Схороните мое сердце у Вундед-Ни - Ди Браун

С наступлением сумерек колонна преодолела последний подъем и начала спускаться по склону к ручью Чанкпе-Опи-Вакпала, или Вундед-Ни. Зимние сумерки и крошечные снежинки, крутившиеся в угасающем свете, придавали фантастический вид этой мрачной местности. Где-то вдоль берега этого замерзшего ручья в заветном месте лежало сердце Бешеного Коня, и те, кто участвовал в Пляске духов, верили, что его бестелесный дух с нетерпением ждет, когда явится новая земля с первой зеленой травой весны.

В палаточном лагере кавалеристов на Вундед-Ни индейцев остановили и тщательно пересчитали. Мужчин было 120 человек, а женщин и детей — 230. Поскольку сгущалась тьма, майор Уайтсайд решил подождать с разоружением пленников до утра. Он тотчас выделил им место для стоянки южнее военного лагеря, выдал им пайки и предоставил несколько палаток. В палатке Большой Ноги майор приказал установить печку и послал военного врача осмотреть больного вождя. Чтобы быть уверенным, что никто из его пленников не сбежит, майор разместил два кавалерийских отряда для охраны индейских вигвамов, а затем на вершине холма, господствующего над лагерем, поставил две свои пушки. Дула этих нарезных орудий, стреляющих дальше, чем на две мили, были расположены так, чтобы в случае чего покрыть все индейские вигвамы.

Позже в темноте этой декабрьской ночи остальная часть седьмого полка подошла с востока и бесшумно разбила лагерь к северу от отрядов майора Уайтсайда. Полковник Джеймс Форсайт, командовавший бывшим полком Кастера, взял теперь на себя руководство операцией. Он сообщил Уайтсайду, что получил приказ отвести группу Большой Ноги к Тихоокеанской железной дороге для отправки в военную тюрьму в Омахе.

Установив на пригорке еще два орудия Гочкиса, Форсайт и его офицеры расположились на вечер вокруг бочонка виски, чтобы отпраздновать поимку Большой Ноги.

Едва дышавший вождь лежал в палатке и не спал. Даже со своими непроницаемыми рубахами духов и верой в пророчества нового мессии его люди боялись кавалеристов, окруживших их со всех сторон. Четырнадцать лет назад на Литл-Биг-Хорн некоторые из этих воинов помогли одержать победу над окружавшими их теперь вождями солдат — Мойланом, Варнумом, Уоллесом, Годфреем, Эдгерли, — и индейцы гадали, осталась ли до сих пор месть в сердцах этих офицеров.

«На следующее утро раздался звук сигнальной трубы, — рассказывал Уазумаза, один из воинов Большой Ноги, через несколько лет сменивший свое имя на Борода В Росе, — и тут я увидел, что солдаты садятся на лошадей и окружают нас. Потом нам объявили, что все мужчины должны собраться в центре лагеря, где с ними будут говорить, а потом отправят в агентство Пайн-Ридж. Большую Ногу вынесли из вигвама и усадили перед его палаткой, индейцы постарше были собраны вокруг вождя и сидели, тесно окружив его».

Выдав сухари в качестве пайка на завтрак, полковник Форсайт сообщил индейцам, что сейчас они будут разоружены. «Они потребовали ружья и прочее оружие, — говорил Белое Копье, — и мы сложили оружие в центре лагеря. Вожди солдат сказали, что это не все оружие и послали несколько подразделений для обыска вигвамов». «Они заходили прямо в палатки, выходили оттуда с узлами и потрошили их, — говорил Собачий Вождь. — Они вытаскивали томагавки, ножи, палаточные шесты и складывали все в кучу рядом с ружьями».

Решив, что этого мало, офицеры приказали воинам снять одеяла и дать обыскать себя. Лица индейцев выражали их ярость, но лишь только шаман Желтая Птица открыто запротестовал.

Он сделал несколько движений Пляски духов и запел одну из священных песен, уверяя воинов, что солдатские пули не смогут пробить их священные одежды. «Пули не достигнут вас, — пел он на языке индейцев сиу, — прерия велика, и пули не достигнут вас».

