Гобелен - Фиона Макинтош

– Завтра будем в Лондоне.

Сесилия вполголоса озвучила мысль, вертевшуюся у Джейн в голове с того самого момента, как она села в почтовый дилижанс.

– Да, – кивнула Джейн рассеянно, стараясь не показать, как беспокоит ее скорая встреча с графом Нитсдейлом. Она понятия не имела, что за человек предстанет перед нею; все попытки «разговорить» на эту тему Уинифред походили на битье лбом в закрытую дверь. По некоторым причинам Уинифред пожелала сохранить в секрете эту часть своей жизни. Джейн такое стремление уважала, но, учитывая обстоятельства, нуждалась в подробностях, чтобы не вызвать подозрений мужа Уинифред. Однако «хозяйка» упорно отказывалась сотрудничать с ней. Измученная мыслью о практически неизбежном обезглавливании, Джейн не имела ни сил на внутреннюю борьбу, ни желания конфликтовать со своим вторым «я».

Почему, например, Уинифред не рассказала Джейн о голосе Уильяма, о его повадках, о том, что он любит и чего не любит? Джейн привыкла относиться к подобному обмену информацией как к сплетням, но в предстоящем испытании ей просто необходимы были самые сокровенные воспоминания и мысли Уинифред о муже.

«Ну а что потом?» Джейн не знала, Уинифред ли задала этот вопрос, или он принадлежал лично ей. Действительно, что потом? Джейн покинет Британию восемнадцатого века? Уилл очнется? Как она узнает о его выздоровлении – или о его смерти? Как вернется в свою эпоху и жизнь, не убив Уинифред? А главное – вдруг Джейн не сумеет спасти графа Нитсдейла? Что будет означать такое развитие событий для ее жизни – никак не связанной с жизнью Уинифред Максвелл? Придется ли Джейн жить как Уинифред и в конце концов умереть под именем Уинифред? Неужели в этом – весь смысл трансформации? Джейн смахнула предательскую слезинку; впрочем, жест не остался незамеченным.

– Ах, милая Уини, – зашептала Сесилия. – Прости, я не хотела тебя огорчить.

Джейн слегка покачала головой.

– Меня огорчили вовсе не твои слова, Сесилия, – заверила она. – Мы с тобой, после стольких испытаний, приближаемся к пункту назначения – но вот как насчет нашей цели? Стала ли она ближе хоть на дюйм? Я боюсь за Уильяма, за детей, за наше будущее.

Сесилия погладила обтянутую перчаткой руку Джейн.

– Мало кому из женщин достало бы отваги свершить то, что уже свершила ты, моя милая подруга.

– Кембридж! – возвестил сверху возница.

Пассажиры дилижанса почти одновременно издали облегченный вздох. Завтра они будут в Лондоне; завтра начнутся настоящие испытания. Все мысли о Саквилле нужно задвинуть подальше. Им надлежит храниться в памяти, пока затеянная Джейн авантюра не получит то или иное разрешение. Лишь тогда Джейн позволит себе углубиться в анализ случившегося, в анализ своих чувств.

Глава 20

Возница протрубил в рожок, возвещая приближение к постоялому двору «Золотой крест», что на Чаринг-кросс, и сразу словно тысячи крылатых существ затрепетали в теле Джейн. Въезд в столицу подействовал на нее подобно гипнозу; она неплохо ориентировалась в городе, но познания относились к Лондону двадцатого столетия, а сейчас Джейн ждали совершенно новые впечатления.

Чьи-то сильные руки помогли ей выбраться из дилижанса. Смеркалось; воздух был сырой и серый. Джейн стояла рядом с Сесилией, наблюдавшей, как выгружают их багаж. Внимание Джейн занимала городская панорама, едва ею узнаваемая. Чаринг-кросс двадцатого века – место пересечения Стрэнда и Уайтхолла; краем он захватывает Трафальгарскую площадь. Чаринг-кросс, где колорит обусловлен зданием Национальной галереи, стаями голубей, бесчисленными автомобилями, оживленным потоком пешеходов и множеством магазинов и магазинчиков, еще не явился миру.

Глазами Уинифред она видела конную статую Карла I, а рядом с ней – позорный столб с полуживым беднягой. Голова и руки были надежно зафиксированы деревянными колодками. Джейн не могла разглядеть надпись, уведомлявшую о преступлении этого человека, зато видела, что его лицо и волосы выпачканы тухлыми яйцами, гнилыми овощами… и наверняка другой гадостью, думать о которой Джейн не хотелось. Никто не обращал внимания на несчастного – наверно, пик интереса к нему прошел, унижения были позади. Джейн знала: нельзя пялиться, нельзя выказывать удивление. Она качнула головой – Чаринг-кросс казался тесным и малолюдным, – в то время как Сесилия возбужденно и испуганно шептала:

– Святые небеса, что здесь за давка! Уини, милая, умоляю – наймем экипаж!

