождается... чуточку.

- Я готов отпустить вам ваши грехи, дочь моя, раз вы сами знаете, что не можете их победить. Верите вы, что Христос может их победить?

- Верю! Христос победит их, если я захочу. Но как трудно захотеть. Трудно это понять.

- Тысячи трудностей - еще не основание для сомнений.

- Я не сомневаюсь. Я верю во Христа, потому что все противоречия жизни, на которые натыкается мой разум, может разрешить только церковь. Моим чувствам и мыслям мир представляется хаосом. Но ведь мир живет, а хаос жить не может. Лишь церковь все упорядочивает и спасает. Я верю.

- Дочь моя, один святой сказал: "Господь велит мне не допытываться о причинах, почему он зовет меня, по следовать за ним". Другой добрый человек сказал: "Через грех первого человека, Адама, природа пала, и наказание за это перешло на весь род человеческий, так что и сама природа, сотворенная богом доброй и праведной, теперь страдает от грехов и немощи; ибо грех, зароненный Адамом, влечет ее ко злу и низости. Ибо остается в нем лишь ничтожная сила, как бы малая искра, скрытая под пеплом. И это естественный разум". Следуя этому разуму, до того, как прийти к церкви, вы пытались жить хорошо, но у вас ничего не получилось. В свете этого разума вы увидели противоречия жизни... увидели мир, созданный богом для добра, но испорченный; созданный для того, чтобы он служил богу, но служащий сатане; мир, в котором воля человека, данная ему для добра, направлена ко злу. При свете этой малой искры, каковая есть разум и обнаруживает среди тьмы лишь отчаяние и заблуждение, вы пришли к поискам таинственной благодати, которая превышает разум, как пламя костра - слабую, тлеющую в золе искру. Аминь! Но, дочь моя, грехи ваши - обычные, распространенные грехи, это грехи хорошей женщины, долго пытавшейся жить по законам "добродетелей" протестантства. Молитесь ежедневно и еженощно, чтобы господь вам послал желание исполнять не свою волю, но волю другого. В вас мало благодати, оттого что в вас слишком силен рассудок и он мешает благодати. Вы честны. Несмотря на то отношение к дочери, в котором вы каетесь, вы, я убежден, были на деле добры к ней. Несмотря на свое греховное отношение к другу мужа, вы, я убежден, не позволили себе ничего безнравственного. Но знайте, не в рассудке и не в честности наше спасение. Они - лишь служанки благодати. А ваши служанки объявили себя хозяйками в доме и все там перевернули вверх дном. Упражняйтесь в вере, укрепляйтесь в благодати. Вам следует причащаться каждое утро... Вы и об евхаристии рассуждаете и раздумываете?

- Да! Я сказала себе: из чего может состоять материя, если она движется, живет и даже думает? Почему же чудо пресуществления хлеба и вина в тело и кровь Христову трудней постичь, чем все чудеса вселенной? Ведь, казалось бы, надо, чтоб оно было всего понятней, раз только оно целит и помогает?

- Такие мысли были бы полезны застылому уму, нуждающемуся в том, чтоб его подхлестнули. Сомненья часто хороши - как соль и приправы - для большей и лучшей сохранности мыслей. Но вам я подобные умствования запрещаю. Вы не Блаженный Августин. Это ведь он не постыдился после всех своих исканий сказать: "Я верую, потому что Христос учит". Вот где мудрость. Настоящий ум сам знает свое место. Знайте и вы свое. Умейте поставить на место собственный ум. У Соломона сказано, что тот, кто ищет бога, будет ослеплен его славою. Ибо дела божий превыше человеческого разумения. Вы в этом сомневаетесь? Значит, ваш разум поистине жалок, как было бы жалко некое тело, вознамерившееся проглотить солнце.

- Аминь, - сказала Элен.

- Остерегайтесь бесплодного копания в святейших таинствах, дабы, как столь многие люди и нации, не погрузиться в бездну отчаяния. Вы сочли, будто постигли меру таинства после смерти вашего сына. Вы сочли, будто можете судить о божественной воле. Естественно, что ваша душа почти умерла тогда.

- Отец мой, вы так поняли меня, словно давным-давно меня знаете.

- Это Христос вас понял. Он ваш врач. Вы нуждаетесь в помощи врача?

- Да.

- Знаете ли вы врача лучшего, нежели Христос?

- Нет! Где я только ни искала. Психология. Философия. Экономика. Другого врача нет.

- Если вы знаете лучшего врача - идите к нему. Если нет, если уж вы пришли к этому врачу, не мешайте ему в покое делать свое дело.

- Делать дело в покое?

- Нет покоя без делания. Не мешайте же ему в его работе. Подождите, и скоро сами увидите ее плоды.

Она сложила на груди руки; но думала не о младенце, а о Дэвиде.

- Отец мой, вся моя жизнь - одно долгое ожидание, ведь правда?

- Да, сейчас мы об этом поговорим. Скажите, вы ведь любите своего мужа?

- Я любила его, как могла. Но если б я любила его в его тяжелый час, ему не пришлось бы меня бросить.

- Он еще вернется. - Тут Элен прижала обе ладони ко рту. - Вернется, когда вы сподобитесь стать орудием божиим для исцеления его. Он не христианин?

- Он ничего не понимает. Он ненавидит церковь. Это слепой предрассудок его пуританских предков.