Братья - Чен Да

— Ты хочешь сказать: заплатить за то, чтобы воспользоваться их именами и моделями, но производить их здесь на месте?

— Это позволит не только сэкономить на производстве и материалах, но сразу же предоставит нашим покупателям моду во всем ее блеске. Что ты скажешь? Сможет «Дракон и Компания» и «Виржиния инкорпорейтед» пожать друг другу руки при создании такого совместного предприятия? Ты возьмешь на себя производство, а я — лицензирование. Дизайн и маркетинг.

— Это не совсем то, что я ищу.

— Но это нечто, правда? — спросил Майк.

Я пожал плечами и заметил:

— Что-то я не слышал, чтобы ты произнес слово на букву «К».

— Ах, капитал. Как же я мог забыть? — Майк отхлебнул из стакана. — Это ты, мой дорогой дракон, должен будешь вносить деньги, пока идея не начнет приносить свои плоды.

— Но это рискованный бизнес, не говоря уже об открытом нарушении принципов конфуцианства, где добродетелями считаются благопристойность и скромность.

— Добродетели, принципы… что за глупости? Разве Конфуций не признавал комфорта, элегантности и красоты? Да и что, собственно, является сутью конфуцианства?

— Гармония.

— Да, верно. Гармония в сердце женщины, гармония в спальне, которая принесет гармонию всей стране. О, молодой мистер Лон, да вас можно похвалить за столь революционные стремления. Древние китайские императоры будут смеяться с небес над вашим стремлением облагородить женщин.

— Мне надо подумать об этом.

— Но не слишком долго. Деньги не станут ждать какого-то определенного человека. А это — единственная вещь, о которой следует думать сегодня в Китае. Политики приходят и уходят — Мао Цзэдун, Лю Шаоцы и Хэн Ту… даже после смерти их станут презирать. Но нажитые богатства останутся. Когда приедешь в Нью-Йорк, ты сможешь осмотреть Рокфеллер-центр в самом сердце Манхэттена. Это — мое любимое место, символ капитализма и наследства на века. Не пытайся идти вслед за политиками. Это самоубийство.

На следующий день Майк зашел ко мне в офис, располагавшийся в четырехэтажном каменном доме, который накрывал тенью стоящий прямо перед ним огромный отель «Пекин».

— Видел ли ты когда-нибудь что-то прекраснее этого? — Майк разложил передо мной на длинном полированном столе фотографии голубоглазых блондинок в шелковом белье. Я мельком взглянул на них, перед тем как перевести взгляд на скрытую туманом площадь Тяньаньмэнь.

— Ты подумал о моем предложении? — спросил он.

— Да, подумал.

— И?

— Я никак не могу переключиться, хотя все время думаю об этом, — признался я, продолжая смотреть на площадь, — я заснул всего лишь на три часа… Это такой редкостный и блестящий проект.

— Я тебе говорил.

— Он будет грандиозным, долговременным и протянется отсюда на восток.

— Мы все еще говорим о нижнем белье? — удивленно переспросил Майк.

— Нет, я говорю о другой твоей идее.

— Какой другой идее?

— Рокфеллер-центре. Я думаю о том, чтобы построить нечто подобное.

— Рокфеллер-центр в Пекине? — Майк недоуменно уставился на меня.

— Центр Дракона — памятник всем великим идеалам. — Я прищурил глаза, и будущее пронеслось перед моими глазами. Я крутанулся на своем стуле на колесиках и уставился на Майка. — Скажи мне, что это возможно, мой американский друг. Давай построим этот центр Дракона. Отбрось свою идею с бельем и давай работать вместе. Ты нужен мне. В конце концов, это ведь ты подбросил мне эту идею. У тебя есть такая сумасшедшинка, которой я давно восхищаюсь. Ты генерируешь такие отважные идеи, потому что ты американец. Прошу тебя, друг мой.

— Это несложно, но ты знаешь, что я беден.

— Больше ничего не говори. Эта сумма сможет убедить тебя присоединиться ко мне? — Я придвинул клочок бумаги ближе к Майку.

— Эта сумма позволит мне чувствовать себя богачом, — засмеялся Майк. — Где ты построишь его?

