Семь дней в июне - Тиа Уильямс

Подслушано возле бара:

– Я трахалась с Шейном Холлом на BookExpo America в 2007 году, – прошептала похожая на газель романистка. – Он был таким милым!

– Значит, это был не он, девочка, – сказал ее агент.

Подслушано возле сырного столика:

– Ева чертовски спокойна, – сказал дизайнер кроссовок, который говорил голосом, каким в 90-е годы читали стихи. – Ее влюбленность в опасного типа не вдохновляет мое внутреннее «я».

– Он в полном чертовом порядке, – сказала хореограф театра Элвина Эйли[129] с разноцветным маникюром.

– Назовите мне прекрасного человека, который не несет с собой проблем.

– Верно. Красивые женщины – это нормально, но красивые мужчины – это кошмар.

– Говоря о низменном, – начал дизайнер, – с тех пор, как я стал встречаться с непривлекательными мужчинами, я буквально расцвел.

– Где вы их находите?

– Атлантик Центр в будний вечер. Между DMV, Applebee’s и Home Depot? Там можно найти что-нибудь вкусненькое и на первое, и на десерт.

Подслушано на диване:

– Не могу поверить, что Шейн Холл здесь. Он такой устрашающий, – прошептала, широко раскрыв глаза, начинающая писательница, только что выпустившая дебютный роман «Я пою о детях радуги».

– Мы такие же талантливые, – солгала ее подруга, известный писатель-призрак[130]. – И мы не горячие штучки.

– Говорят, он больше не пьет.

– Не верю. Я была на вечеринке в саду на Франкфуртской книжной ярмарке 2010 года и видела, как этот человек нюхал розовый куст, случайно вдохнул пчелу, ударил себя по носу и вырубился.

– Ты вечно врешь.

– Клянусь. Я еще подумала: как эта развалина написала «Восемь»?

– Так бывает. Посмотрите на Мэрайю[131]. Она не может пройти по сцене без помощи шестнадцати пуэрториканских мужчин-танцоров. Но она – голос целого поколения.

Подслушано возле книжного шкафа:

– Халил, почему ты надел зеленую рубашку и розовые брюки? – спросила его бывшая, язвительная сценаристка. – Ты тушь для ресниц от Maybelline?

– Как ты смеешь? На тебе широкополая соломенная шляпа и кружевная блузка. Ты похожа на Иду Б. Уэллс[132].

– Уважайте мою реальность Великой миграции[133].

– Говорят, что Ева встречается с Шейном, – проворчал Халил. – Ты думаешь, это правда? Почему с ним? Придурок.

– Я бы ему подрочила, – пробормотала она. – Они, должно быть, встречаются – посмотри, как близко стоят! Черт, Ева сияет. Вот это кожа.

– Да, – неохотно согласился Халил. – У нее цвет лица довольного младенца.

– А я слышала, что ее только что сбил самосвал, – прошептала она в ужасе.

Между тем возле портрета Кехинде Уайли[134], принадлежащего Сиси и Кену.

Шейн, измотанный так, будто пересек Атлантику на веслах, наконец-то стоял перед ней. Они глупо смотрели друг на друга, воздух между ними словно потрескивал.

– Привет, детка, – сказал Шейн.

У Евы свело живот. Она не была готова услышать «детка».

– Привет, – проговорила она.

Засунув руки в карманы, Шейн наклонился к ней и сказал:

– Все говорят о нас.

Ева окинула комнату беглым взглядом.

– Знаю. Это странно? Тебе не все равно?

Он рассеянно постукивал по нижней губе, на его лице мелькнула плутовская улыбка.

– Плевать.

С этими словами Шейн обхватил ее за плечи и поцеловал в висок. Она прильнула к нему и взяла его за руку. Они идеально подходили друг к другу, как два кусочка головоломки.

Вздох Сиси был слышен во всем мире. И вуаля, новые король и королева бала в мире Черной книги были коронованы. Она получила свою награду!

Сиси чуть не разразилась аплодисментами.

