#Бояръ-Аниме. Кодекс Агента. Том 1 - Андрей Снегов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опускаю глаза и вижу, как на наборный паркет медленно падает тонкая стальная игла. Ловлю ее в воздухе и прячу в карман. Магия отступает, черно-белый мир наполняется цветами, безумное вращение танцующих пар ускоряется, и музыка начинает звучать с привычной скоростью.
Замечаю враждебный взгляд Мины, передаю Наследницу какому-то красноглазому и выхватываю свою бывшую у обалдевшего Апраксина. Фиксирую ее правую руку в своей, а левую прижимаю к ее же талии.
— Будь добра — исправь мою неловкость: медленно подними руку и положи ее мне на плечо, — говорю я, улыбаясь во все тридцать два зуба. — Иначе сломаю обе твои!
Улыбаясь также открыто, Мина бьет мне в пах, мастерски маскируя движение в танцевальном пируэте. Отрицательно качаю головой и мысленно благодарю Якова Самуиловича за броню в трусах второй раз за вечер.
— Без глупостей! — сладко шепчу я, сжимая ее запястья. — Перемещаемся к выходу!
Мина повинуется и, кружась в танце, мы молча движемся в окружении других пар. Глаза в глаза, и пусть весь мир подождет. Красные контактные линзы и накладной нос с горбинкой придают лицу Мины хищное выражение, но ей идет — так лучше проявляется ее агрессивная сущность.
По мере кружения мы прижимаемся друг к другу все ближе, агрессия уступает место возбуждению, и котильон превращается в какой-то другой танец, откровенный и чувственный. Мина расслабляется и отдается мне без остатка: кладет голову на грудь и обнимает за шею. К счастью, гости вечера слишком заняты, чтобы обращать внимание на наши слишком тесные объятия.
Веду ее к распахнутым дверям зала и запоздало понимаю, что мой самоконтроль начисто проиграл острому животному возбуждению.
Мы вываливаемся в коридор, взявшись за руки, прячемся за колонну от любопытных глаз гвардейцев и сливаемся в страстном поцелуе. Мина притягивает меня к себе, вставляет ногу между моих и целует жадно, как раньше в Приюте. Мне хочется сорвать с нее коралловое платье и заняться сексом прямо здесь, в Большом Кремлевском Дворце.
И вдруг все заканчивается. Девушка отстраняется от меня, отводит взгляд и утирает глаза жестом, который знаком мне с раннего детства.
— Я не могу, Симпа! — сдавленно произносит Мина. — Я не могу с предателем…
Выражение ее лица меняется, взгляд наполняется решимостью, и я понимаю, что в отличие от меня она полностью взяла себя в руки.
— Приют нас обманывал и растил, чтобы использовать в качестве смертников, пойми это…
Мина хватает меня за лацканы фрака и впивается в губы яростным поцелуем, заставляя замолчать. Она прерывисто дышит через нос, по ее щекам текут слезы, растапливая густой слой грима, а я снова погружаюсь в нирвану.
— Прощай, Симпа! — тихо говорит она, прерывая поцелуй, когда воздуха в легких почти не остается. — Я нарушила главное правило Кодекса Агента и должна это исправить…
Я отчетливо понимаю, что последует за этими словами, но защищаться даже не пытаюсь. Иглы девушка прячет в высокой прическе — больше негде. Она молниеносно выхватывает их и бьет мне в грудь сразу с двух рук.
Острая сталь скользит по кевлару, разрезая тонкую шерсть, застревает в нем, ломается о бронированные пластины, и одновременно что-то ломается у меня внутри. Я медленно оседаю на пол, глядя сквозь слезы вслед убегающей девушке, и четко осознаю, что прежней Мины нет. Ее для меня больше не существует.
Глава 25 —
Ложь во спасение
Бал закончился час назад, почти в четыре утра. Автомобили и вертолеты Императорской Гвардии развезли гостей по имениям и домам, а меня и Трубецкую доставили прямиком на крышу Родовой Высотки. Несмотря на поздний час, Шувалов с Берестовым ожидали нашего возвращения, не сомкнув глаз.
Я без утайки доложил старикам обо всем, что произошло. Почти без утайки. Поцелуи Мины и наш с ней короткий разговор остались за кадром. Берестов покинул нас, чтобы дополнить картину покушения данными от «надежных источников», и мы ожидаем его в кабинете Главы Рода. После расставания с Миной на душе скребут кошки, и больше всего мне хочется остаться в одиночестве, выпить пару бокалов вина, посмотреть порно, расслабиться и как следует выспаться.
— Значит, ты спас Романову, выбросил изорванный пиджак и продолжил танцевать как ни в чем не бывало? — во взгляде Шувалова читается неподдельное удивление, а я размышляю: с какой долей искренности ему отвечать.
— Не хотелось портить бал, организованный в мою честь, — пожимаю плечами и натягиваю на лицо фальшивую улыбку.
— У тебя хорошо получилось! — Трубецкая одобрительно кивает. — Я ничего не подозревала до момента, когда ты передал мне иглы.
— Извини, что втянул тебя в это — у меня нет высокой прически, в которую смог бы их спрятать! — едко отвечаю я, не в силах удержаться от сарказма.
Трубецкая кривит губы и готовится ответить мне примерно в том же духе, но дверь кабинета распахивается, и на пороге возникает Берестов.
— Иглы отравлены! — уведомляет он, садится на свободное кресло и продолжает после небольшой паузы. — Яд Каратты. Через несколько дней после попадания в кровь проявляются первые симптомы — слабость и головокружения. Еще через неделю жертву ждет гарантированная смерть в результате отказа всех внутренних органов. Противоядия не существует, Целители тоже бессильны.
— Ты уверен, что на тебе ни единой царапины? — спрашивает у меня Шувалов, и я слышу в его голосе искреннее беспокойство.
— Уверен! — я киваю. — Могу раздеться до гола и продемонстрировать это прямо здесь…
— Ольга, внимательно его осмотри после окончания разговора! — приказывает Шувалов не терпящим возражения тоном, и очередная скабрезная шутка застревает у меня в горле. — Владислав Степанович, Императорской Гвардии уже доложили?
— Да, они просматривают записи камер и проверяют, под чьим именем убийца попала в Кремль…
— Пусть обратятся к Красным и уточнят: не исчезла ли после Бала очаровательная красноглазая аристо, — нехотя подсказываю я. — Уверен, что настоящую Юсупову найдут связанной в номере какой-нибудь гостиницы или в туалете торгового центра.
— Расследованием занимается Тайная Канцелярия, — поправляет меня Шувалов. — С Красными уже общаемся, но за совет спасибо! Как только получим новую информацию — обязательно обсудим!
— Как я и предполагал, инициатором бала в мою честь был Цесаревич! — сообщаю я, не в
