Из бездны - Герман Михайлович Шендеров

Наконец, когда розовая дрянь, а следом и желтая, с мотыльками, осела неровными лоскутами на пол вместе с какой-то сетчатой подложкой, глазам его предстал очередной слой, вырвав горестный стон из груди. Все было обклеено газетами. Желтые, осыпающиеся, с почти нечитаемыми буквами, они составляли какой-то безумный криптографический узор.

– Tа вы, блин, издеваетесь!

Парень осел на пол прямо там, где стоял. Если бы он курил – наплевал бы на запрет хозяйки и закурил бы прямо здесь. Неужели ему теперь сдирать и это?! Можно, конечно, рискнуть и перейти на перфоратор, но, если бумаги слишком много, порченый инструмент ему никто не возместит, а от работы кувалдой толку сейчас будет немного. Выбивать стену дома дореволюционной постройки по полкирпичику можно до второго пришествия, да и то не успеешь. Представив себя, всего в побелке, бегущего с кувалдой наперевес к Христу с криками «Подождите, не начинайте без меня!», он глупо хихикнул. Сил подняться на ноги не было, поэтому Коля стал бесцельно ползать взглядом по газетным заголовкам.

«…аденiе ста… властi. Образо …нiе временнаго пр…» – кричало «Русское… ово…».

«О…кущих задачах комсомола в …еревне» скучно собиралась рассказать «Комсомольская правда».

«За…яжелое машиностроение!» – призывала какая-то безымянная газетенка.

Глаза зацепились за неприятную черно-белую фотографию над статьей: какие-то темные волосатые комья, похожие то ли на морских ежей, то ли на раковые опухоли. Коля понял, что на ней изображено, лишь прочтя спасшийся от выцветания кусок.

«…от вязаного ковра на стене над кроватью осталась лишь верхняя часть… не смогла дотянуться. После вскрытия тела в желудке было обнаружено… общей массой более семи килограммов. Парализованная пенсионерка… без ухода… чтобы не умереть с голоду…»

Его затошнило. Гадкая кислина прикатилась откуда-то из горла, да так и осела на нёбе. Желая поскорее прогнать из головы жуткую картину, Коля переключился на первую попавшуюся статью.

«Невский сом-людоед!»– кричал заголовок. На зернистом фото группа мужчин в милицейской форме что-то вытаскивала из воды.

«…детские останки…» Дальше он читать не стал.

«…хищение на сумму… более восьми… готовой продукции. Родственники усопших возмущены и требуют возмещения… виновный не был найден… гранитных памятников с гравир…» Бессмыслица какая-то.

«…капище Чернобога. Безусловно, работы продолжились… слухи о смертности преувеличены… Обводной канал будет…»

«…случаях каннибализма, безусловно, не имеют под собой никакой основы. Блокадный… поставки регулярны… обглоданные кости – результат диверсий и пропаганды враж… подорвать дух советского народа».

«…дружественной социалистической республики Вьетнам негодуют. Тело героя… в результате военного столкновения под… „Могила не должна оставаться пустой!“ – заявляет заместитель министра…»

Сильнейшее дежавю заставило Колю выйти из транса, в который его вогнало это невольное путешествие в прошлое чужого города. От этой «стены памяти» нужно было избавляться.

Вновь взявшись за шпатель, он вгрызся металлом в еле заметный стык между «Известиями» и сурово обвиняющим заголовком «Безбожник», но инструмент соскочил, руку отбросило назад, и та коснулась чего-то влажного и липкого, будто слой жира на газовой плите. Обернувшись, парень с омерзением скривился, поняв, что притронулся к желтовато-коричневому силуэту на противоположной стене – к посмертной тени покойницы.

– Та ну тоби! – возмутился он и схватился за перфоратор. – Хай будэ як будэ!

Нащупав вилку на том конце провода, Коля, не глядя, ткнул ею в розетку, но не попал. Поелозил туда-сюда – пластиковый прямоугольник находиться не спешил. Взглянув в угол, парень обомлел: он готов был поклясться, что еще пятнадцать минут назад именно здесь, в углу у двери, торчал этот искрящий пятачок, но теперь его не было. Словно испарился, не оставив и следа.

Коля глупо покрутился на месте, сделав оборота три-четыре, прежде чем заметил, что след все-таки есть: из угла на пересечении стен торчал малю-у-усенький пластиковый уголочек.

– Да шо ж это такое?!

По всему получалось, что, пока он изучал газетные заголовки ушедшей эпохи, стена просто взяла и проглотила розетку. Не веря своим глазам, Коля открыл дверь – та послушалась не сразу, зацепившись за какие-то выемки в дверной коробке, – и заглянул за угол. С той стороны торчал точно такой же пластиковый уголок – выходит, розетка «застряла» где-то в середине стены.

– Не, ну это уже якая-то чушь!

Принятое было твердое решение проветриться быстро обмякло и истаяло при виде панцирной кровати, зажатой стенами коридора и загораживающей путь на свободу. Стену нужно хотя бы начать ломать до наступления вечера, иначе соседи вызовут милицию или нажалуются хозяйке, а та вычтет из гонорара.

«Последним доводом королей» стала кувалда. Размахнувшись как следует, Коля нанес первый сокрушительный удар. Казалось, стена содрогнулась. По руке прокатилась отдача, а прямо по центру «Красного скотовода» появилась внушительная вмятина-трещина. Будто с испугу включилось радио и сразу затараторило:

– …могила голодна, и, покуда количество имен на стеле не сравняется с количеством усопших под ней, она останется маяком для злых диавольских сил, что зарождаются в пустотах…

– Гарно пошло! – воодушевился парень и принялся долбить стену с задором и упорством, достойными строителя египетских пирамид. Кирпичная крошка, истлевшие газетенки, куски шпаклевки летели в лицо, но Колe все было нипочем. Работа спорилась, он снова был в своей среде, никаких тебе газетных статей и мертвых старушек – только он, стена и кувалда. Даже радио, казалось, оглушило силой и упорством человеческого духа, а оттого оно лишь что-то застенчиво бормотало о недобросовестности сотрудников сферы ритуальных услуг и братских могилах.

Увлекшись, Коля не сразу заметил, что на улице уже стемнело, а значит, шуметь теперь нельзя. Результат работы впечатлял: добрые два квадратных метра внешнего слоя ему удалось превратить в мелкие рыжие черепки. Под хлипким советским кирпичом – пористым, со сколами, лежащим как попало, – встретить его атаку готовилась темная, с узкими, в миллиметр, стыками дореволюционная стена. Кирпичи ставили будто по линейке, создав идеально разлинованную поверхность, – хоть графики черти, как в школе. Стоило Коле выпустить кувалду из рук, как усталость, подобно хищному зверю, набросилась на него, да так, что он едва удержался на ногах. Мышцы тянуло от привычной, почти приятной боли. Руки дрожали от пережитого напряжения, мозолистые его пальцы не гнулись, и он не с первого раза открыл дверь – не получалось даже повернуть ручку.

Очередной неприятный сюрприз подстерег Колю, когда он пошел отмываться от строительной пыли. Решение лечь спать в ванной оказалось весьма недальновидным – откинув длинную, во всю стену, замызганную занавеску, вместо огромного чугунного монстра с львиными ножками, какой ожидаешь найти в питерской дореволюционной квартире, в углу он узрел советскую сидячую ванну, в которой крупный деревенский парень из-под Ростова не уместился бы, даже сложись он в три погибели.

Разочарование постигло его и при попытке пойти и купить себе чего-нибудь на ужин: монструозное бабкино ложе не желало