Владелец заводов, газет и пароходов - Алексей Кулаков

Ррдоум-ррдоум-ррдоум-ррдоум!..

– В Кыштыме, из-за ошибок планирования, причем как моих, так и Тиссена, срочно требуется строительство железной дороги в сто верст длиной, иначе половина домен встанет без угля. У Герта застопорилась работа по станкам нового поколения, Луцкой вновь просит увеличить ему сроки и финансирование, директора по электротехнике и телефонии никак не могут поделить рабочих подходящей им квалификации… Одним словом, все как обычно.

Отложив массивный Рокот в сторону, Александр взял какой-то несуразный револьвер, оттянул у него затвор (судя по его наличию, револьвер все же оказался пистолетом), и пояснил слегка удивленному Григорию свои действия:

– Некоторым офицерам, как оказалось, привычнее использовать обоймы, а не магазины. Дескать, и вес у них меньше, и удобнее в обращении. Приходится идти навстречу их пожеланиям.

Тр-рр!..

Тдум, тдум-тдум, тдум-тдум!..

– Что-то новенькое?

– Поделка чешского оружейника Сильвестра Крнка, барона Гогенбрюка. Что у тебя?

Без малейших трудов сообразив, что вопрос касается готовности к большой командировке, Долгин коротко отрапортовал:

– В сроки укладываемся.

– Это хорошо… Полюбуйся на вот этого красавца.

Повертев в руках еще один незнакомый пистолет, выгодно отличавшийся от первого некоторой изящностью и заметно меньшим весом, мужчина вопросительно вскинул брови.

– Один из помощников Фердинанда Манлихера совершенно случайно сделал все детали в двух экземплярах. К тому же еще и завернул их в копии всех рабочих чертежей.

Цдаунг, цдаунг-цдаунг!..

– Это он удачно.

Вернув на стойку творение австрийского оружейника, главный инспектор потянулся за следующим:

– А этот чей? Хм. Чем-то пистолет Борхарда напоминает. Помнишь того уродца?

– Он был Борхарда, а теперь целиком и полностью наш. Выкупили у Гуго все права вместе с документацией, и всего за двенадцать тысяч марок.

Взвесив «агрегат» на ладони и припомнив кое-какие подробности прошлого осмотра, Долгин понял, что держит в руках нечто иное: покороче, полегче, и заметно совершеннее. Вроде бы. Получается, мастера опытного участка фабрики уже успели над ним поработать?

– Зачем он здесь?

Моментально забыв о новинках от оружейников-конкурентов, Григорий чуть развернулся, встав так, чтобы видеть и командира, и двоюродного брата.

– Ну?.. Как бы, это. Кхе!..

– Гони в шею своего учителя риторики.

– Кха. Командир, тут такое дело…

– Да понял я уже все, не старайся. Двоюродный брат, дружите с детства, трудно отказать, и так далее. Мне это зачем?

Ррдуом-ррдоум, ррдоум-ррдоум!..

Переждав гибель очередной мишени, Долгин попытался еще раз, немного поменяв подход (и не забыв недовольно поглядеть на как бы невозмутимую рожу брательника):

– Петро с шашкой очень хорош. Лучше меня.

– Передай ему, что я очень рад. За него.

Ррдоум-ррдоум-ррдоум-ррдоум!..

Еще у одной мишени начисто вынесло центр.

– Дед Пахом его самолично бою учил. Хвалил за успехи.

– М-да?..

С некоторым сомнением положив обратно подхваченный было Орел, молодой аристократ отвернулся от мишенного поля – и сразу стало заметно, что недавно закончившаяся тренировка экспедиторов не прошла бесследно и для него. Впрочем, полного изнеможения или даже слишком явной усталости все же не наблюдалось.

– Тот самый дед Пахом, о котором ты мне столько рассказывал?

– Он. Первый рубака в нашей станице, да и в округе тоже.

Легонько кивнув на родственника, Григорий окончательно все прояснил:

– Очень уж Петрухе запало в душу, что ты его как дите малое скрутил. Да и в экспедиторы по прежнему рвется… Прямо как медом ему намазано!

Князь на мгновение задумался, затем утвердительно кивнул:

– Что же, это определенно будет интересный опыт.

Десять минут спустя, площадка для фехтования.

– Обойдусь!..

– Кому сказано?..

Поиграв желваками, младший Долгин отдал брату тренировочный (то есть, абсолютно тупой) клинок, и надел защитную маску.

– Теперь все?

Его противник медленно разогревал запястья, а перед этим, зачем-то, процарапал скругленным кончиком шашки небольшой круг на земле – примерно в половину сажени диаметром.

– Встали. Изготовились. Бой!

