Полночная любовница - Мэгги Робинсон

Стук теперь был более настойчивым, по три удара с промежутками, идущий откуда-то снизу, издалека. Лоретта видела недостаточно хорошо, чтобы различить смутные очертания на склоне. Низкорослые деревья. Валуны внизу. Она могла упасть, удариться головой и убиться.

— Постучи два раза, если слышишь меня! — прокричала она.

Что-то было, но она толком не разобрала.

— Еще раз, Джеймс, пожалуйста!

Два отчетливых стука. Камень о камень. Слава Богу!

— Я иду к тебе, Джеймс. Это займет некоторое время. Ты ушибся или поранился?

Тишина.

— Два удара — да, четыре — нет, — пояснила Лоретта.

Она ждала. Медленно считала. Один. Два. И затем три.

Значит, он ушибся, но храбрится. Она тоже может быть храброй и съехать вниз по этому крутому склону.

Лоретта выложила остальные камни маленькой пирамидой, благословив Тома за то, что одолжил ей бриджи, и стала осторожно спускаться дюйм за дюймом, держа фонарь в вытянутой руке. Каждые несколько футов она кричала Джеймсу, что уже идет. Голос ее был хриплым и надтреснутым, но она надеялась, что он слышит ее.

Стук оставался успокаивающе ровным.

Впереди заблестел узкий ручей. Внезапно фонарь погас, и Лоретта оказалась во мраке.

Она поставила фонарь и потерла руку.

— Ад и все дьяволы! Джеймс, продолжай стучать! У меня погас фонарь!

Звук шел откуда-то из-за ручья. Глаза Лоретты постепенно привыкли к сгущающейся тьме. Звезды теперь стали ярче, словно серебристые блестки, рассыпанные по небу. Ей показалось вполне безопасным встать и пройти остальную часть пути. Милостью Божьей вода будет достаточно мелкой, чтобы пройти по ней.

— Я пересекаю ручей, Джеймс. — Шлепая, она нарочно производила побольше шума, чтобы Джеймс слышал, что она приближается. Справа от нее было нагромождение валунов. Лоретта надеялась, что он стучит не из-под камней. — Джеймс, ты можешь говорить? — Четыре удара.

Где бы он ни был, наверное, уже потерял голос от крика. Она и сама с трудом говорила, так саднило горло.

Где-то она слышала, что самым прекрасным, самым успокаивающим звуком для человека, попавшего в беду, является звук собственного имени. Она представила, как Кон крепко обнимает ее и шепчет на ухо: «Лори».

— Джеймс, я вижу камни. Большие, Джеймс. Ты возле них?

Он стукнул дважды. Она оступилась и споткнулась. Схватившись за камень, чтобы не упасть, она вытянула руку вперед, но ничего не нащупала.

— Это пещера! Ты в пещере, Джеймс? — Два удара. — Ты под камнями? — Четыре удара. Значит, его не завалило. И то слава Богу.

Она услышала отчаянный хрип. Не оставалось ничего, кроме как нырнуть под арку. Она со стуком поставила сумку возле входа. Если снаружи было темно, то здесь была просто кромешная темень. Лихорадочная серия стуков донеслась откуда-то снизу, из глубины пещеры. Лоретта тихо взвизгнула, когда-то что-то мягкое коснулось ее щеки и пролетело мимо. Летучие мыши.

— Все в порядке, Джеймс. Я здесь. Но тут темно, хоть глаз выколи. Ходить тут безопасно?

Раздалось четыре громких стука. Лоретта тут же упала на колени, затем распласталась на земле.

— Джеймс, я собираюсь подползти к тебе. Ты совсем не можешь говорить?

— П-почти не могу, — услышала она едва различимый сиплый шепот.

Еще никогда в жизни Лоретта не слышала ничего чудеснее. Она медленно поползла на животе по неровной поверхности, время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться. Летучие мыши кружили у нее над головой, и, судя по сопению, Джеймс плакал от облегчения. Но она пока не добралась до него и понятия не имела, как вызволить его из этой передряги, в которую он угодил. У нее нет ни света, ни каких-либо приспособлений. Откинув в сторону кучу камней, она протянула руку вперед, кончиками пальцев коснувшись неровного, шероховатого края. Здесь обвал — Лоретта не нащупала ничего в радиусе двух футов. Где-то в этой расщелине застрял Джеймс.

— Я прямо над тобой, Джеймс. Ты меня видишь? Боюсь, я тебя не вижу. Не пытайся говорить, просто постучи.

— Все в порядке. Я могу шептать.

Она сунула руку вниз, в пролом, но ничего не нащупала.

— Ты можешь протянуть ко мне руку?

— Нет. Я пытался, но не могу поднять руки выше плеч. И каждый раз, когда двигаюсь, соскальзываю ниже.

Кто знает, насколько глубока эта трещина? Джеймс может упасть и разбиться насмерть, пока она тут будет дрожать над ним.

— Тогда не шевелись. Дай мне подумать. — Она могла бы вернуться за помощью, но без света не сумеет отыскать свои метки. В сумке у нее имелся нож. Если она разрежет широкую рубаху Тома, то, возможно, ей удастся разорвать ее на полоски, связать и опустить вниз, но что, если поношенная ткань не выдержит веса Джеймса, даже если он и придумает, как держаться за нее? Надо было взять веревку.

— Хочешь пить, Джеймс? У меня есть вода и еда, но я пока не знаю, как спустить все это тебе.

— Хочу пить.

Лоретта вытащила рубашку из бриджей и сняла ее через голову, сунув бесполезные часы в карман. Под мужской рубашкой на ней была только короткая шемизетка.

Лоретта непроизвольно поежилась. Но если она замерзла, пробыв всего несколько минут в пещере, то каково Джеймсу? Он, должно быть, окоченел. Она вначале измерила рубашку, не разрезая ее. От рукава до рукава она оказалась по крайней мере футов пять. Если этого будет недостаточно, она добавит штаны. Длины рукава вполне хватит, чтобы обвязать фляжку.

— Я пойду принесу свою сумку, достану воду. — Она встала и пригнула голову, когда очередная летучая мышь со свистом пронеслась мимо.

Нет, она не может оставить Джеймса одного на всю ночь, даже если бы смогла найти способ вернуться на ферму в темноте.

Лоретта крепко обвязала фляжку рубашкой.

— Я отвинчу пробку. Извини, если вода немножко выплеснется на тебя. Я постараюсь держать фляжку ровно. — Она снова легла плашмя, свесившись с края, на сколько не побоялась. Придерживая фляжку рукой, стала осторожно спускать ее до тех пор, пока не услышала, как она стукнулась о камень. — Она не выпала, Джеймс?

— Нет. — До нее донесся какой-то шорох, возня, потом шепот: — Я держу ее.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Лоретта услышала булькающий звук. Она с облегчением закрыла глаза. Рассвет в Йоркшире наступает рано. Осталось потерпеть всего несколько часов.

— С-спасибо.

— Не за что. Хочешь еще, или мне поднять фляжку?

— Еще.

Она почувствовала, как кровь прилила к голове, когда она наклонилась над отверстием. Голова закружилась. Устыдившись своей слабости, она сделала глубокий вдох. Она будет всю ночь разговаривать с Джеймсом. Ей много чего есть ему рассказать, и времени у них хоть отбавляй.