Небо в рублях - Дарья Донцова

– Представляю, что вы испытали в ту ночь! – искренно посочувствовала я. – Не дай бог никому подобные переживания!

Милада пожала плечами.

– Я тогда… Сначала я и впрямь чуть не скончалась. Потом выволокла Тетю Мотю во двор и похоронила ее, потому что иголку мне из шеи куклы вынуть не удалось, очень уж плотно она засела. Нельзя же было оставлять Тетю Мотю в подобном виде, еще кто-нибудь заинтересуется, отчего в ее шее лишняя деталь появилась.

Я вытянула вперед руку, глянула на воспаленный палец, вспомнив, что уколола его о кончик иглы. Теперь мне стало понятно, отчего нарыв получился.

– Потом я спать легла, – продолжила Ми, – а утром встала и чувствую: в душе пустота, пепелище. Сгорела любовь к Никите, закончилась, выдавилась, словно паста из тюбика, обратно не впихнешь. Очень себе удивилась: ни боли, ни горечи, ни ужаса… Пустота и понимание, что мне надо убегать.

– Почему?

– Подумала: Никита не остановится, раз решил убить меня и завладеть деньгами, – странно спокойно ответила Ми. – Он ведь игрок, в казино постоянно сидит, ему любой суммы мало. Если бы я умерла, он – главный наследник.

– А Настя?

– Ну, ей ведь еще нет восемнадцати, Кит был бы опекуном сестры. Я в свое время составила завещание и не скрыла его содержания от детей, они получают все в равных долях. И вот после истории с Макеем я вдруг, не сдержавшись, крикнула, что перепишу завещание. Никита понял: большой куш может уплыть из рук, и начал действовать.

– Все-таки зачем нужно было убегать? – растерянно повторила я.

Ми нахмурилась.

– Не хотела вводить сына в грех, не желала, чтобы он стал убийцей. Все хитрости Кита непременно выплывают наружу, карма у него такая. Ни одно вранье парня не осталось нераскрытым, я просто не рассказывала ему о том, что мне известна правда. Думала, мальчик в конце концов сам прекратит лгать. Я очень не люблю выяснения отношений, всяческие скандалы, вечно надеюсь, что трудная ситуация сама собой рассосется. Да что там говорить, все уже ясно!

Ми тщательно и быстро подготовила побег. Детективщица справедливо полагала, что в Москве легче затеряться, чем в провинции. Смолякова сняла квартиру в густонаселенном спальном районе, в пятиэтажке, сделала нужные распоряжения в банке, выделив родным лишь необходимую сумму на житье. Только сейчас до Ми дошло: она сама виновата в произошедшем, нельзя развращать людей бесконтрольными суммами. Без конца осыпая Кита золотым дождем, мать превратила сына в иждивенца.

Ми наивно полагала, что, оказавшись без материнского широкого крыла, Кит возьмется за ум, начнет работать. Если она, Смолякова, является фактором, который разлагает окружающих, делает их ленивыми, никчемушными людьми и даже убийцами, то, выражаясь шахматной терминологией, королеву следует изъять с доски, тогда пешки опомнятся и превратятся в нормальных людей. А когда они «протрезвеют», Ми выйдет из тьмы. Она продумала все детали, волосы она выкрасила дома, надела бейсболку, взяла сумку с новой одеждой, вошла в торговую галерею «Ка», переоделась в туалете и удрала.

В общем, Смолякова, как всегда, ощутила виноватой лишь себя и решила исправиться. Она написала письмо Насте и послание в «Марко», заверив издателей, что рукописи станут поступать бесперебойно, а затем засела за работу.

Я лишь покачала головой. Похоже, Смолякова наивна, как ее собачка Чуня. Улепетнула из особняка, решила дать свободу жабам, но при этом не забыла обеспечить их материально. Ну зачем Киту и Лизе идти на службу? Банк-то раз в месяц оплатит счета, и пусть наличных денег окажется не так много, как раньше, но ведь нищета «деточкам» не грозит. И потом, как она могла бросить Настю?

Словно услыхав мои мысли, Смолякова продолжила:

– Конечно, через некоторое время я бы связалась с Настей, подготавливала наш с ней отъезд на Кипр. Но все вон куда завернуло! Бабушки умерли. Сами? Или кто помог? Почему? Где причина? Чья выгода?

Я молчала.

– И что мне делать? – задергалась Смолякова. – Вернуться? Сейчас? Пожалуйста, дайте мне совет. Вы же сами нашли меня, предложили помощь.

В эту секунду в моей сумке зазвонил мобильный. Я вытащила трубку и услышала гневный голос Дегтярева. Без всяких «здравствуй» приятель заорал:

– Ты где?

– Э… ну… в гостях.

– С ума сойти!

– Почему?

– Забыла про меня, да? Стою в Домодедове, никто не встречает!

– Ой! Ты вернулся из Лондона?