Обычно за этими словами, по площадке разносился характерный свист, или легкий лязг встречающихся в защите или нападении клинков. Азартные вскрики, резкие выдохи… Шорох-свист пластаемого воздуха был. И выдохи тоже присутствовали, а вот с остальным было откровено плохо: каждый удар лезвия или резкий тычок острием проваливались в пустоту, разминаясь с поджарым телом аристократа буквально на пару вершков. Все хитроумные финты и перебросы шашки из руки в руку так и не принесли Петру никакого результата…

– Ха!..

Дзанг!

Легкий, и оттого очень слабый щелчок по чужому клинку, выглядел скорее насмешкой над собственными способностями, чем каким-то значимым достижением. На него даже не нападали!..

– Закончили!

Отскочив от ненавистного аристократа, оренбуржский казак сдавленно выругался, мешая русские слова с башкирским говором, отшвырнул прочь бесполезный кусок металла и размашисто зашагал прочь, буквально трясясь от переполняющей его злости. Его, потомственного казака, разделал как мальчишку какой-то там князек!..

– Молодой еще, горячий.

Насмешливо хмыкнув в ответ, Александр вернул на место тренировочный инвентарь, после чего вылил себе на голову все содержимое небольшого умывальника для рук. Ненадолго замер, обтекая, с довольным фырканьем встряхнулся, подхватывая висевшее на гвоздике полотенце – а когда отнял его от усталого лица, сразу стало видно, что легкость, с коей он уворачивался от чужого клинка, была лишь только кажущейся.

– Уф!.. Загонял меня твой родственник. Пять минут шашкой махал, и хоть бы раз замедлился или ошибся. У тебя в станице все такие? Кстати, насчет того, что он лучше тебя – это ты его малость перехвалил.

– Ну!..

Подбоченившись, Григорий горделиво подкрутил кончики усов.

– Знаешь что. А возьми-ка ты его с собой в командировку!.. Такой горячий парень явно найдет общий язык с «дикими» старателями Клондайка. Как у него со стрелковой подготовкой? Ну, вот и славно.

Князь небрежно кивнул, отвечая на дружное приветствие проходивших мимо полигона мастеровых.

– Кстати, что выбрали остальные твои родственники? Или они все еще в размышлениях?

– Да нет, определились. Василь просится, чтобы его оставили в Сестрорецке.

Вновь ответив на приветствия, только уже тройки охранников, главный инспектор легонько улыбнулся:

– Беда у него приключилась – очень уж швея одна, черноглазая да смешливая, ему в сердце запала.

– Не уберегся, значит?.. Ну, почему бы и нет. Что предлагаешь?

– Так инструктором его, в ДОСААФ. Сперва мальчишек поселковых погоняет, затем переселенцев будет натаскивать. Или все разом, и еще что-нибудь.

– Согласен. Третий брат?

– Дмитро? Этот десятником амурских егерей хочет быть… Для начала.

– Все в его руках.

– Ну, я так ему и сказал.

Остановившись, хозяин фабрики поглядел на стрелки больших часов, подвешенных в аккурат над главной проходной, мимолетно поколебался, после чего направил свои стопы к входу в управу. Дела, чтоб их!..

– Я чуть позже зайду, командир.

Примерно полтора часа спустя, в дверь небольшого кабинета на третьем этаже фабричного управления тихонько постучались.

– Войдите?..

Сидевший за столом Александр удивленно воззрился на господина главного инспектора.

– Гриша, что с тобой, уж не заболел ли ты часом?

– А?

Растерявшийся от такого приветствия Долгин машинально себя осмотрел.

– Да нет, вроде. А что такое?

– С каких это пор ты стучаться начал?

– А!..

Вместо долгих объяснений просто махнув рукой (мол, с кем не бывает), отставной унтер-офицер Олькушского погранотряда легонько пнул большой холщовый мешок с накопившейся корреспонденцией, затем придвинул к нему стул. Мимоходом едва не опрокинув еще один такой же мешок, только уже наполовину опустевший. Снял запонки, чуть закатал рукава и приготовился было помогать, но…

– Это не к спеху. Помнишь, обсуждали мы с тобой план твоей командировки?

– Да уж раз пять, а то и более.

– Пришла мне тут весточка, от нашего аргентинского партнера, Лоренсо Агилара.

Как бы в доказательство, хозяин кабинета небрежно повертел в руках желтый конверт, испятнанный целой кучей марок и почтовых штемпелей.

– Пишет, что сильно обижают его всякие нехорошие люди, просит совета. Или обещанной ему защиты.

Письмо легло обратно, увенчав собой невысокую стопочку похожих конвертов.

– И официального ревизора к младшему из братьев Луневых пора отправлять. А то подумает еще, что мы про него забыли, обидится.