Государыня - Александр Антонов

   — Присмотритесь же хорошо, есть ли в вас дух благодати? — звучало под сводами храма Богоматери. — Не таите его в глубинах душ, поднимайте его в горние выси. Через покаяния Дух научит вас обращению к Господу Богу и исправлению жизни… Разве не к исправлению жизни пришли ныне тысячи могилёвцев в храмы?..

В это время под сводами зазвучали ангельские голоса певчих, разливался аромат благовоний. А слово пастыря продолжало звучать всё сильнее:

   — Дух покаяния, совершив своё дело, передаст православному Духу святости и чистоты, коему преемствует Дух сынопоклонения. Идите не сумняшеся. Свойство первого — трудолюбивая ревность; второго — теплота и сладкое горение сердца; третьего — чувство сыновности, по которому исходит из сердца воздыхание к Богу.

Слова пастыря ещё отзывались в душах православных, а на площади близ храма перед взорами тысяч россиян появились тапкана государыни и карета государя. Великий князь, увидев торжество православной веры, смутился и не покинул карету. Наоборот, Елена степенно вышла из экипажа и в сопровождении отца Фомы, доброго человека Миколы Ангелова и всех спутниц направилась к храму Богоматери. Перед нею распахнулись врата, благочестивые прихожане пропустили свою государыню к алтарю. Она видела их радостные лица, слёзы и сама почувствовала, как защемило сердце. Елена приблизилась к амвону. Священник Иннокентий продолжал петь: «Аллилуйя! Аллилуйя! Слава Тебе, Господи!» Он благословил Елену, подал ей руку, ввёл на амвон и произнёс:

- Пресвятая Матерь Богородица уготовила нам радость зреть нашу славную матушку–государыню, великую княгиню литовскую и русскую, дщерь Иоаннову, свет–Елену!

   — Слава государыне! — раздался возглас.

И началось ликование. Хор пел величальные псалмы, канон архангелу–хранителю Михаилу, акафист Пресвятой Богородице. Прихожане усердно молились. Божественный дух общности захватил Елену с такой силой, что она сошла с амвона, шагнула к прихожанам и пробиралась среди них, целуясь по русскому обычаю с каждой женщиной, каждым мужчиной, отроком или отроковицей. Вдруг в этой возбуждённой толпе прихожан Елена услышала отрезвляющий голос воина Глеба, который спешил ей навстречу.

   — Дорогу! Дорогу! — кричал он.

   — Что случилось, Глеб? — спросила Елена.

   — Матушка–государыня, порадейте за князя Илью! Ему угрожают смертью!

У княгини перехватило горло, она не могла произнести ни слова. На голову будто вылили ушат ледяной воды. Она принялась тормошить Глеба, наконец выдохнула:

   — Где князь Илья?

   — Он на подворье наместника Товтовила. Там, сказывают, сидит в железной клетке.

- Чем он провинился? — Елена уже тянула Глеба за рукав к вратам.

- Ничем, поди, матушка. Он нёс твоё слово наместнику. Но вот уже сутки Товтовил держит его в клетке.

   — Да идём же скорее к этому зверю! — в голос звала Глеба Елена, не замечая, что в храме возникла напряжённая тишина.

Глеб уже прокладывал дорогу среди прихожан. Он и Елена оказались на площади. Следом за Еленой поспешил отец Иннокентий. За ними потянулись многие горожане. Дорога от церкви к подворью Товтовила была прямой и открытой. Россияне расступались, ибо уже знали, куда идёт разгневанная государыня. Она же, заметив, что карета Александра стоит у дома наместника, прибавила шагу, чуть не пустилась в бег. «Хорошо, что он здесь. Пусть посмотрит на бесчинства своих служилых людей!» — билось в голове Елены.

Александр в эту пору сидел в трапезной и видел в раскрытые окна, как к дому катилась огромная толпа. Во рту у него стало сухо, и он пригубил вина.

   — Пан Товтовил, зачем горожане ломятся к тебе? — спросил Александр. — Останови их!

   — Но как, мой государь? Я ведь сказал тебе правду. Теперь ты сам видишь, что князь Ромодановский заведомо смутил горожан. Сейчас они потребуют от тебя отделить Могилёв к Руси. Да было бы тебе известно, что готовился бунт. Тому свидетелем преданный тебе пан Сапега. Он сей миг чинит допрос князю Илье.

   — Что за допрос? В чём вина князя Ильи?

   — Вот его вина — видишь за окном: бунт.

   — Но почему этот бунт возник только у тебя? Где бы я ни проезжал, всюду спокойствие и тишина.

