Проклятье музыканта - Наталья Калинина

Хосе Мануэль появился после того, как была отыграна последняя нота. Никто в зале не расходился, ожидая появления музыкантов, чтобы попросить автографы и лелея надежды сфотографироваться с ними. Я увидела, как Хосе Мануэль прямо из зала прошел за кулисы, и отправилась догонять его. Я задержалась, объясняя не узнавшему меня охраннику, что я не фанатичная поклонница, желающая пробраться в гримерку, а приехала вместе с группой. Наконец меня пропустили. И я бросилась разыскивать Рауля. Обычно в эту паузу между концертом и автограф-сессией ребята торопливо принимали душ и переодевались. На этот же раз Хосе Мануэль, не дав им отдышаться, собрал всех в одной из гримерок. Я было сунулась в приоткрытую дверь, но, услышав гневный голос менеджера, испуганно выскочила в коридор. Никогда еще я не видела Хосе Мануэля таким. Я знала его как спокойного человека, который, казалось, даже при угрозе конца света не потеряет самообладания, найдет нужные слова, чтобы успокоить паникующих, и обязательно – решение. Добрый, заботливый, за своих подопечных готовый жизнь отдать. Я никак не могла представить его не то чтобы в гневе – даже рассерженным. Хотя слышала: ему удавалось совершать невероятное, улаживать самые сложные вопросы в два счета, добиваться своего, выбивать самые лучшие условия. Поэтому с трудом узнала в этом взъерошенном, с красным от гнева лицом человеке, чей голос, будто утроенный динамиками, разносился по всему коридору, Хосе Мануэля. От испуга я даже вжалась в стену, но так и не осмелилась прикрыть дверь в гримерку.

– Еще раз повторяю – всем и каждому лично, что, если повторится подобная ситуация, распущу, к дьяволу, группу, закрою все пути и выходы! С этим идиотом еще будет отдельный разговор! И не обещаю, что он останется в группе! Запомните: нет среди вас незаменимых! Нет звезд! Как взлетели, так и скатитесь в дерьмо! Клянусь, застукаю кого-нибудь еще за этим делом – вылетит в два счета! Или я не Хосе Мануэль Герреро. И не посмотрю, ты ли это, – менеджер указал пальцем на Рауля, – ты ли… или ты.

По очереди он ткнул пальцем в каждого парня. Все сидели, понурившись, словно школьники, хоть самому младшему из них, Хайме, исполнилось двадцать девять, а старшему, Фернандо, – тридцать четыре.

– Солист ли, гитарист ли, клавишник – не важно! Найду, кто петь будет, кто играть, кто на барабанах стучать. А то и вовсе проект закрою. Запомните! Чтобы мне этого дерьма не было! Ни тяжелых, ни легких наркотиков! Никаких! Утоплю всех!

Удивительно, что никто из ребят и не пробовал возразить, возмутиться, оправдаться. Никто из них и не притрагивался к наркотикам, но они слушали своего менеджера с такой виной на лице, будто их тоже, как и Чави, поймали с поличным.

– Скрещивайте пальцы на удачу, чтобы эта история не разлетелась по Интернету или газетенкам. Вам такая слава ни к чему, – сказал уже более спокойным тоном Хосе Мануэль и провел ладонью по взмокшей шее. – Стоит хоть чуть-чуть испачкаться – отмыться будет сложно. И не важно, что вы в этой истории все в белом, и не важно, что этот идиот, может, в первый и последний раз попробовал порошок, – стоит лишь дать повод для разговоров… Ты, как никто, уже знаешь, как легко стряпаются «сенсации», – ткнул он пальцем в Рауля. Тот поднял голову и дальше уже слушал, глядя менеджеру в глаза. – Запомните все, что я вам сказал. Работать и еще раз работать, без глупостей. Взлететь не так уж сложно при правильном раскладе. Вам это удалось. Самое сложное – продержаться. Если будете дурить, никто и ничто вас не спасет. Никакие таланты. Еще вчера были кумирами, завтра станете мальчиками для битья. Я с наркоманами не работаю – запомните раз и навсегда. Это мое кредо. Все. Переодеваться и – в зал. Раздавать автографы с улыбками и фотографироваться с поклонницами. Вперед! А я опять в госпиталь к Чави.

Этой ночью мы никуда, конечно, не уехали: Чави оставили в госпитале до утра, хоть он себя уже и чувствовал вполне хорошо. Хосе Мануэль остался с ним, а ребятам велел хорошо отдохнуть, сказав, что, возможно, уже утром сорвемся в путь – в зависимости от состояния их друга. Время уже приближалось к двум часам ночи, когда все разошлись по своим номерам.

Мы с Раулем тоже вернулись к себе, но, несмотря на поздний час, спать оба не хотели. Я приготовила нам бутерброды. Но Рауль лишь надкусил свой и так, зажав его в руке, похоже, совершенно забыв о нем, бродил из угла в угол. Я видела, что он очень расстроен и обеспокоен.

– Концерт вы отлично отыграли! – попыталась приободрить его я.

– Да, да, – рассеянно отозвался он, не бросив в мою сторону даже взгляда.

– Рауль… Сядь, не мельтеши.

Он послушался, сел, но тут же опять вскочил на ноги. Положил бутерброд на стол, бросив на меня виноватый взгляд:

– Дерьмовая ситуация, Анна.

– Ты про Чави?

Он кивнул:

– Если выяснится, что он действительно принял наркотик, Хосе Мануэль прекратит с ним все отношения. Боюсь, даже шанса не даст. Может, позволит отыграть с нами еще пару концертов, и все. А может, уже и завтра домой отправит.

– Так категорично? – ужаснулась я.

Рауль молча кивнул.

– Мне кажется, Хосе Мануэль так не поступит. Он понимает, что замену сейчас будет найти непросто. Вернее, найти можно, но новый гитарист не репетировал с вами! И потом, вряд ли ваш менеджер такой зверь…

– Если только дело не касается наркотиков, Анна. У Хосе Мануэля был печальный опыт работы с одним очень известным певцом. Талантливым тот был без сомнений. Но, к сожалению, слава ему быстро ударила в голову. Ошибка за ошибкой, скандал за скандалом, и из талантливого музыканта он быстро превратился в постоянного персонажа «желтых» газет. Алкоголь, легкодоступные девушки, скандалы, драки, сомнительные компании… Потом – наркотики. Завершилось все каким-то грязным делом, волей-неволей Хосе Мануэля это тоже коснулось. Но дело даже не в этом. Хосе Мануэль этот случай до сих пор своей ошибкой считает, провалом. Поэтому так жестко относится к тем, кто принимает наркотики, легкие ли, тяжелые – не важно. Раз оступился – до свидания, без шансов! Чави идиот. Не понимаю, почему…

– Он раньше принимал что-то?

– Не замечал за ним. Музыка для него – наркотик. Он мечтал о сцене, и теперь, когда его мечта сбылась, так оступиться… Не понимаю!

– Ты сказал, что у него была передозировка.

– Лишь предположил по некоторым симптомам, что он нюхал кокаин и превысил дозу. Возможно, в том порошке, что он принял, была примесь других наркотиков, которые усилили эффект. Более вероятный вариант. Второй – кокс, наоборот, был чистым. Обычно продают смесь, разбавляют, к примеру, мукой. Потребитель привыкает к определенной дозе разбавленного порошка, но, бывает, меняет торговца и приобретает чистый кокаин. Редко, но случается. Что происходит? Принимает, как думает, привычную дозу, а на самом деле – удвоенную… Могло и так случиться.