Хаос в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

Я…наслаждаюсь.

Вик тянет меня за волосы, вынуждая меня подняться на руки. Моя грудь трясется в такт его движениям, единственный звук — то, как наши тела сталкиваются снова и снова.

Он не нежен. Нет, он грубый, дикий, сильный. Но в этом что-то есть, как будто мне наконец удалось поймать Виктора Чаннинга со спущенными штанами, как метафорически, так и буквально. Его тени исчезли, не осталось ничего, кроме эмоций. Гнева, возможно. Ревность. Даже ненависть.

И все это лучше гребаного безразличия.

Он издает стон, глубокий, темный звук, наполненный потребностью, и клянусь, я слышу, что он близок. Виктор ускоряется, трахает меня еще глубже, а потом он словно приходит в ярость, крепко хватает меня за бедра и дергает за волосы так сильно, что я начинаю плакать. Еще несколько диких толчков, и он заканчивает, выходит из меня, завязывает презерватив и выбрасывает его в мусорку.

Вик поправляет волосы, когда я переворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и когда его взгляд встречается с моим, мне становится нечем дышать. Я почти не вижу его, но лунный свет прекрасно очерчивает его жесткие, выраженные линии лица, по которым я могу понять, что мы еще не закончили.

— Я — девочка Хавок, — выдыхаю я, потому что это то, что он требовал от меня. Такой была цена. Но прямо сейчас, находясь здесь в кромешной темноте, мне начинает казаться, что ему нужно куда больше.

— Ты, блять, моя девочка, — спорит он, возвращаясь в кровать, пока я отодвигаюсь на гору подушек у изголовья. Здесь застоялся аромат кокосового масла с противным запахом травы, но… когда я делаю вдох полной грудью, то чувствую только запах мускуса и янтаря.

— Когда ты остаешься здесь, то спишь на этой кровати? — спрашиваю я, но он не позволяет мне так просто уйти, взобравшись на меня, его колени расположились по обе стороны от моих бедер, а руки упираются в матрас рядом с моей грудью. Наши лица на расстоянии вытянутой руки.

— Бернадетт, — начинает он, и его теплое дыхание ощущается на моей коже. У меня болит кожа головы, я уверена, что к утру появится несколько синяков. — Ты изо всех сил старалась вывести меня из себя, да?

— Я трахалась с Хаэлем уж точно не для того, чтобы вывести тебя, — отвечаю я, выдержав его взгляд, мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я колеблюсь. «Тебе уже ничего не остается, кроме как держаться за правду». — Не в этот раз. — исправляюсь я. — И не в кабинете директора. Только… в первый раз.

Острые уголки губ Вика изгибаются в улыбке, белые зубы мигнули в темноте.

— Я собираюсь поглотить тебя, Бернадетт Блэкбёрд, — говорит он, отклонившись назад, он кладет руки на мои колени и разводит их в стороны. Я бессильна в этот момент, все мое тело горит огнем, и мне нужно что-то, чтобы прогнать эту жару.

Откидываю голову на подушки, когда губы Вика опускаются между бедер, пробуя на вкус мое желание своим длинным, горячим языком. Он ублажает меня, толком ничего для этого не делая, нужна лишь его твердая рука на правильной стороне. Он не беспокоится о том, чтобы испачкаться, пока овладевает моим телом, мои руки путаются в его темных волосах.

Я боюсь за каждый звук, слетающий с моих губ, и только это сдерживает меня. Вик, должно быть, понял это, хихикая, он поднимает голову и смотрит на меня во тьме.

— Никто из девочек не услышит нас, детка, — повторяет он, и я задумываюсь, не является ли издевкой это прозвище, ведь именно так меня назвал Хаэль. — Я за это ручаюсь. Они наверху, заняты своими делами.

— Но это не значит, что Хаэль или…

Вик утыкается лицом вниз, мягко захватив клитор между зубами, и начинает посасывать его. Он вводит в меня два пальца, и я чувствую, как кульминация разворачивается внутри меня с надоедливой скоростью. Энергия рвется наружу, пока я пытаюсь побороть хватку Вика, очередной крик слетает с моих разодранных губ, я падаю обратно на спину, и жесткий всплеск адреналина превращает мое тело в лужицу.

Мне не удается перевести дыхание, прежде чем он снова оказывается на мне.