— Прошлой ночью после нашего разговора мне показалось, что меня пронзил удар молнии. Я отправился в книжный магазин «Си Дан», и разыскал там эту книгу. — Я подтолкнул ему толстую книгу с фотографиями под названием «Архитектура Нью-Йорка», открытую на странице со снимком Рокфеллер-центра. — Я черпаю вдохновение при виде этого флагманского корабля, в окружении группы других небоскребов на Манхэттене. Какое величие! Я уже подобрал место.

Отодвинув книгу в сторону, я развернул карту Пекина и окружил два блока домов в городе, прилегающих с востока к площади Тяньаньмэнь, где располагались полуразвалившиеся дворцовые постройки, бывшие когда-то просторными покоями маньчжурских принцесс, а теперь поделенные на множество квартир, в которых ютились люди.

— Я хочу купить весь этот район, — сказал я.

— Но это — десять акров наиболее дорогостоящей земли в самом центре столицы! Что ты собираешься с этим делать?

— Во-первых, здесь будет располагаться штаб-квартира моей фирмы. Мы займем весь верхний этаж самого высокого здания. Я предоставлю моему другу, Говарду Джинджеру, хорошенькое место прямо под своим офисом. Таким образом, у меня будут глаза и уши «Нью-Йорк таймс» всего лишь на расстоянии поездки на лифте. Потом здесь разместятся ведущие американские компании, которые не откажутся от такого привлекательного адреса. «Дженерал электрик», «Дженерал моторс», «Кока-Кола», «Форд», «Ай-би-эм» — всего лишь некоторые из них.

— Да ты не в своем уме!

— И более того. Я построю прекрасный отель, может быть, даже прямо в самом центре. Здесь будут торговые центры с прекрасными магазинами для твоего нижнего белья и, может быть, кинотеатры, где будут идти новейшие голливудские фильмы. Еще я хочу выделить довольно большое пространство для того, чтобы дети могли побегать: игровые площадки, сады, искусственные водоемы. А во время праздников я мог бы нанимать лучших оперных певцов, чтобы они пели рождественские песни.

— Мы называем их «колядки».

— Рождественские колядки. Обожаю клоунов, этих больших красноносых парней в огромных башмаках. Однажды я видел их в каком-то заграничном журнале. Я хочу, чтобы такие же были и здесь.

— И позаботься о том, чтобы было достаточно мест общественного пользования для туристов, — сухо заметил Майк. В Пекине катастрофически не хватало общественных туалетов.

— И это тоже. Я еще не закончил…

— Но ты не сказал об этом.

— Большие стейкхаусы с китайскими ковбоями и девушками с лассо. Чистое веселье и радость. Пабы и бары. Немецкое пиво, французский коньяк, калифорнийские вина. Я просто вижу, как этот центр постепенно растет выше и выше, подбирается к самому небу, как дракон, в честь которого он назван.

— Все это звучит просто грандиозно, но где же зелень? — спросил он.

— Конечно, у меня есть деньги.

— Я говорю об очень больших деньгах.

— У меня их много.

— Но не так много, — заметил Майк, — тебе понадобится кредит.

— Идеи порождают мечтателей. Это — лучшее время и худшее одновременно. Сейчас возможно все.

— Забудь Диккенса. — Майк сцепил пальцы в замок. — Деньги.

— Оставь кредиты мне.

Я испытывал глубокую неприязнь к большинству сынков больших боссов. Ненавидел их примитивное восприятие жизни и извращенное отношение к миру. Я осторожно ходил вокруг них, обращался с ними, как они того заслуживали, как с неизбежным злом нашего времени, глазами и ушами во внутренних структурах нашего полного тайн режима. Но не все сынки были людьми малоприятными. Среди них тоже попадались подлинные драгоценности, хотя они встречались реже, чем один на сотню. Дэвид Ли был одним из них. Он являлся генеральным директором пекинского филиала Национального банка Китая.

Ли, физически крепкий человек с квадратным лицом, был сыном министра общественной безопасности. Он взял себе модное английское имя Дэвид, после того как получил степень бакалавра в Принстоне и степень доктора прав в моей альма-матер. Его теперешнее положение было результатом бартерной сделки, которые часто совершались в кругу старых революционеров, требовавших, чтобы их наследники занимали в бизнесе ключевые посты. И в момент, когда они получат теплые места у кормушки, это будет выглядеть как преемственность во властных структурах. Дэвид получил свой теперешний пост, потому что его отец обеспечил достойную должность сыну министра финансов.