– Нет, мы пойдем пешком, – рискнула Джейн. До нужного дома было от силы десять минут ходьбы.

– Ты уверена, дорогая?

– Конечно. Стоит ли тратиться на четвероногое, когда у нас на двоих четыре ноги?

Сесилия рассмеялась.

– Ах, Уинифред, ты стала совсем другой. Честное слово, временами я совсем не узнаю тебя!

И они пошли пешком. Джейн благоразумно пропустила Сесилию вперед. Она не хотела сразу врываться на Стрэнд, в это скопление людей, лошадей, экипажей, тележек и повозок, запряженных пони. Джейн потряхивало. Она надеялась, что Сесилия не заметит ее состояния. Между тем легкое головокружение явно свидетельствовало о приближающейся горячке.

«Только не сейчас, Уини, – мысленно молила Джейн свою «хозяйку». – Ты должна быть сильной… Потерпи еще несколько минут».

– Берегись лоточников, милая Уини, – предупредила Сесилия. – Знаешь, в дилижансе я разговорилась с одной леди, и она много чего порассказала про повадки этих проныр. Так и норовят оскорбить порядочную женщину действием, а заодно и от кошелька избавить.

Джейн не сдержалась – хихикнула. Она смотрела на ряды лоточников. У каждого был широкий шейный платок, означавший принадлежность к сословию мелочных торговцев. Каждый нахваливал свой товар: фрукты, овощи, рыбу, напитки.

Джейн с Сесилией шли мимо, не обращая внимания на зазывные выкрики, предлагавшие взглянуть, остановиться, приобрести.

– Сюда, сюда, леди! Посмотрите, что за груши! Что за яблоки! Полдюжины за полпенни!

Впереди маячил другой товар, недоумевать по поводу которого было нельзя. Джейн видела уголь, обычный и древесный; но что это за мешки с пылью?

Неопрятный мужчина ответил на ее немой вопрос:

– Не смущайтесь, леди, подойдите, поглядите. Пыль отличная, пыль кирпичная, ножеточная, беспорочная! Нынче купите, не упустите! Завтра придете – меня не найдете!

Джейн с удовольствием постояла бы, понаблюдала за колоритными лоточниками, послушала рекламные кричалки на забавном кокни.

– Очень надеюсь, что миссис Миллс получила твое письмо, дорогая, – сказала Сесилия, резко останавливаясь.

– Думаю, раз мы бросили вызов снегу, почтовый дилижанс уж наверное опередил нас на неделю. Впрочем, наша заботливая подруга в любом случае разместит нас с всегдашним гостеприимством.

– Ты права, Уини. Поклясться готова: миссис Миллс крайне расстроилась бы, выбери мы с тобой другое пристанище в Лондоне.

Джейн кивнула. Внезапно в нос ей ударил целый букет запахов, которых так недоставало в маленьких городках. Джейн различила аромат свежемолотого кофе, смешанный с запахом табака (надо сказать, отличное было сочетание). Благоухали жареное мясо и хлеб, только что вынутый из печи. Джейн с Сесилией шли по узкой улочке. В отдалении слышались звуки, издаваемые домашними животными. Пешеходов прибавлялось, дорога сужалась, дома становились все выше. Набежали дополнительные лоточники – носы распухли от простуды, лица небритые, шапки надвинуты на глаза, катят ручные тележки, хотя и без них не пройти, и кричалки у них свои, и товар другой.

Джейн предусмотрительно приподняла юбки – булыжную мостовую заливали отходы человеческой жизнедеятельности, создавали отвратительную и скользкую ледяную корку на буграх, воняли и не думали замерзать во впадинах. Неудивительно, откуда здесь столько экскрементов – лоточники глушат эль целыми пинтами. Впрочем, Джейн их не винила: попробуй-ка покричи на морозе целый день – пересохнет в горле, да и согреваться как-то надо.

Они с Сесилией завернули за угол, в лицо повеяло свежим ветерком, по глазам резанул вид яркой зелени. За время путешествия Джейн примелькался белый снег, а в этом конкретном месте Лондона она вообще привыкла наблюдать многоэтажные здания, поэтому зеленый газон стал для нее не просто неожиданностью, а настоящим шоком.

Джейн застыла на месте; увы – через миг «панорамное окно» перед ней захлопнулось. В северном направлении простиралась площадь Линкольнс-Инн-Филдс; поняв это, Джейн с трудом сдержала удовлетворенный вздох узнавания. Все-таки здорово побродить по Лондону восемнадцатого века!

Джейн очень хотелось броситься вперед, отыскать место, где три столетия спустя построят клинику, в которой будет лежать в забытьи ее жених. Ей необходимо было узнать: ощутит ли она некую связь с ним сквозь время? Ощутит ли вообще что-нибудь?