Его моя девочка - Эльвира Владимировна Смелик

Экран погас, так и не дождавшись никаких новых действий, ещё и преподаватель появился, открыл дверь, а сам остался стоять рядом, наблюдая, как студенты заходят в аудиторию.

Телефон пискнул, и Лиза едва не выронила его, нажала на кнопку, ввела код.

«Я в другой палате. 215. Она платная. Поэтому в любое время пускают. Просто номер скажи».

Губы сами по себе растянулись в улыбку, стояли только подумать, что скоро она его увидит, но Лиза сжала их, торопливо набрала: «Привезти что-нибудь?» Но в ответ тут же прилетело: «Прекрати».

– Трофимова, ты идёшь? – поинтересовалась Маша, стаскивая с подоконника рюкзачок.

«Я скоро буду» – напечатала Лиза, вскинула голову.

– Маш, я пойду. Ты меня прикроешь, если что?

Подруга глянула сурово.

– Ага, скажу, что ты упала с лестницы, стукнулась головой, тронулась умом и тебя увезли в психушку.

– Отлично! – откликнулась Лиза, хватаясь за ремешок сумки. – Так и говори. Я знала, что ты придумаешь что-нибудь убедительное. – Сорвалась с места.

– Трофимова!

Лиза обернулась на ходу. Маша качнула головой, помахала рукой.

Нет, она не собиралась прогуливать все пары да ещё и каждый день. Но разве нельзя хотя бы всего полчасика побыть рядом? Может, это и безрассудно, и бессмысленно, и глупо, но никак не получалось отказаться от таких коротеньких встреч – увидеть, дотронуться, обнять, прижаться, урвать короткий поцелуй. Даже просто помолчать, глядя друг на друга, расположившись в разных концах палаты. Никита обычно стоял у окна, будто опасался, что в любой момент подъедет уже знакомый кроссовер, а Лиза сидела на стуле.

В этот раз было точно так же, когда дверь в палату неожиданно открылась. Лиза успела подумать: наверное, как обычно, медсестра появилась, чтобы куда-нибудь позвать – ведь в основном все процедуры проводились до обеда. Но в проёме нарисовался незнакомый мужчина, уверенно шагнул через порог, усмехнулся.

Никита сразу напрягся, подобрался, встревоженно посмотрел на Лизу, и она, кажется, поняла, что это за посетитель. А тот скользнул по ней озадаченным взглядом и обратился к Никите, мотнув в её сторону головой:

– А это ещё кто?

– Сестра, – твёрдо и нарочито спокойно произнёс тот.

Болотин опять усмехнулся, кивнул:

– Ну я так и понял. – И опять с нескрываемым любопытством и в то же время оценивающе глянул на Лизу, повторил полуутвердительно-полувопросительно: – Сестра. – Потом уселся на кровать, упёрся ладонями в колени, многозначительно уставился на стоящего перед ним Никиту. – Поговорим?

Никита ответил не ему, повернулся к Лизе, коротко и сдержанно распорядился:

– Выйди.

Хотя на самом деле ему наверняка хотелось сказать, чтобы она немедленно уходила, или даже убегала, побыстрее и подальше.

– Да она не помешает, – возразил Болотин, тоже обернулся, разрешил или приказал: – Сиди.

И она послушалась. Не потому что испугалась, а потому что и сама хотела остаться, узнать, зачем он пришёл, что ему надо, о чём собирается говорить.

– Ну чего? – снова развернувшись к Никите, произнёс Болотин. – Меня эта ситуация совсем не устраивает. А тебя, как я понимаю, ещё больше. Будем по-хорошему договариваться?

Он умолк, но всего на несколько мгновений. Ничуть не сомневался, что от его предложения не рискнут отказаться, поэтому и уточнил почти сразу:

– Когда выписывают?

– Сказали, могут уже через два дня.

– Ясно, – выдохнул Болотин и тут же поменял на свой расклад, по-прежнему убеждённый, что так и будет, как он решил: – Допустим, через неделю. И чтобы за это время со всеми своими делами разобрался. Получишь деньги…

– Мне не надо, – перебил Никита.

– Получишь деньги, – как ни в чём не бывало, повторил Болотин, даже без особого напора, и продолжил диктовать, ровно, уверенно и спокойно: – И чтобы тебя здесь больше не видели. Как минимум год. А лучше ближайшие пять лет. Надежда, конечно, поскандалит, порыдает, – поделился он почти по-родственному, – но ничего… другого найдёт. Не один ты на свете. Или лучше я её замуж выдам. Сам найду за кого. Чтобы не такое убожество, поприличней и постарше. Чтоб слушалась. Да и мне спокойней, если она в надёжных руках окажется. И пусть детей рожает. Зря я её учиться отправил. Зачем ей это высшее, если вместо мозгов чёрт знает что? А родит, фигнёй страдать некогда будет.

Лиза не вмешивалась, сидела тихо, будто её действительно тут не было, даже старалась лишний раз не смотреть на неожиданного гостя. Действительно неожиданного, хотя… Она же о таком и разговаривала с Аликом. То есть не совсем о таком – «уезжай и не показывайся» – но ведь он пришёл, сам, с готовым решением, пусть и удобным исключительно для него.

Совпадение или всё-таки нет? Вполне возможно, Болотина реально начала раздражать ситуация и поведение дочери, для которой он хотел вовсе не такого. Не все же родители готовы потакать любым капризам своих малолетних или великовозрастных деточек, особенно, если те идут в разрез с их планами. Он же не зря заговорил про срочное замужество. Но Лиза уж точно не пойдёт к Алику за ответами на вопросы. Да и Пожарский всё равно не ответит, скорее всего, опять её пошлёт.

– Я, конечно, могу и сам сделать, чтобы ты вдруг пропал… неизвестно куда, – видимо, чтобы избавить собеседника от любых возможных колебаний и сомнений, выдвинул Болотин ещё один дополнительный аргумент в пользу своего предложения. – Но я тоже лишних проблем не хочу из-за какого-то придурка. Да и Надежда поймёт, если даже как несчастный случай обставить. Но если опять тут раньше времени появишься… – он красноречиво оборвал фразу на середине, выдержал паузу. – Так что? Договорились?

Никита едва заметно кивнул, произнёс:

– Да.

– Вот и отлично! – удовлетворённо заключил Болотин, поднялся. – Сейчас мне идти надо, но я или сам ещё раз заскочу или пришлю кого-нибудь. – Смерил Никиту взглядом, хмыкнул недоумённо: – Господи, и чего она в тебе нашла? Не поймёшь этих баб. – И неожиданно развернулся к Лизе, вопросительно дёрнул подбородком: – Вот чего в нём хорошего, сестра? А?

Правда, дожидаться ответа не стал, направился к выходу, исчез за дверью, а они, наверное, ещё несколько секунд не