Солдаты нашли всего две винтовки, одна из них — новый винчестер принадлежала молодому индейцу миннеконьоу, которого звали Черный Койот. Черный Койот поднял винчестер над головой, крича, что он заплатил за эту винтовку много денег и что она принадлежит ему. Через несколько лет Борода В Росе вспоминал, что Черный Койот был глухим. «Если бы они не трогали его, он бы положил ружье куда надо. Но они стали хватать его и поворачивать лицом к востоку. Он все еще не понимал, что происходит. Он ни в кого не целился из своего ружья. Он хотел положить ружье на землю. Они подошли и выхватили ружье, которое он собирался положить на землю. Сразу после того, как они повернули, раздался довольно громкий ружейный выстрел. Никто ни в кого не стрелял, но после этой возни раздался звук выстрела». «Был такой звук, как будто рвут холст», — рассказывал Грубый Отец. Боящемуся Врагов показалось, что «грянул гром». Кружащий Ястреб сказал, что Черный Койот был «сумасшедшим, дурно влиял на всех и вообще ничего из себя не представлял». Он сказал, что Черный Койот выстрелил из своего ружья, и «тут же солдаты открыли ответный огонь и стали убивать без разбору».

В первые секунды избиения огонь карабинов был оглушительным, и воздух наполнился пороховым дымом. Среди умирающих, распростертых на мерзлой земле, был Большая Нога. Потом звуки выстрелов на время стихли. Небольшими группами индейцы и солдаты схватились в рукопашную, пустив в ход ножи, дубины и пистолеты. Так как мало у кого из индейцев было оружие, им нужно было бежать, и тут большие пушки Гочкиса открыли по ним огонь, выстреливая почти по снаряду в секунду, кося огнем индейский лагерь, разрывая шрапнелью вигвамы, убивая мужчин, женщин и детей.

«Мы пытались бежать, — рассказывала Луиза Пронырливая Медведица, — а они стреляли в нас, как будто мы бизоны. Я знаю, что бывают добрые белые люди, но солдаты, должно быть, были низкими людьми, потому что расстреливали женщин и детей. Индейские солдаты не стали бы так поступать с белыми детьми».

«Я выскочила оттуда и побежала вслед за убегавшими, — рассказывала Хакиктавин, другая молодая женщина. — Мои дедушка, бабушка и брат были убиты, когда мы перебегали через овраг, а потом меня ранило навылет в правое бедро и в правое запястье, и я не пошла дальше, я не могла идти, и после того, как солдат поднял меня, ко мне подошла какая-то маленькая девочка и юркнула ко мне под одеяло».

Когда это безумие кончилось, Большая Нога и больше половины его людей были убиты или тяжело ранены; считалось, что было убито 153 человека, но многие раненые отползли в сторону и умерли позже. Кто-то подсчитал, что в общей сложности погибло около 300 из бывших там 350 мужчин, женщин и детей. Солдаты потеряли 25 человек убитыми и 39 ранеными; большинство из них пало от своих же пуль и шрапнели.

После того как раненые кавалеристы отправились в агентство Пайн-Ридж, одно подразделение солдат обошло поле боя на Вундед-Ни, подбирая оставшихся в живых индейцев и загружая их в фургоны. К концу дня стало ясно, что скоро будет метель, а мертвые индейцы так и остались лежать там, где упали. (Когда метель утихла и похоронная команда вернулась в Вундед-Ни, она нашла тела Большой Ноги и других индейцев, замерзших в гротескных позах.)

Фургоны, полные раненых индейцев сиу (4 мужчин и 47 женщин и детей) прибыли в Пайн-Ридж затемно. Все имевшиеся бараки были полны солдат, и, пока какой-то бестолковый офицер искал им жилье, они оставались лежать в открытых фургонах на сильном морозе. Наконец, открыли помещение, занимаемое епископальной миссией, вынесли оттуда скамьи и набросали на необтесанный пол сена.

Был четвертый день после рождества в год 1890 от рождества Христова. Когда в освещенную свечами церковь внесли первые растерзанные окровавленные тела, те, кто был в сознании, могли видеть свисавшую с голых балок рождественскую зелень. Над амвоном висела хоругвь с неровно написанными буквами: Мир на земле и я людях благоволение.

Тогда я еще не знал, сколь многому пришел конец. Когда я оглядываюсь назад с высокого холма моей старости, я все еще могу видеть зверски убитых женщин и детей, лежащих грудами вдоль узкого извилистого ущелья, я вижу их так же ясно, как видел молодыми глазами. И я могу видеть нечто иное, что умерло там, в кровавой грязи, и похоронено в метели. Там умерла мечта народа. То была прекрасная мечта… Обруч, скреплявший народ, разбит, и куски его разбросаны. Лишенное сердцевины священное дерево мертво.

Черный Лось

ЗЕМЛЯ ОДНА

ПРОДЛИТСЯ