Одри было скучно внизу. Она застряла в большой, холодной от работы кондиционера спальне с восемью детьми – всем меньше шести лет. Они смотрели фильм «Лего» как нечто действительно захватывающее. Как будто это что-то хорошее, как детективный сериал.

Одри не могла общаться с маленькими детьми (даже когда сама была маленькой). Кроме того, случайное изучение демоверсии показало, что все они страдали психическими заболеваниями. Одри уже диагностировала у нескольких детей ОКР, СДВ и расстройство привязанности. Самым худшим был пятилетний Отис. Ходячий ужас. Одетый как маленький рэпер в узкие джинсы и джорданы, он поставил мусорную корзину на комод и постоянно кидал в нее детский баскетбольный мяч. После каждой пары бросков мальчик изображал Milly Rock[135]. А потом выбегал из комнаты.

«Если эти маленькие психи наследуют мир, – подумала Одри, – то будущее принесет нам мало хорошего».

Помощница по хозяйству, Лумузи, заснула в неудобном кресле двадцать минут назад, оставив Одри фактически за старшую в этом детском саду. Грубо. Она пришла на эту вечеринку не для того, чтобы работать бесплатной няней. У нее сложилось впечатление, что она будет настоящим гостем вечеринки! Станет потягивать коктейли на террасе тети Сиси и дяди Кена, беседуя с культурной элитой о политике, искусстве и мировых событиях!

Пентхаус тетушки Сиси был вторым домом Одри. Она не должна была прятаться внизу. До нее доносились запретные отзвуки взрослого веселья и радости, и она никогда не испытывала такого расхождения с реальностью.

Отис бегал по кругу с голой задницей, а Одри задыхалась. Она отказывалась тратить силы и сидеть в восхитительном наряде (вязаное мини-платье Free People) в этом высококлассном детском саду.

«С меня хватит», – подумала Одри и направилась наверх.

Глава 23. Ощущение семьи

– Ева Мерси!

Сиси бросилась к огромному книжному шкафу, возле которого ее дорогая подруга обнималась с неофициальным почетным гостем.

– Вот ты где, – промурлыкала она. – Я хочу тебя кое с кем познакомить.

– Прямо сейчас? Почему так срочно?

Еве не хотелось ни с кем встречаться. Вообще ей не хотелось делать ничего, что не было бы связано с этим мужчиной и его феромонами.

– Общение – это всегда срочно. – Сиси взяла Шейна под руку и холодно на него посмотрела.

– Шейн.

– Сиси.

– Я так зла на тебя.

– Ты всегда на меня злишься. – Он озорно улыбался ей. – Что я сделал на этот раз?

– Я нашла тебя. Дала тебе жизнь. И ни разу ты не намекнул, что был знаком с моей Евой в школе.

Ева едва слышала их разговор. Она искоса поглядывала на официантку с медно-рыжей шевелюрой, которая предлагала поднос с крабовыми пирожными стоящей рядом паре. Официантка смотрела на нее и Шейна. Смутившись, Ева неопределенно махнула ей рукой. Знала ли она эту женщину? Она не помнила.

– …и да, у тебя глаза Себастьяна, – пробормотала Сиси. – Или скорее у него твои глаза. Но с чего бы мне вообще думать, что она писала персонажа с тебя? Это так надуманно. Кроме того, чернокожие мужчины с карими глазами – не такая уж редкость. – Она помолчала. – Вообще-то, я не могу вспомнить ни одного. Но у Реджины Кинг – глаза карие.

Официантка не отходила. Сиси похлопала ее по плечу и громко откашлялась. Немного подпрыгнув, официантка скрылась. Ева прищурилась, пытаясь разглядеть ее лицо.

– Виноват, Сиси, просто не успел.

– Избавь меня от этих причитаний!

– Нет, это правда, – легко и весело рассмеялся он. Сиси никогда не видела его таким… свободным. Что Ева сделала с ним? – Школьные годы – это ад. Зачем