— Вик, — пытаюсь сказать я, но он кладет руку мне на щеку и целует меня, на его губах вкус моего тела. Как только его рот касается моего, я падаю все ниже и ниже. Даже если головой понимаю, что этого делать не стоит. Даже учитывая то, что однажды он был монстром в моей темноте.

Я отключаю разум и обвиваю его ногами, притягивая ближе. Он протягивает руку между нами и направляет свой голый член в меня, не разрывая поцелуя.

Мы начинаем двигаться в унисон, я поднимаю бедра ему навстречу, его толчки замедлены, но по-прежнему глубоки. Наши языки переплелись, танцуя друг с другом. Взаимодействие, жар и наши руки. Я вонзаю ногти в спину Вика и провожу ими по его коже, заставляя его стонать, оставляя следы. Он возвращает мне должок, присосавшись к моей шее так, что останутся засосы. Но все это чертовски приятно.

— Я собираюсь пометить каждый сантиметр этого тела, Бернадетт, — шепчет он, вызывая дрожь по моему телу.

Вик трахает меня, пока все мое тело не начинает пульсировать, а затем переворачивает нас так, что я оказываюсь сверху, держа меня за бедра, оставляя синяки в тех местах, где легли его пальцы.

— Оседлай меня как следует, — командует он, и я делаю.

Мои бедра качаются вперед-назад в бешеном темпе, я откидываю волосы назад, впиваясь ногтями ему в грудь. Вик протягивает руку и хватает меня за волосы, потянув вниз. Он сильно целует меня, прикусывая нижнюю губу, пока я работаю с его телом, чувствуя, как его пульс ускоряется, а мышцы твердеют.

Я подумываю о том, чтобы скатиться с него и взять другой презерватив, но когда я начинаю двигаться, он хватает меня за бедра, и удерживает на месте, толкаясь тело от кровати, так что с моих губ срывается страстный звук, и я возобновляю движение. Мое тело работает за двоих, вырывая у него один оргазм за другим, пока он не становится твердым внутри меня, и звук, вырвавшийся из его горла, заполняет всю комнату.

Мы оба истощены, я лежу на нем, моя голова покоится между его шеей и плечом. Его рука гладит меня по спине, почти успокаивающе, до того момента, как она не смещается на мою задницу.

Я полна решимости, поднимаю голову для того, чтобы обсудить это, но он опять хватает меня за затылок и целует так, словно не может насытиться, как будто этого никогда не будет до-блять-статочно.

Вик ударяет меня по попе, притягивая меня к себе, целуя мое потное, голое тело. Его пальцы скользят внутрь меня, не щадя мое тело еще одним безумием.

— Это несправедливо. У меня не осталось сил, — шепчу я, всерьез забеспокоившись о том, смогу ли провести с ним ночь. Или…мне стоит уйти? Он смеется, продолжая доводить меня до оргазма, по его руке струится жидкость, и я так сильно кусаю его за грудь, что появляются капельки крови.

— Ты тоже меня помечаешь, Берни? — усмехается он, глядя на меня сквозь темноту. Пробегаю пальцами по отметине, что я только что оставила, но не нахожусь с ответом. Что я вообще делаю?

— Мне лучше уйти, — говорю я, на что Вик качает головой, склонившись, чтобы шепнуть что-то мне на ухо.

— Ты думала, я шутил, Бернадетт? Ты моя девушка, и сегодня ты спишь в моей постели.

А затем он снова касается меня, и я впадаю в забвение.

У Виктора Чаннинга просто, блять, неистовая выносливость.

Глава 29

Просыпаюсь с тяжелой рукой Вика на своей талии, и его телом, обернутым вокруг моего. Его кожа отдает теплом, а сердце стучит мне в спину. Какого хрена? Думаю я, глядя на пару стеклянных раздвижных дверей, выходящих во двор. Пока он вот так прикасается ко мне, я чувствую себя так, словно разрушаюсь на тысячи осколков. Оцепенение покидает меня с каждым его вздохом, щекотавшим розовые пряди на моем плече.

— Мне нужно в туалет, — шепчу я, откидывая его руку. Когда я оглядываюсь назад, то вижу, что он еще спит. Он такой милый, когда спит, а не когда от него исходит энергия засранца.