   — О нет, государь, не только у меня, — Товтовил возвышался над сидящим князем, будто скала. — В Мстиславле, ежели туда поедете, бунтовщики тебя встретят камнями. В Смоленске — стрелы полетят. Там давно всё кипит, как в подземелье ада. А митрополита Иосифа за то, что он служит нам, русские, словно прокажённого, забрасывают тухлыми яйцами.

   — Но почему ты не защитишь свой дом?

   — Мой государь, ведь это твоё дело — защищать верноподданных от насилия толпы.

   — Где мои воины? Распорядись ими, поставь у ворот. Своих холопов вооружи.

   — Слушаю, мой государь, — ответил Товтовил и поспешил к двери.

В этот миг Александр увидел, что к воротам подошла великая княгиня, а воин, что шёл впереди неё, уже стучал в них. Александр остановил наместника:

   — Стой, пан Товтовил!

   — Слушаю, ваше величество, — повернувшись в дверях, ответил тот.

Там, у ворот, государыня. Впусти её ко мне. Но с нею никого не пускай! Моим словом и остановишь.

   — Исполню, государь.

Товтовил ушёл. Великий князь остался один. Он размышлял вслух:

   — Кто надоумил мою прекрасную Елену бунтовать против государя? Уж не князь ли Ромодановский? Ой, не нравится он мне. — Александр в окно видел, что горожане ведут себя мирно. — Нет, я не верю, что это бунт. Государыня свято верна договорной грамоте и не дерзнёт нарушить её. Выходит, что зачинщик князь.

А на подворье наместника творилось то, чего Александр никак не мог предположить. Пока Товтовил шёл к воротам, ведущим на площадь, на хозяйственной части подворья появились тридцать воинов из полусотни князя Ильи. Вёл их его верный Карп. Действовал он стремительно, в руках у них сверкали мечи и сабли. На них из загородок яростно лаяли свирепые псы. Когда воины добежали до палат, Карп сказал им:

- Ищите тайные каморы и клети, ищите везде: в подвалах, на чердаках, в сенях, в амбарах. Ломайте запоры, снимайте стражей, ежели встанут на вашем пути.

Сам Карп первым ворвался в палаты Товтовила через чёрный ход. Воины последовали за ним, разбегаясь по всем сеням, переходам, палатам. Слуги и холопы Товтовила убегали от воинов и прятались кто где мог. Вскоре воины облазили все службы, осмотрели каморы, клети, кладовые, амбары — всё впустую. Князь Илья словно в воду канул. Карп нашёл ту камору, в которой сидел Илья, но и там князя не было. Наконец Карп повёл воинов в трапезную. Там уже находились государь и государыня, канцлер и наместник. Товтовил негодовал, он без почтительности спросил Александра:

- Великий князь, зачем ты позволил этим скотам ворваться в мой дом? Это разбой, и я протестую!

Государь и слова не успел вымолвить, как вмешалась Елена:

- Вельможный пан, ты ведёшь себя недостойно. Это не скоты, а мои ратники, и моим повелением они вошли в твои палаты, в которых пропал князь Ромодановский. Он пришёл к тебе гонцом от нас с государем, а ты схватил его, будто татя.

-— Но он не пропадал, государыня. Он в уготованном ему месте, — горячо ответил Товтовил.

   — Так приведи его немедленно сюда, и мы спросим, в чём он виновен перед нами, перед тобой.

«Медведь» ничего и никого не боялся, и строгий голос великой княгини его не смутил. Маленькие круглые глаза наместника нагло осматривали Елену, и в его тугих мозгах мелькнуло вожделение: «Ой, хороша королева! Ой, хороша!»

   — Я хотел бы услышать повеление моего государя. Или у него нет желания увидеть смутьяна?

   — Полно, пан Товтовил, зачем держать князя под стражей. Мы хотим видеть его, — ответил великий князь. — Веди его, не мешкая.

   — Если вы повелеваете, я исполню вашу волю, государь. Но помните: паны рады вас упрекнут за мягкосердие к бунтовщику, — заметил Товтовил и вышел из залы.

Следом за ним ушли Карп и несколько воинов. Тут же заглянул в трапезную Иван Сапега, но, увидев рядом с великим князем Елену, скрылся за дверью. В трапезной воцарилась гнетущая тишина. Елена смотрела вслед скрывшемуся Сапеге с презрением. Теперь она знала, кто исполнял волю канцлера, епископа, панов рады и мешал её встречам с россиянами. Ей захотелось послать кого‑то вдогонку за Сапегой, всё гневно высказать ему и прогнать с глаз долой. Однако Елена не успела исполнить своё побуждение. В трапезную ввалился Товтовил, и следом в сопровождении Карпа и Глеба вошёл князь Ромодановский. Увидев великую княгиню и великого князя, он поклонился и молча уставился в окно в ожидании, чем обернётся исход его заточения. Тишину нарушила Елена:

   — Князь Ромодановский, достойно ли с тобой обращались?