Семья Эглетьер - Анри Труайя

В тарелке уже не осталось ни кусочка моркови, а Даниэль все сидел за столом, положив локти на стол и подперев голову кулаками. Он блаженно улыбался. Яблочное пюре, которое Мерседес подала на сладкое, было таким пресным, что он съел только половину. Зато выпил полстакана красного вина «для мужественности», как выражаются его одноклассники. Он не любил вина, но хотел приучить себя к нему, чтобы не ударить лицом в грязь, если случай сведет его с африканскими выпивохами. Ах, если бы он мог готовиться к экзаменам с таким же удовольствием, как к поездке! Мысль об экзаменах кружила над ним, как хищная птица. Если задача по математике окажется не очень запутанной, а тема французского сочинения не слишком заумной, он, может быть, вывернется. Господи, какая гора свалится у него с плеч! Наконец-то с него снимут узду и он, почуяв свободу, будет бить копытом от нетерпения на пороге новой жизни. Это тоже поможет ему стать мужчиной. Он начнет готовиться ко второй, гуманитарной, части экзаменов на степень бакалавра, сделает Даниэлу своей возлюбленной или, уж во всяком случае, зайдет с ней достаточно далеко, станет курить вдвое больше и возьмется за серьезные книги. Музыка замолкла. Наступившая тишина вернула Даниэля на землю. Перед ним неподвижно и осуждающе высилась сланцевая скала в Плугастеле. Даниэль взял учебник, зевнул и, волоча ноги, вышел из столовой.

В своей комнате он тщательно выбрал пластинку, под которую особенно хорошо было заниматься: «Морскую птицу», медленную и, мрачную мелодию Южной Каролины. Развалившись за письменным столом, он купался в ее звуках. Лампа-рыба парила над его головой. Негритянка улыбалась со стены огромным распяленным ртом. После географии надо приниматься за математику. Сколько скучных и бесполезных вещей ему приходится учить. А время идет, время уходит… Когда же наконец корабль поднимет якорь?

XXX

— Эглетьер, Даниэль, при снисхождении комиссии допущен ко второй части экзаменов на степень бакалавра.

Голос преподавателя прозвучал в ушах Даниэля, как гонг, и он тотчас почувствовал, как расслабляются его напрягшиеся мускулы, как приятное тепло разливается по всему телу. Повернув голову, он увидел остальных: с тревогой в глазах, затаив дыхание, они слушали решение комиссии.

— Фаволь, Арман, допущен; Ублон, Шарль, не допущен: Юбер, Морис…

В длинном списке значилось около сорока имен. После упоминания некоего Ивето, который «не был допущен», в зале поднялся разноголосый гомон. Одни с трудом сдерживали радость, другие с еще большим трудом скрывали огорчение. Даниэль не знал никого из этой группы и поспешил к дверям.

Выйдя из лицея Карно, где принимали устный экзамен, Даниэль удивился синему небу. Когда в два часа дня он шел сюда, погода хмурилась, собирался дождь. Солнце будто нарочно выглянуло, чтобы поздравить его. Подумать только, еще сегодня утром он лихорадочно листал конспекты по физике и математике! Разумеется, на письменных экзаменах он еле-еле получил средний удовлетворительный балл. И все-таки в глубине души верил, что ему повезет и что он проскочит… Он не усомнился в этом, даже когда увидел в коридоре зеленых от страха товарищей по несчастью, ожидавших очереди, со школьным табелем в руках. На юношах были галстуки невыразительных расцветок, девушки одели унылые, словно из сиротского приюта, платья, ни одна не подкрасилась, дабы показаться серьезнее в глазах экзаменаторов. Все ходили взад-вперед по коридору, торопливо повторяя что-то по учебникам, шепотом сообщались последние новости, некоторые подпрыгивали перед дверью, чтобы увидеть через верхнее прозрачное стекло математика или англичанина, которые экзаменовали первых лицеистов. Кое-кто уже выходил оттуда, одни с расстроенным, другие с сияющим видом. Их тотчас окружали: «Ну, что? Не слишком придираются?» У Даниэля экзамен начался с французского. Молодой и симпатичный с виду преподаватель предложил ему прочесть стихотворение Леконта де Лиля и попросил сравнить романтиков и парнасцев. Пустяки. К тому же эту тему долго долбили в классе. Даниэль сразу выпалил все, что знал. Зато решительно ничего не мог ответить по математике и физике и без толку топтался у доски. К счастью, он сумел выправить положение за счет истории и английского… Нет, никогда ему не забыть сегодняшнего дня. Пожалуй, произошло самое значительное событие в его жизни. Рухнула гора, заслонявшая от него горизонт. Свободный, преодолевший все трудности, он слушал, как бьется его сердце в ритме победного марша… Раз, два… Повернув на бульвар Мальзэрб, он ускорил шаг. Скорее домой, надо всем рассказать, всем позвонить. Еще вчера Кароль и отец не слишком верили в его успех. То-то удивятся! А две недели назад и Жан-Марк благополучно выдержал экзамен. Двойная удача в семье Эглетьер. Можно украсить флагами дом на улице Бонапарта! И дом матери в Севре! И теткин дом в Туке! Франсуаза так близко все принимает к сердцу, что успехи братьев наверняка ускорят ее выздоровление. Ведь настроение для женщин — самое главное! Он представил себе, как раскраснеется от удовольствия Даниэла, как восхищенно засияют ее раскосые глаза! Здорово, когда можешь обрадовать сразу стольких людей! Вокруг него шумел город, пыльный, солнечный, дружелюбный. Мимо шло такси. Даниэль поднял руку. К черту скупость! В такой день поехать в метро — все равно, что плюнуть в ладонь Господа Бога!

