Хаос в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

Дерьмо.

Целовать его очень странно, словно я делаю то, что не должна была. Поцелуи открывают души друг друга, они дают почувствовать на губах присутствие другого человека, способом далеким от секса. И теперь, когда я ощутила Хаэля на своих губах, он начал мне…нравиться?

Виктор исчезает из моего подсознания, когда я начинаю тереться бедрами о выпуклость на штанах Хаэля, его рука сжимает мою задницу. Он исследует мое тело, пока я прижималась к нему, обнаружив это сладкое местечко, где удовольствие волнами накатывает на мой клитор с каждым рывком вперед. Пока Хаэль держит меня за задницу, а его горячее, твердое тело прижато к моему, мне не потребуется много времени, чтобы получить оргазм.

— Да, детка, давай, — рычит Хаэль мне на ухо, прикусив мою нижнюю губу со стоном, пока я дрожу в его руках, движение моих бедер замедляется, по мере того, как волна удовольствия проносится сквозь меня, как удар молнии. Я уверена, что промокла насквозь. — Блять.

Хаэль переворачивает меня, а затем срывает шорты с трусами и откидывает их куда-то в сторону, наклоняется, чтобы запечатлеть еще один поцелуй на моих губах, одновременно сражаясь с пряжкой от ремня. Я помогаю ему вытащить свой член, длинный, твердый, он пульсирует в моей ладони. Мы пожираем рты друг друга, совсем забыв о том, что нас снимают, что за нами наблюдают.

Смотрю на Вика. Его взгляд превратился окрасился в целое множество оттенков, превратив его темно-карие глаза в цвет коры дерева, его левая рука плотно сжимает член. Он мастурбирует, глядя на нас, челюсть напряжена, телефон направлен на наши потные, спутавшиеся тела.

Пальцами играю с членом Хаэля, большой палец скользит по капельке спермы на кончике, продолжая работу, пока он не начал задыхаться, толкаясь мне в руку. Он вновь заводит запястья мне над головой, направляя свой стояк к пульсирующему теплу между моих ног.

— Презерватив, — гавкает Вик, и я стискиваю зубы. Он не помнит, когда трахнул меня, но думает, что обладает достаточным контролем над своим другом?

Кто-то стучит в дверь, но кто бы это ни был, он не пробует провернуть ручку. Это все равно бы ничего не дало, ведь дверь уже закрыта.

— Вик, ты там? Это Аарон.

— Да, но отъебись, я занят.

Вик кидает еще один презерватив, и Хаэль его ловит, ругаясь, пока натягивал латекс на свой член. Он не колеблется, взобравшись на меня, медово-карие глаза темнеют от желания. В этот раз он не держит меня, будто хочет отомстить кому-то другому, он держит меня так, словно он рад, что в его забитых татуировками руках нахожусь именно я.

— Хочу видеть, как твои сиськи отскакивают, пока я тебя трахаю, — рычит он, с концами сорвав с меня рубашку. Хаэль протягивает руку, дразня мою чернильную плоть своими пальцами. Он ухмыляется, сжимает мое бедро одной рукой, используя другую, чтобы направлять член.

— Хорошо, девочка Хавок, посмотрим, на что ты способна.

Хаэль проталкивается сильно и глубоко, заставляя меня прослезиться, когда я откидываюсь обратно на подушки. Протягиваю руку между нами, играясь с клитором, пока он толкается внутри меня, нанося повреждения своим безумием.

Он наклоняется, чтобы еще раз поцеловать меня, и я впиваюсь ногтями в его плечо, чувствую рваную линию шрама на правой руке. Его теплое дыхание дразнит мои губы, он снова целует меня, его рот твердый, но нежный, в то время как его бедра жестоки.

Прошло примерно десять минут, и я опять начинаю плакать.

— О боже, не останавливайся, малыш, — стону я, притянув Хаэля за волосы, пока он покрывал мою шею поцелуями. Он кусает меня, но мне вовсе не больно. Это призывает очередной оргазм, моя киска пульсирует вдоль всей длины его члена. — Нет, нет, нет, нет, — шепчу я, удерживая его. — Не останавливайся.

— Даже и не думал, — отвечает Хаэль, мой пот смешивается с его. Маленькие комки марихуаны прилипли по всей моей коже, но с каждым вздохом, в мои легкие проникает только запах секса и кокосового масла. Блять, а Хаэль Харбин хорош.

