Краткий курс... - ВП СССР

Это означает, что хозяевам библейской цивилизации Запада не удастся паразитировать на народах СССР в бу­дущем, и кризис Западной цивилизации будет усугуб­ляться, если она не изживет в себе своей паразитической сущности. Одна из причин этого нарушения Директивы СНБ США №20/1 от 18.08.1948 г. состоит в том, что И.В.Сталин был осмысленно добр и непреклонен в доб­родетельности, вследствие чего осуществлял концептуаль­ную власть глобального уровня значимости и созидал свои полномочия, соразмерно этому уровню ответственности за судьбы современников и свободное развитие будущих по­колений. И.В.Сталин, как и всякий человек, совершал ошибки, но он при этом главным образом сеял причины, из которых должно вырасти добропорядочное в его понимании будущее, а своё понимание он не держал в тайне.

«Сеятель слово сеет» — Марк, 4:14 и далее до 4:20. Посеянное Сталиным произрастает доступной каждому желающему справедливости его личной концептуальной властью, в присутствии которой зачахнет вседозволен­ность паразитизма разного рода “элит”. Собирать по зернышку, прятать, чтобы уничтожить, некогда посеян­ные слова истины — занятие для злонравных, т.е. для глупцов.

Тем не менее этот раздел был не об И.В.Сталине. Его эпоха и его дела — прошлое, изменить которое вне воз­можностей потомков. Этот раздел ориентирован на будущее. Он о другом: непреклонность в добродетельно­сти, всегда понимаемой субъективно, и злодейство — разные явления в жизни. «Миловать злых — значит притес­нять добрых», — Саади. Соучастие в злодействе — не думать, когда злые обдуманно творят зло. И горе тому, кто этого не поймет.

8. Человечность — это не толпа плюс “элита” 

Прежде всего, определимся в смысловой нагрузке слов, составляющих название раздела.

Человечность — общество людей, воспроизводящее себя из поколения в поколение в биосферно гармонич­ной культуре.

Толпа — по определению В.Г.Белинского — «собрание людей, живущих по преданию и разсуждающих по авторитету». В определении В.Г.Белинского нами подчер­кнуто сущностное: для всех, кто увлекаем толпой, харак­терен попугайски-магнито­фон­ный стиль переработки информации каждым, и они не внемлют — хоть кол на голове теши: если информация исходит не от авторите­та и не совпадает с догмами предания, она не будет ими возпринята.

В.Г.Белинский пытался определить словом ущербность человеческого достоинства участников толпы, и избрал для их наименования немецкое слово «филистёр», достаточно часто встречающееся в произведениях В.И.Ленина, хотя можно было сказать по-русски просто — толпарь. Для толпаря характерно перекладывание ответственности со своего личного разумения и понимания на догмы предания и мнения авторитетов. Вследствие этого вне границ адек­ватности догматов предания и мнений авторитетов пове­дение толпаря суетливо безответственное, поскольку строится изключительно на чувственно-эмоциональной основе. Оно антиприродно и богопротивно, поскольку толпарь старается изнасиловать жизнь и вогнать её в желанные для него нормы догматов и мнений авторите­тов. Возпринимать информацию такой, какой она прихо­дит к нему, обрабатывать её по своему разумению, дабы строить поведение целесообразно и на интеллектуальной основе, толпарь не способен. В интеллектуальном отношении он подобен человеку, который, будучи физи­чески взрослым, однако ползает на четвереньках, как младенец, потому, что его либо не научили ходить на двух ногах, либо запретили, и он придавлен к земле его же собственным страхом; либо искалечили и он не может; либо он на­пился в хлам и просто валится с ног. В силу этого, будучи от рождения здоровым, толпарь в интеллектуальном отношении во многом аналогичен от рождения слабоум­ному дебилу или даунатику, которого всю его взрослую жизнь необходимо опекать кому-то умному.

