Ларец Самозванца - Денис Субботин

— Вперёд! — заорал он, одним быстрым движением обнажив саблю. — Бей ляхов!

Боевой клич восстания в Москве, был подхвачен сразу и с большим воодушевлением.

— Бей ляхов!!! — и семь десятков всадников пустили своих коней сразу рысью, постепенно переводя их на галоп. Земля содрогнулась и уже не успокоилась, пропуская по себе тяжёлую лаву, остановить которую почти что невозможно…

Всадники ляхов на краю села повели себя странно. Их было заведомо меньше, чем русских, но никто и не подумал бежать. Грохнуло ещё несколько выстрелов, от которых никто не пострадал, а потом толстый коротышка, нелепо выглядевший на огромном першероне, да ещё с кончаром в половину своего роста в воздетой руке, что-то прокричал. Его воины ответили оглушительным рёвом… только ляхи способны вдесятером перекричать целый майдан… или сотню. Расстояние до них сокращалось с катастрофической скоростью. Катастрофической для ляхов, ибо каждый удар копыт русских коней о землю сокращал время, отведённое ляхам для бегства.

— Москва! — зарычал Прокоп, уронив руку с саблей вдоль туловища — нагнетая кровь для удара. — Бей ляхов!!!

До столкновения оставалось сорок шагов. Тридцать… Двадцать… Ляхи внезапно не выдержали и в панике, чуть ли не сталкиваясь друг с другом, завернули коней. Последовал ещё один неприцельный залп из пистолей и они, с места погнав коней в галоп, ринулись вглубь села.

— Бей!!! — заорал Кирилл и уже привстал в стременах, вознамерившись рубануть скачущего последним ляха, рослого и худого. Его спина, только его спина занимала сейчас сотника, и он уже представил себе, как рубанёт, как вскинется, как закричит лях… Сотня, вся конница, на хорошей рыси втянулась в село, и двое ляхов уже упали от метких выстрелов казаков и ратников…

Слитный залп из-за плетней застал Кирилла врасплох. На краткий миг он растерялся, но и этого мига хватило засаде, чтобы сделать ещё один залп и за спиной сотника закричали раненые люди. Одного взгляда хватило, чтобы понять — сзади уже месиво. И убитых, и раненных достаточно много, конница смешала ряды и для атаки уже непригодна.

И снова он опоздал. Рослые молодцы выросли вдруг из-за плетней и в руках их были чёрные шары. Они метнули эти шары и среди улицы громыхнули четыре взрыва.

Кирилл уже не оглядывался — он не первый раз был в бою и понимал, догадывался, что за спиной — смерть и разгром. Вместо этого, он бросил коня вперёд и один из метателей гранат, не успев укрыться, с отчаянным воплем схватился за рассечённое лицо. Упал он уже мёртвым — рану, нанесённую саблей сотника, не залечил бы самый лучший лекарь.

За спиной сотника затрещали выстрелы — оставшиеся в живых ратники били по плетням, не давая врагу высунуться. Их всё ещё было много, больше, чем врагов и в этом был единственный шанс… А второй шанс должен был вот-вот появиться из-за огородов. Стрельцы Павла Громыхало что-то задерживались!

— Спешиться! — заорал Кирилл. — Бей их! Москва!

Яростный крик десятков глоток заставил вздрогнуть его самого. Похоже, выжило несколько больше, чем он ожидал…

Натиск московитов был яростен. Прямо из седел, они прыгали через плетень, и вскоре там уже шла рубка. Ляхов — и украинских казаков, оказалось не слишком много, и теперь они медленно отступали, теряя своих, к центру села. Ещё дважды в общем шуме боя раздавались резкие, оглушительные взрывы — ляхи кидали гранаты. Ещё одна граната со свистом врезалась в лоб одному из ратников Кирилла. Не взорвалась, однако, хотя фитиль догорел до конца.

— Вперёд! — криком подогнал Кирилл воинов, мельком отметив, что бросок всё же был не бесполезен и его ратник упал лицом вниз, с раскроённой тяжёлым ядрышком головой. — Вперёд!

Он на миг обернулся, а когда развернулся лицом обратно, в сторону врага, прямо в лицо ему летела граната. Опешив, Кирилл даже не понял, зачем отмахнулся кулаком. Левая рука словно бы сама выбросилась вперёд, и чугунный шарик с дымящимся фитилем врезался точно в кулак. Рука онемела, отшибленная, но и граната отлетела в сторону и взорвалась в ветвях яблони, что раскинула ветви в пяти шагах от сотника…

Взрыв был всё же очень громок, и Кирилла оглушило. Пока он тряс головой и вычищал из глаз и рта землю и щепу, в бое произошли давно ожидаемые изменения. Слитный залп тридцати пищалей смёл защиту противника, а потом десятки стрельцов, сохраняя боевой порядок, появились из-за домов. Пищали свои они уже закинули за спины, а в руках стрельцов сверкали жутковатыми лезвиями бердыши. И даже самые решительные поединщики знали — снаряжённый бердышами строй стрельцов в рукопашном бою непобедим. Ну не с саблей же, впрямь, на них бросаться! Бой был закончен на этом. Некоторое, небольшое количество ляхов и казаков обратилось в бегство. В последних рядах отступающих шёл рослый, в дорогом доспехе, воин. Троих он успел сразить прежде, чем отступил. Стрельцы преследовали их неотступно, но в какой-то момент нарвались на слитный залп, сбились с шага… А там враги добежали до коней и были таковы. Ринувшаяся в погоню конница тоже потеряла время, разбирая завал из полудюжины телег, поваленных на бок и так прочно перегородивших улицу, что на то, чтобы раздвинуть их и пропустить конницу, потребовалось почти четверть часа. Четверть часа! На протяжении всего этого времени казаки бесновались и рванулись вперёд, когда проход был достаточен всего лишь для одного всадника. Но даже такая быстрота не принесла плодов. Провожаемые частыми залпами стрельцов, теряя людей, ляхи всё же вырвались из кольца. Соваться в лес сразу за ними, хотя на этом настаивали казаки, Кирилл не рискнул.

— Дмитр с хлопцами, даже если он всё ещё в плену, а не в погребе где-то сидит, — сказал он ходокам от казаков, — вряд ли порадуется, видя гибель нашу! А ляхи вполне могут устроить ещё одну засаду. Потери и так велики…

Потери и впрямь были велики. Особенно пострадали как раз казаки — среди них почти никто не имел доспехов, и пули ляхов, а особенно новое, подлое оружие, которым они воспользовались, нанесли им немалый урон. Восемнадцать убитых, ещё почти двадцать человек раненных, из которых лишь половина может сражаться, а остальным сейчас предстоит главный бой в жизни — со смертью…

Меньше всего пострадали стрельцы. У них было всего пятеро убитых, да ещё четверо были оглушены взрывом гранаты. Сам полусотник Павло Громыхало, хоть и качал головой, возмущаясь, новым оружием ляхов заинтересовался очень и очень… тем более три гранаты, не разорвавшиеся, были ему предоставлены.

— Добрая штука! — пробормотал стрелец, разглядывая их. — Ишь, как разят! Ну, поглядим, поглядим… Может, чего и придумаем, чтобы не только у ляхов они были… Ты, сотник, что надумал?