– Это тебя удивляет! Я же оставил на холодильнике записку с датой прилета и номером рейса! Так и знал! Перед носом сообщение висит, а она…

– Стой, не двигайся! – перебила я толстяка. – Уже мчусь, нахожусь близко от аэропорта, пойди пока выпей кофе!

– Ладно, – неожиданно мирно отмахнулся приятель, – прикатишь – звякни на мобильный.

Я повернулась к Смоляковой и сказала:

– Милада, сидите тут. Я вернусь не позже чем через час и привезу человека, который не только даст правильный совет, но и разберется в том, как и почему погибли Фаина с Никой. Это мой лучший друг, и он умеет держать язык за зубами.

Глава 33

Я не стану сейчас пересказывать разговор Милады и Александра Михайловича Дегтярева, ничего нового озвучено не было.

В конце концов, тщательно допросив и меня, и Смолякову, Александр Михайлович сказал:

– Дорогая Милада, оставайтесь дома, работайте над рукописью и не высовывайтесь наружу. Продукты вместе с необходимыми мелочами вам привезут, лишь составьте список. А ты, Даша, завтра с утра позвони в особняк Смоляковых, позови Раису и скажи следующее: «Извините, но не хочу больше у вас работать, очень страшно. Мне не с руки общаться с ментами, зарплату оставьте себе».

Мы с Миладой переглянулись.

– И долго мне взаперти находиться? – тихо поинтересовалась литераторша.

Дегтярев потер затылок.

– Вы хотите уладить ситуацию?

– Да! – воскликнула Ми.

– И знать правду? – не успокоился полковник.

– Верно!

– Тогда дайте мне время, – пожал плечами Александр Михайлович. – Кстати, вы знакомы с Володей Алексеевым?

– Конечно, – улыбнулась Ми, – это один из ответственных сотрудников службы безопасности «Марко». А почему спрашиваете?

– Вовка работал у меня в отделе, – пояснил Дегтярев, – а потом ушел в «Марко». Ясное дело, издательство в отличие от МВД хорошо платит, а у Алексеева дети, их кормить надо. Думаю, мы с Володей вместе… Ладно, это уже наша кухня, а ваше дело писать книги. Каждый должен заниматься своим ремеслом.

Две недели Александр Михайлович приезжал в Ложкино лишь переночевать. Он отмахивался от всех разговоров и только задавал мне иногда идиотские вопросы типа:

– Перед тем как увидеть в саду тело Ники, ты подметала дорожки, но они казались чистыми?

Или:

– В день смерти Ники Раиса угостила тебя жидким чаем?

В конце концов мне стало казаться, что Дегтярев сошел с ума, иначе с какой стати его волнуют всякие глупости.

В пятницу вечером, часов около девяти, полковник вдруг позвонил с работы и велел:

– Езжай к Миладе. Без вопросов! Просто садись в машину и рули туда.

Сгорая от любопытства, я покорилась. Когда добралась до убежища литераторши, Дегтярев уже сидел на кухне.

– Ну вот, – воскликнул он, – теперь начнем! Дамы, вы сидите молча, я излагаю события, а потом разрабатываем план действий. Ясно?

Мы со Смоляковой одновременно кивнули:

– Да.

– Отлично, – потер руки Александр Михайлович. – Все, это был последний изданный вами звук. Значит, так! Смерть Фаины естественна, она произошла вследствие бесконтрольного приема лекарства, сделанного невесть из какой дряни. Таблетки запрещены к продаже через аптеки, но, увы, полно жадных хапуг, способных торговать смертью. И ведь находят же их дуры, готовые на все ради уменьшения веса!

– Ей приносила капсулы Лиза, – робко напомнила я.

– Молчать, – рявкнул Дегтярев, – и слушать! Да бабке и покупали снадобье в расчете на то, что старуха отбросит тапки.

– Но кому она мешала? – простонала Ми.

Полковник прищурился.

– Ну просто все бабы одинаковы. Что вы, детективщица, что Даша. Упретесь рогом в одну версию и топаете, как по тоннелю, а от него еще и другие дорожки тянутся. Но нет, вы их не видите! Чешете по прямой! Давайте все же по порядку. Вы выпускаете по книге в месяц?

– Да.

– А две сумеете написать?

Ми призадумалась.

– Можно попробовать.

– А если каждые тридцать дней по две? Постоянно? – не успокаивался Дегтярев.

– Слабо, – усмехнулась Смолякова, – сломаюсь.

– Ага, – обрадовался чему-то полковник. – Насколько я понял, заработок писателя зависит от количества тиража?

– Верно, – согласилась Ми.

– Следовательно, больше, чем сейчас, вы зарабатывать не станете?

– Это так, – кивнула Смолякова. – Я вышла на некий уровень, на котором постараюсь продержаться много лет. Очень хорошо понимаю: в конечном итоге все зависит лишь от моей работоспособности.