Человек по причине разного рода пороков нравствен­ности может оказаться в ситуациях, в которых становит­ся толпарём вследствие его нечувствительности к информа­ционным потокам, утраты чувства меры, не-Различе­ния им на уровне сознания жизненно необхо­ди­мой ему информации; а также нарушений памяти, про­цессного-образного, логического-дискретного и ассоциа­тивного мышления. Иными словами, вследствие пороков нрав­ственности человек может, следуя своим вожделе­ниям и/либо безволию, войти в ситуацию, в которой его уровень развития недостаточен для челове­ческого поведения. В течение достаточно длительного времени одни люди редко и непродолжи­тельно бывают толпа­рями, другие чаще и дольше. Толпа­ри же, оказав­шись в ситуа­циях неработо­способности догматов преда­ний и мнений авторитетов, редко являют себя людьми разум­ными, хотя души их живут в бионосителях вида Человек разумный.

То есть различие «толпарь — человек» — это различие по нравственности, мировозприятию и культуре мышле­ния и свободной самодисциплине, строю психики. Это внутреннее различие, которое проявляется во внешне видимом поведении, главным образом как ответственная за судьбы других людей и Мира дееспособность в «нестандартных» — тяжёлых и катастрофических ситуациях, порождаемых толпарями, и, соответственно, проявляется в отсутствие мелких и больших катастроф в обществе людей. То есть «общество» толпарей, непрерывно порождающих мелкие и большие катастрофы, — не человечность.

«Элита» — слово не русское. Поэтому все русскоязыч­ные — этнические русские и культурно русские — понима­ют его каждый по своему разумению. Но при всей разни­це во взглядах на социальную «элиту» большинство согласится, что элита вообще — это подмножество в некоей массовой статистике. Элита малочисленна по отношению ко всему множеству, а её представители обладают в большей мере неким измеримым качеством, чем представители не-“элит”. Вопрос только в порого­вом значении меры качества, выделяющем элиту из полного множества, либо в значении статистического стандарта, определяющего долю элиты в полном множе­стве вне зависимости от порогового значения меры качества в нём.

В первом случае — это элита по существу качества; во втором случае — это элита по статистике разпределения. Естественно, что вторая элита может в некоторых разпределениях оказаться вся полностью ниже порогового значения, меры качества, определяющего первую элиту.

Если говорить о выделении элиты из статистики, опи­сывающей множество объектов, каждый из которых обладает многими качествами, то это возможно только, когда определен набор качеств и этот набор упорядочен по приоритетности значимости каждого из качеств с точки зрения субъекта, выделяющего элиту из множе­ства. По отношению к каждому из качеств независимо от других выделение элиты может быть основано как на пороговом значении меры качества (непрерывной либо дискретной порядковой), так и на значении доли элиты в полном множестве сравниваемых объектов.

Кроме того, выделение элиты может определяться отношением к тем объектам, которые не по всем каче­ствам перечня вошли в частные элитные группы.

То есть выделение элиты — это: 1) упорядоченный по значимости набор качеств; 2) способ выделения элитной группы по каждому из них; 3) отношение к неполноте перечня качеств при вхождении в элитную группу только по части из них.

Нет никаких причин, чтобы к понятию «социальная элита» подходить как-то иначе. Но сказанное о выявле­нии элиты во множестве многопараметрических объектов означает, что общество многоэлитно, и во многоэлитно­сти проявляется разнообразие его адаптационных возможно­стей. Поэтому термины «социальная элита», «нацио­наль­ная элита» по их существу являются намека­ми, на кото­рые откликаются все в меру нравственной обусловленно­сти понимания ими жизни общества: «Я и кардинал спасём Францию», — примерно так восклицает галанте­рейщик Буонасье в фильме “Три мушкетёра”, хотя с точки зрения кардинала всё несколько иначе; а с точки зрения хозяев иерархии католичества — тем более — иначе.

Если говорить об особой роли общеподразумеваемой «социаль­ной элиты», опираясь на факты реальной исто­рии, то получается картина, весьма непохожая на господ­ствующие в толпо-“элитар­ном” обществе представления об “элите”. В силу общественного объединения личного труда в технологическом разделении производства относительно малочисленная доля населения стоит вне профессиональной деятельности в сфере непосредствен­но материального производства. Они заняты управлением и иного рода обработкой информации в науке, искус­ствах, медицине, образовании, следственно-репрессивных органах и т.п. Это получило название «умственного труда», хотя обработка информации может в них вестись в попугайски-магнитофонном режиме на основе храни­мых памятью знаний и навыков и ретрансляции поступа­ющей информации практически при полном неучастии интел­лекта в такого рода деятельности.