Схороните мое сердце у Вундед-Ни - Ди Браун

«Мы хотим, чтобы ты сдержал свое обещание, — ответил Лодка Джим. — Ты должен убить Кэнби. Твоя речь хороша, но теперь поздно вести такие речи».

Джек оглядел пятьдесят мужчин, сидевших на камнях вокруг него. Солнце ярко освещало их темные лица. «Все, кто хочет, чтобы я убил Кэнби, — сказал он, — пусть встанут». Только дюжина его верных сторонников остались сидеть.

«Я вижу, что вы не любите жизнь, вы ничего не любите». Его голос был мрачен, он искал какого-нибудь выхода. Наконец он сказал, что на совете с Кэнби он вновь скажет генералу о том, чего хотят модоки. «Я спрошу его много раз. Если он согласится на мои условия, я не стану его убивать. Вы слышите меня?»

«Слышим», — ответили индейцы.

«Вы согласны со мною?»

«Да», — ответили они.

Теперь лишь слова Кэнби могли предотвратить убийство.

В страстную пятницу 1873 г. рассвет был ясным и холодный ветерок развевал брезент палатки для советов, все еще стоявшей между солдатским лагерем и цитаделью Лава-Бедс. Капитан Джек, Лодка Джим, Джон Из Шончина, Муж Эллин, Черный Джим и Бездельник Джим спозаранку явились на место переговоров, и один из них разложил костер из сухой полыни, чтобы согреваться в ожидании прибытия комиссии. На этот раз индейцы не привели с собой своих женщин. И ни один из них не взял с собой винтовки, но у каждого под одеждой был спрятан пистолет. Члены комиссии задерживались. (Винема все еще убеждала их не ходить.) Однако в начале двенадцатого генерал Кэнби и священник Томас подошли пешком, а за ними верхом — Л. С. Дайер, Альфред Мичэм, Винема и Франк Риддл. Комиссию и переводчиков сопровождали Чарли Бостонец и Фальшивый Чарли, ездившие в лагерь встречать членов комиссии. У обоих Чарли были винтовки, небрежно закинутые за плечо. Ни у одного из членов комиссии, по видимости, не было никакого оружия; однако в карманах у Мичэма и Дайера были короткоствольные крупнокалиберные револьверы.

Кэнби принес с собой коробку сигар и, подойдя к палатке, тотчас дал по сигаре каждому из присутствующих. Прикурив от костра, они сели вокруг огня на камни и несколько минут молча курили. Как впоследствии вспоминал Франк Риддл, первым заговорил Кэнби. «Он сказал, что он имеет дело с индейцами вот уже тридцать лет и что он пришел заключить с ними мир и поговорить по-хорошему; что все обещанное будет выдано им под его присмотром и что, если они покинут цитадель и пойдут с ним, он приведет их в хорошую страну и устроит их так, чтобы они могли жить, подобно белым людям.».

Следующим говорил Мичэм. Он начал с обычного предисловия о том, что Великий Отец в Вашингтоне просил его смыть всю пролитую кровь. Он сказал, что надеется доставить их в страну, которая лучше этой, где у них будут хорошие дома, вдоволь пищи, одежды и одеял. Когда Мичэм кончил, Капитан Джек сказал ему, что не желает покидать страну модоков, и просил об устройстве резервации поблизости от озера Туле и Лава-Бедс. Он вновь повторил свое прежнее требование о том, что солдаты должны быть отведены, прежде чем они договорятся о мире.

Очевидно, Мичэм был раздражен повторными требованиями Джека. Он повысил голос: «Будем говорить как мужчины, а не как дети». Затем он предложил тем модокам, кто этого пожелает, остаться в Лава-Бедс до тех пор, пока не будет найдена резервация, где они смогут жить мирно.

Джон Из Шончина, сидевший в десяти футах от Мичэма, напротив него, сердито сказал на языке модоков, чтобы член комиссии замолчал. В этот момент Лодка Джим поднялся и побрел к лошади Мичэма, которая стояла рядом. Шинель Мичэма была перекинута через седло. Лодка Джим взял шинель, надел ее, застегнул доверху и, слегка кривляясь, прошелся перед костром. Все замолчали и наблюдали за ним. «Ну что, похож я на Мичэма?» — спросил он на ломаном английском.

Мичэм пытался обратить эту заминку в шутку. Он протянул Лодке Джиму свою шляпу: «Надень ее, и ты станешь Мичэмом».

Лодка Джим перестал кривляться. «Погоди немного. Шляпа и так будет моей».

Очевидно, Кэнби понял значение слов Лодки Джима. Он поспешно возобновил переговоры, сказав, что только Великий Отец в Вашингтоне имеет власть отозвать солдат. Он просил Джека поверить ему.

«Я хочу сказать тебе, Кэнби, — ответил Джек, — что мы не можем заключить мир, пока столько солдат окружает нас. Если ты можешь пообещать мне дом где-нибудь в этих краях, пообещай сейчас. Ну, Кэнби, пообещай же. Мне больше ничего не надо. Это твой шанс. Я устал ждать твоих слов».

