Вирдисская паутина - Сергей Раткевич

– Как какой-то там генерал смеет приказывать его величеству?! – возмущался юный граф Раммерт.

– Не какой-то, а генерал Гламмер, – походя бросил его величество Ренарт, расслышавший этот разговор. – Пошевеливайтесь, господа, пошевеливайтесь. А то ведь он и разгневаться может…

Король ушел, оставив двух вельмож в немом изумлении.

– И кто у нас после этого король? – наконец фыркнул барон Эдрин. – Ну что, пойдем пошевеливаться?

– Кажется, ничего другого нам не остается, – пожал плечами граф Раммерт. – Я думал, его величество разгневается, а он…

– А он струсил, – бросил барон Эдрин. – Недаром, видать, шептались, что генерал короля на трон усадил. Сам усадил, сам и снимет, если что…

– Гонец от его величества, господин генерал! – доложил адъютант.

– Зови, – приказал генерал.

– Письмо от его величества, – торжественно доложил гонец.

Генерал протянул руку и взял конверт. Вскрыл, пробежал глазами…

«Довожу до сведенья, генерал, что прямо сейчас имело место покушение на меня и принца Ильтара. Покушение осуществлялось при помощи портала. Осуществлял некто Крэтторн, бывший ирнийский граф, осужденный у себя на родине за попытку провокации войны между нами и Ирнией. Бежал. В розыске. Покушение провалилось, но Крэтторну удалось скрыться, воспользовавшись порталом. Выводы: за каменными истуканами стоят люди. В отличие от нас, они вовсе не лишены порталов. Вполне возможно, что это Тагинар. Пишу не для того, чтоб потребовать для себя дополнительной защиты, но для информации. Продолжайте делать то, что делаете, генерал».

– Леронна, – сжимая кулаки, прошептал генерал Гламмер. – Ну, точно – Леронна!

– Да, господин генерал? – вытянулся гонец.

– Свободны, – отмахнулся от него генерал. – Король ведь не требовал ответа?

– Никак нет, господин генерал, – ответил гонец.

– Свободны, – повторил генерал, вновь поворачиваясь к городу.

Путь внутри камня сменился обычным подземным ходом, тускло освещенным скупым светом магических светильников.

«Раз эти твари могут ходить сквозь камень, значит, им этот ход не нужен. А раз он им не нужен, значит, сделан для кого-то другого…» – подумал Нэллен.

Подземный ход тянулся и тянулся, он казался нескончаемым. Внезапно он резко раздался в стороны и вверх, превращаясь в огромный, тускло освещенный зал, наполненный каменными истуканами, расхаживающими туда и сюда, а в центре зала…

– Ну и дерьмовина, – пробормотал Нэллен, глядя на огромное каменное кольцо величиной с две городские площади, неровное, выщербленное по краям кольцо, от которого так и веяло запредельным злом. Слабый зеленоватый свет, исходящий от этого кольца, скупо освещал огромную подземную полость, в которой оно находилось.

Я величайший из амулетов зла этого мира, – раздался голос в голове Нэллена.

– Да ну, – откликнулся почти теряющий сознание от ужаса Нэллен. – По-моему, ты просто каменная дерьмовина, от которой за версту воняет злом, только и всего. Видал я амулеты и более величайшие!

Этого не может быть! – донесся немедленный ответ, и Нэллен, несмотря на охвативший его неодолимый ужас, едва не рассмеялся. В голосе его невероятного собеседника он расслышал самое обычное, почти человеческое возмущение.

«Что ж, прежние противники были не такими опасными… – подумалось ему. – Может, не стоило менять обычных бандитов на такое? Но раз уж так вышло… изволь справиться, агент четвертого класса Нэллен. Ты ведь уже все равно что мертв, верно? Но даже мертвые агенты порой являются для доклада. Потому что должны. Потому что, кроме них, это сделать некому. Но чтобы сделать качественный доклад, нужно сначала узнать побольше. Маркиз Фальт будет недоволен, если ты не принесешь ему ничего, кроме красочного описания охватившего тебя ужаса. А значит… продолжаем разговор, как это ни страшно… продолжаем… спрашиваем, отвечаем, восторгаемся… высмеиваем…»

Нэллен одернул измятое платье.

«Проклятье! В таком месте я предпочел бы оказаться в штанах! Впрочем, кто меня спрашивает? Не голый – и отлично!»

– А если ты – величайший, почему я раньше ничего о тебе не слышал? – храбро поинтересовался Нэллен.

«Этот страх – не мой. Это всего лишь магия. Он меня пугает. А тот, кто пугает, обычно сам боится. Вот пусть он и боится. А я не буду. Вот еще – пугаться этого куска камня! Он и отшлифован-то из рук вон плохо. А что колдовать может, так мало ли кто на это способен. Магов бояться – вообще из дому не выходить, да и там, если захотят, достанут. Вот так. Не мой это страх, и я его слушаться не буду».

Я долго спал, – поведал амулет.

– А, вот оно в чем дело. – Легкая насмешка в голосе давалась Нэллену все легче. – Ну так и дрых бы себе дальше! Стоило ради меня просыпаться!

«Неужто я перестаю его бояться? – подумалось ему. – Да нет, боюсь, как и раньше, страх-то явно магический. Вот только… это уже не имеет значения!»

Теперь я пробудился и голоден, – поведал амулет зла. – Мои слуги пробудились вместе со мной, чтоб накормить меня твоими страданиями. Напоить твоей болью и страхом.

– Ты жрешь такую дрянь? – скривился Нэллен. – Фу, какой ты скучный. И отсталый. Если хочешь знать, амулеты зла давно уже такого не употребляют. Ты отстал от жизни лет на триста!

Ты лжешь! Что может быть лучше боли, страданий и страха?!

«Ага. Оказывается, ты не только вещать умеешь. Возмущение, равно как и любопытство, тебе не чуждо. Что ж, отлично. Вот ты и попался!»

– Могу рассказать, – ответил Нэллен. – Разумеется, если ты не станешь употреблять меня немедленно.

Мой голод может ждать. Тем более что одного тебя все равно недостаточно. Говори.

– С одним условием, – усмехнулся Нэллен.

Назови условие.

– Я отвечаю на твои вопросы, а ты – на мои.

Я не собирался спрашивать. Ты сам навязал мне необходимость сделать это.

– А ты навязал мне свое общество.

Это мое право – брать любого, кого захочу.

– А мое право навязывать необходимость задавать вопросы, а потом требовать ответа на свои.

Я не знал. Раз так, это уравнивает наше положение и становится честной сделкой.

– Мне тоже так кажется.

Я согласен ответить на твои вопросы. Рассказывай.

– Итак, что может быть лучше боли, страданий и страха, – начал Нэллен. – Что уже более трехсот лет употребляется всеми амулетами зла, не желающими отставать от современных веяний моды и подрывать свое здоровье разной дрянью… Начнем, пожалуй, с благословенного напитка, что прекрасней боли и крови, блаженней страданий и смерти, напитка, коему отдают должное даже Боги и воздают хвалу все без исключения поэты. Я имею в виду, разумеется, пиво…