— Довольно.

Холодный, жесткий голос Вика прорезает жару в комнате, словно лезвием, заставляя меня стонать, а Хаэля остановиться, и тот идеальный ритм, который он установил в моем теле, затихает. Оргазм мерцает где-то на окраине моего сознания, когда Хаэль оглядывается на своего друга.

— Что? — его голос звучит так, словно он хочет что-нибудь ударить.

— Я сказал довольно, — повторяет Вик, его взгляд такой темный, что на него больно смотреть. Кулаки свисают по бокам, мышцы так напряжены, что набухли вены. Он откладывает телефон в сторону, его штаны снова застегнуты. — Слезай с нее.

Глаза Хаэля расширяются, и я чувствую, как его тело напрягается между моими раздвинутыми ногами.

— Да ты, блять, издеваешься? — спрашивает он, его голос такой тихий, что я бы и не услышала половины слов, если бы не смотрела на его губы.

— Я склонен часто шутить? — парирует Вик, стоя в конце кровати, его тело так напряжено, что создается ощущение, будто любое слово способно разорвать его пополам. — Слезай с нее и выметайся.

— Ты сумасшедший, — бросает Хаэль, поворачиваясь ко мне. Но тогда Вик хватает его за плечо и дергает назад. Хаэль резко выходит из меня, и я сажусь, сгребая простыню, пока мой гнев выбирается на поверхность.

— Какого хрена, Вик? — рычу я, когда Хаэль вырывается из хватки своего друга, он задыхается и его трясет, зубы крепко стиснуты.

— Что ты вообще делаешь? — начинает он, выкинув руку в моем направлении. — Мы говорили об этом. Бернадетт — девочка Хавок. Не девочка Вика. Если ты так хотел, чтобы она была твоей, тогда почему не обозначил это, когда мы договаривались о цене?

Ого.

Этот разговор набирал обороты, причем довольно быстро. Хаэль избавляется от презерватива, откинув его куда-то к стене, а потом застегивает джинсы. Он заводит руку в волосы и закрывает глаза.

— Сядь на место, и…

— Нет, — говорит Вик, стоя на месте. — Выметайся.

— Никуда я, блять, не пойду! — кричит на него Хаэль. — Ты может и главный, но она не только твоя девушка!

— Она моя будущая жена, — произнес Вик, замерев в темноте, которую сам и воздал вокруг себя. — Если ты еще раз прикоснешься к ней, я не знаю, что сделаю. Я не могу нести ответственность за свои действия.

— Мое, блять, слово хоть чего-то стоит? — бросаю я, поднимаясь с кровати. — Я согласилась на вашу цену, но я не какая-то долбаная кукла для потрахушек.

— Ты и не кукла для потрахушек, — говорит Вик, переключив внимание с лица Хаэля. — Но дело не в тебе. Это обо мне. Я ревнивый, одержимый говнюк, и я хотел убить Хаэля за то, что он трахнул тебя в своей машине. Он мой лучший друг, Бернадетт. Вот в чем проблема.

— Виктор, — начинает Хаэль, но Вик качает головой.

— Вали отсюда. Сейчас же. Это последнее предупреждение.

Хаэль смотрит на меня, затем на Вика, и что-то вспыхивает на его лице, может, это будет единственный раз, когда он ослушается. Единственный раз, когда он встанет против Виктора и посмотрит, что случится.

Напряжение витает в воздухе, пока становится совсем невыносимым, пока мне не остается воздуха, чтобы дышать.

— Иди нахуй, Вик. Серьезно, иди нахуй.

Хаэль разворачивается в собственном яростном облаке, отпирает дверь и приоткрывает ее. Он медлит перед уходом и оглядывается через плечо.

— Я люблю тебя, дружище, но на этот раз ты перегнул палку.

Хаэль уходит и так сильно хлопает дверью, что она из фоторамок, висящих на стене, падает и разбивается.

На протяжении минуты в комнате стоит мертвая тишина.

— Ложись на кровать, — говорит мне Вик, смотря прямо на меня. Он идет в другую сторону, выключает лампу, погружая нас во тьму.

Мое тело трясется со смесью разочарования и гнева. Я была так близка к еще одному оргазму, а он испортил его. Гребаный Виктор тупая задница Чаннинг.

Он поворачивается, чтобы взглянуть на меня, лунный свет пробивается сквозь жалюзи, подсвечивая левую часть его тела серебристым цветом.