Атрак (СИ) - "1ex0"

Часть 12

Наступил рассвет, а следом за ним утреннее светило показалось из-за горизонта. Оно даже успело почти что оторваться от недосягаемой горизонтали, когда Асон вострубил начало вторжения. Золина и Дракалес прекратили сражаться и ринулись к остальным. Асон рассказывал о положении дел за стенами города, ведь лазутчики вернулись под утро и принесли известие о том, что вчерашняя осада прошла замечательно. Городские стены кишат проломами, а главные врата вовсе сокрушены так, что там может уместиться всё воинство. Более того, подступившее поражение создало в городе нездоровую атмосферу, из-за чего воители просто-напросто перебили друг друга. А те, кому удалось выжить, готовы разразиться ещё сильнее. Каждый похож на жужжащий гундж, полный злобных каса́ев. Стоит лишь подойти ближе, как они тут же вырвутся и покусают. Асон воодушевился такому положению дел в городе врага и собирался прорываться туда. Но Дракалес ему напомнил, что лучшее оружие против гнева — тактика. Если он ринется сломя голову, то рискует потерять всех своих воинов в этом, казалось бы, равном бою. А выражение «Вспомни Снугду» так вовсе короновало эту мысль, так что генерал принялся размышлять о том, как ему превзойти северян в тактике. Машины он сразу же отсеял, потому что в них проку нет. Со слов соглядатая оборона пробита. Можно идти в наступление. Тем более у них закончились снаряды. Но Дракалес ему сказал: «Но ведь противник-то об этом не знает» «И что с того?» — войсководитель отказывался видеть в этом смысл. И тогда подключилась Золина: «Ну так, будем делать вид, что осада продолжается. Пусть они и дальше думают, что мы их побеждаем» Ваурд на это сказал: «И тогда они станут ещё более подвержены гневу, а, значит, станут ещё сильнее. Есть более надёжный вариант. Мы можем отправить машины делать вид, что мы штурмуем стены с другой стороны. Враг, чтобы подготовиться к осаде, пошёл если уж не всё своё войско, то хотя бы уж часть его на то место, которое выберем мы. Таким образом они отвлекутся на несуществующую угрозу, и мы будем сражаться лишь с половиной гарнизона» Асон тут же стал распоряжаться в отношении катапульт и тарана, а после он принялся брать совет у бога войны в отношении построения войск, как лучше всего вступать в город, чтобы не ломался строй. Также, опираясь на донесения разведчиков, он устанавливал ключевые точки, которые нужно было захватить, чтобы обеспечить себе стратегическое преимущество. Конечно же, это были уцелевшие части крепостных стен, дома в восточной части Гальторина, которая как бы возвышается над остальным городом, из-за чего оттуда открывается отличнейший вид на все площади и, конечно же, сам дворец вирана. Также всё воинство будет двигаться по главной дороге, держась подальше от домов, меж которыми могут притаиться гневные воители, хотя, со слов Дракалеса, это и было маловероятно, ведь гнев превращает их в диких животных, а не расчётливых хищников, которые умеют выжидать в засаде и нападать исподтишка. Ваурд сразу предупредил, что с обычными воителями он не будет сражаться. Это ложится на плечи гвардии. Он вступит в бой лишь с Ангором, в ком заключён источник гнева. Генерал ничего против не имел, сказав, что для его бойцов это будет необходимый опыт. Когда всё было обговорено, последний поход был начат.

Гвардия выждала половину дня, пока воинство Севенголя уводило осадные машины на восток-северо-восток, а после двинулась сама прямиком к тому месту, где находились врата. Бог войны принялся испытывать троих своих учеников, обрисовывая боевые положения, а после спрашивая, как бы они поступили. Изредка к ним присоединялся кто-нибудь из воителей гвардии. Но, как и ожидалось, их ответы приводили только лишь к гибели отряда.

Так они шли до сгущения сумерек. Асон и не думал сбавлять темп. «Пока над миром властвует ночь, — планировал он, — Нужно будет захватить врата. Дождаться рассвета, смять наступление противника, а потом уже двинуться занять восточную часть города. Желательно сделать это, пока светло, чтобы к ночи успеть закрепиться и начать отслеживать передвижения противника. А уж потом под прикрытием наших лучников двигаться ко дворцу, уничтожая остатки тех, кто осмелился ещё поднять оружие на защиту города» Всем такой план пришёлся по душе.