Мичэм почувствовал крайнюю напряженность в голосе Капитана Джека. «Генерал, ради бога, пообещайте ему», — воскликнул он.

Прежде чем Кэнби что-либо вымолвил, Джек вскочил на ноги и пошел прочь от костра. Джон Из Шончина повернулся к генералу. «Уведи солдат, верни наши земли! — закричал он. — Мы пытались договориться. С нас довольно».

Капитан Джек резко повернулся, сказав на языке модоков: «Всем приготовиться!» Он вытащил пистолет из-под своей куртки и навел его прямо на Кэнби. Щелкнул ударник, но произошла осечка. Кэнби изумленно глядел на него, затем пистолет выстрелил, и Кэнби упал замертво навзничь. Чарли Бостонец выстрелил в священника Томаса и убил его. Винема спасла жизнь Мичэму, выбив пистолет из рук Джона из Шончина. Воспользовавшись замешательством, Дайер и Риддл бежали.

Сняв форму с Кэнби, Джек увел модоков назад в цитадель ожидать прихода солдат. Главный спорный вопрос о выдаче Лодки Джима и его сторонников даже не обсуждался на этом последнем совете.

Через три дня началось сражение. Батарея мортир обстреливала Лава-Бедс, и пехота волна за волной шла в атаку на скалистые брустверы. Когда солдаты наконец ворвались в цитадель, там было пусто. Модоки ускользнули по впадинам и ущельям. Не имея охоты разыскивать этих отчаянно сражающихся индейцев в их убежищах, армейское командование наняло семьдесят двух наемников из индейцев племени тенино, живших в резервации Уорм-Спрингс в Орегоне. Эти разведчики из Уорм-Спрингс нашли место, где скрывались модоки, но, когда пришли солдаты, чтобы захватить их, Капитан Джек устроил засаду и почти целиком уничтожил их дозор.

Наконец численный перевес и огнестрельная мощь солдат принудили модоков рассеяться. Они были вынуждены зарезать своих лошадей для пропитания, и несколько дней им нечего было пить. По мере того как росло число потерь среди индейцев, Лодку Джима все более раздражала стратегия Капитана Джека. После нескольких дней, в течение которых они бежали, прятались и сражались, Лодка Джим и его группа покинули вождя, который предоставил им убежище и отказался выдать их Кэнби. Джек остался с тридцатью семью воинами, имея против себя более тысячи солдат.

Вскоре отряд Лодки Джима сдался солдатам и предложил им выследить Капитана Джека в обмен на помилование. Новый командующий, генерал Джефферсон Дэвис, взял их под защиту армии, и 27 мая Лодка Джим и три члена его группы пошли предавать того вождя, который отказался предать их. Они нашли Джека поблизости от Клир-Лейк, договорились о переговорах с ним, и сообщили ему, что они посланы принять его сдачу. Они сказали, что солдаты отнеслись к модокам справедливо и дали им вдоволь еды.

«Вы не лучше койотов, бегущих по долине, — ответил им Джек. — Вы прискакали сюда верхом на солдатских лошадях, вооруженные правительством. Вы собираетесь купить себе свободу, загнав меня в ловушку и выдав солдатам. Вы поняли, что жизнь сладка, но вы не считали так, когда вынудили у меня обещание убить этого человека, Кэнби. Я всегда знал, что жизнь сладка; вот почему я не хотел сражаться с белыми людьми. Я думал, что мы будем сражаться бок о бок и умрем, сражаясь. Теперь я вижу, что только мне придется расстаться с жизнью, расплачиваясь за убийство Кэнби, может быть, еще одному или двум индейцам. У тебя и у всех, кто сдался, дела идут хорошо, у вас вдоволь еды, по вашим словам. О, люди с птичьими сердцами! Вы пошли против меня…»

Более всего уязвило вождя модоков, что именно эти отступники за несколько недель до этого бросили женскую одежду ему на плечи и назвали его женщиной с рыбьим сердцем, вынудив у него таким образом обещание убить Кэнби. Они знали не хуже его, что ему поздно сдаваться, что он будет повешен за убийство Кэнби. Он сказал им, что предпочитает умереть с оружием в руках, а не с веревкой на шее, и затем велел им возвращаться и жить с белыми, если они этого хотят. Но он поклялся им, что, если они еще раз подойдут к нему на расстояние выстрела, он пристрелит их как паршивых собак.

Еще через несколько дней преследование возобновилось. Это «больше походило на преследование диких зверей, чем на войну, — рассказывал генерал Дэвис. — Отряды солдат состязались между собой, кто первым настигнет добычу».

После изнурительного бегства пешком через острые скалы и густые заросли Капитан Джек с оставшимися при нем до конца тремя воинами был обнаружен небольшим отрядом солдат. Когда Капитан Джек вышел сдаваться, на нем был синий мундир, снятый с генерала Кэнби, он был грязен и изорван в клочья. Джек протянул офицеру свою винтовку. «Ноги больше не служат Джеку, — сказал он. — Я готов умереть».