Как и следовало ожидать, дома никого не оказалось, кроме Аньес и Мерседес: скудная аудитория! Тем не менее обе его поздравили: Аньес от души, а Мерседес через силу, словно сама провалилась на тех же экзаменах. Кароль не было дома, и никто не знал, где она. Значит, узнает новость только вечером. Тем хуже для нее! Разве что позвонит, чтобы спросить о результатах… Впрочем, это маловероятно.

Даниэль пошел в гостиную, уселся в лучшее кресло и закурил сигарету: он собирался звонить многим. Первым делом отцу в контору. Реакция была именно такая, какую он ожидал:

— Молодец, старик! Ты и не подозреваешь, как я рад!..

Даниэль был на верху блаженства и стал рассказывать обо всех перипетиях экзамена. Он припомнил все вопросы и ответы, подробно описал, как он избежал западни одного преподавателя, как поразил другого своими познаниями о войне 1870 года, обрушился на «последовательных ретроградов и подлецов» из комиссии… Отец лишь иногда восклицал: «Да?.. Вот как!..» Потом вдруг прервал Даниэля:

— Погоди, старина! У меня сейчас люди. Остальное доскажешь вечером…

И повесил трубку. Даниэль пожалел отца, которого какой-то зануда оторвал от столь увлекательной беседы, и позвонил матери, никуда не торопившейся. Однако она ушла из предпоследнего класса лицея и потому не могла понять волнений экзаменационной страды. Для нее он несколько сократил свой отчет. Мать оглушила его бурными восторгами и заявила, что немедленно позвонит Ивону, вот кто обрадуется! Даниэль пообещал зайти в следующее воскресенье в четыре часа.

После этого он взялся обзванивать приятелей. Дебюкер прекрасно выдержал письменный экзамен, Зулейбос вчера провалился на устном. Лувье сдает завтра… С каждым разом рассказ Даниэля обрастал все более красочными подробностями. Он говорил, курил и сочинял, сочинял в упоении, словно летел с горы.

Потом набрал номер Даниэлы и долго ждал, пока снимут трубку. Лоран выдержал экзамен еще вчера. Она обрадуется, узнав, что и он… Но услышав голос девушки, Даниэль решил разыграть ее и проговорил мрачным тоном:

— Знаешь, я засыпался!

— Ах, какая досада! — вздохнула она. — Как же так?

— Я на все отвечал невпопад.

— Даже по французскому?

— Даже по французскому.

Даниэль ликовал, прислушиваясь к огорченному голосу Даниэлы. Но разве можно долго выдержать этот тон, если в тебе так и кипит нетерпеливая радость. Его прорвало:

— Да нет! Это я нарочно! Я сдал!

— Дурак! — крикнула она.

И засмеялась одновременно с ним. Потом она заговорила более сдержанно.

— Ты не одна?

— Ага.

— Около тебя Лоран?

— Нет.

— А кто?

— Мама.

— А, ну ладно… Тогда я кончаю…

Они условились встретиться завтра, в три часа, у станции метро Сен-Жермен-де-Пре.

Поговорив со всеми парижскими знакомыми, Даниэль позвонил в Тук. К телефону подошла Мадлен. От ее восторгов Даниэль загордился еще больше.

— Ты и не мог провалиться!.. Я-то знаю, на что ты способен, когда всерьез возьмешься за дело!..

Он спросил о Франсуазе. К сожалению, ее не было дома.

Положив трубку, Даниэль стал думать, чем бы заняться до обеда. Если бы он только знал, где найти брата! Теперь, когда Жан-Марку не нужно зубрить юриспруденцию, он, наверное, целыми днями шатается. Не заглянуть ли в «Суффло»… Даниэль вскочил на ноги. Ну, конечно, он в «Суффло»! Сломя голову Даниэль помчался туда.

В «Суффло» было не протолкнуться. Среди множества незнакомых лиц Даниэль сразу нашел брата. Сегодня ему решительно везет! Жан-Марк сидел на террасе с Дидье Копленом. Увидев Даниэля, он тотчас встрепенулся.