Однако его воплощение с самого начала было осложнено тем, что на обманный манёвр отвлеклась только лишь незначительная часть воителей. Большинство яростных дикарей скопилось рядом с руинами врат. Как и говорил Дракалес, их разумы настолько затмил гнев, что они оказались неспособны придумать какие-либо тактики. Так что Асон тут же скомандовал занять возвышенные позиции на уцелевших частях стен и вести обстрел оттуда. Однако с внешней стороны вскарабкаться на них было невозможно, а, чтобы проникнуть во внутреннюю, нужно было сначала туда пробиться. И вот здесь вот как раз таки начались затяжные бои. Появились раненные, чего так давно не было в гвардии Асона. Однако генерал не собирался ослабевать натиск. Увидев это, Дракалес присоветовал войсководителю отступить. Но тот воспротивился. «Как знаешь, — пожал плечами бог войны, — Во-первых, потери будут огромные. Во-вторых, не увидишь перспектив для дополнительных манёвров» Вторая причина очень заинтересовала Асона, так что он приказал отступить, и тут же понял, в чём была задумка. Яростные защитники ринулись следом за отступающим воинством, уступая позиции и открывая проход для лучников, которые могли занять выгодное положение, чем они, конечно же, поспешили воспользоваться, после чего преимущество было уже на стороне захватчиков. Но даже так понадобилась почти что целая ночь, чтобы избавиться от противника. Очень уж живучими сделал их пламень ярости. И вот, когда восточная часть небес начала приобретать признаки рассвета, гвардейцы могли перевести дух. Многие были ранены. Шестеро убиты. Асон обратился к Дракалесу: «Что мы сделали не так? Почему у нас потери?» Ваурд ему отвечал: «Когда сражаются два народа, равных по силе, потерь не избежать никак. Ты же повёл своё воинство против врага, который превосходит тебя во много раз. Но ты победил в этом сражении. Так что ты сделал всё правильно» Генерал хотел возразить что-то ещё, однако нашёл в себе силы подавить эту слабость, ведь понимал, что за него сейчас говорит отчаянье. После того, как Дракалес отстранился ото всех и принялся всматриваться в архитектуру города, к нему подошла Золина и заговорила: «Я не встретила никакого сопротивления, будто бы они вовсе не воители» — «Что ты хочешь услышать от меня? Очередное подтверждение того, что ты — самый сильный воитель во всех мирах? Просто если бы гневное воинство сражалось только лишь против тебя одной, тогда всё обошлось бы без потерь. Но противник, влекомый своим мороком, нападал на всех подряд. За то время, пока Лакиза сразила бы всех до единого, от остальных не осталось бы ничего. Но то, что лучники заняли выгодные позиции, послужило огромной поддержкой. Да ты и сама это видела» Чуть помолчав, она спросила: «Сразимся?» Тарелон впился в неё своим взором, чтобы понять, не стала ли она зависима от сражений, о чём его предупреждал совсем недавно Уар. А то ведь может случиться так, что, помогая своей ученице взрастить боевые навыки, он лишь ввергал её во власть порока. Но нет, призывало её в сражение отнюдь не сердце, но разум. Однако прозревал могучий взор то, что желание учиться было не единственной причиной, по которой она призывала его на битву. Что бы это могло значить, понятно не было. А потому, посчитав это какими-то человеческими заморочками, принял боевую позицию.

Поздним утром состоялось ещё одно сражение. Небольшой отряд защитников явился к вратам и напал. Однако лучники, паля сверху, расправились с ними достаточно быстро. Так что ближних боёв было очень мало. Асон посчитал это хорошим знаком для того, чтобы ринуться к следующей ключевой позиции. Сражения с Дракалесом пока что оканчивались только лишь поражениями Золины. В принципе, это было свойственно для простых смертных. Они, глядя на противника, не видят ничего, кроме лишь внешней оболочки, а потому научить кого-нибудь из людей начать делать различия в изменяющейся личности противника было невозможно. Однако наследник Атрака понимал, что перед ним вовсе не человек. А, значит, она способна улавливать эти еле заметные изменения во внутреннем лице. Тем более он видел крошечные изменения в её поведении. А это значило, что у неё начинает это получаться. Да, обучать её мастерству владения оружием было очень просто. Тем более под действием духа войны. Когда он ставил перед ней задачи с применением тактики, она лишь с самого начала путалась. Но теперь на каждую загадку она предлагает три-четыре отгадки. Но здесь, в мастерстве угадывать личность (не говоря уже о том, чтобы менять собственную личность), она встречала препятствия. Наверное, окончательно усвоить эту способность может только лишь воитель Атрака.