Депутат в законе - Илья Деревянко

– Не важно! – отмахнулся я. – Это он. В смысле убийца! Живо со мной. Покажешь дорогу!.. А вы, – обернулся я к остальным, – прикрывайте нас с тыла. Главное, не дать подонку ускользнуть!!!

Персональный бар Семенова располагался в отдельном помещении, рядом с обеденным залом. Ведущая туда дверь была заперта изнутри на задвижку. С разбегу высадив ее плечом, я увидел длинные ряды бутылок, стойку и… здоровенного типа в белом халате, личину которого я старательно изучал сегодня днем, в кабинете полковника. В левой руке Дьяченко держал графин с апельсиновым соком, в правой – распечатанный целлофановый пакетик с серым порошком.

«Нигерийский яд! – вихрем пронеслось у меня в голове. – Добавляется в чай, кофе или любой другой напиток за исключением спиртног[7] Человек умирает примерно через неделю от паралича сердца. А экспертиза ничего в организме не обнаружит! К моменту смерти «клиента» яд полностью рассасывается!!!»

– Все, Толик, ты разоблачен! – нацелив на лжебармена пистолет, вслух сказал я. – Положи африканскую отраву на стойку, а свои ручонки – на затылок. И не вздумай рыпаться! Тогда в живых останешься!

Однако убийца не внял моему гуманному совету. Недолго думая, он швырнул графин мне в лицо (я едва успел уклониться), ловким ударом ноги выбил пистолет, выхватил из-под халата нож и, злобно скалясь, попытался пырнуть меня снизу в живот. Блокировав удар сложенными крест-накрест руками, я «пленил» конечность противника специальным болевым захватом (одновременно резко отпрыгнув наза[8] вывернул запястье киллера влево от себя и с силой прижал кисть Дьяченко к его же предплечью). Выронив нож, он повалился на пол, но тут же, кувыркнувшись через голову, вскочил на ноги, перемахнул через стойку и метнулся к небольшой дверке в дальнем углу (надо полагать, к запасному выходу.)

«Бах, бах», – грохнули подряд два выстрела из «ижа». Киллер дернулся, запутался в собственных ногах и рухнул лицом вниз. На широкой белой спине, под левой лопаткой, начало набухать кровавое пятно.

Прыгнувший вслед за ним Ромов наклонился к телу и с умным видом проверил пульс на шее.

– Мертв! – выпрямившись, сообщил он. Голос Геннадия заметно подрагивал. Во взгляде читались растерянность и удивление.

– Ясный перец, что не жив! – негодующе прошипел я. – Ты же попал ему прямо в сердце! Тут и пульс щупать не надо… На фига стрелял, балбес?! Без твоей непрошеной «помощи» я бы взял гада живым!!!

Ромов подавленно молчал, опустив глаза и ссутулив плечи. Видимо, приготовился к очередной экзекуции. Типа как недавно во дворе…

– Ну чего с тебя взять, кроме анализа! – сокрушенно вздохнул я. – Ладно, сделанного не воротишь. В общем, так: стань в дверях, никого в бар не впускай. Будем вызывать милицию. – Я достал из кармана мобильный телефон и набрал номер полковника Рябова…

В отличие от настоящих наши «менты» примчались с рекордной скоростью. Получаса не прошло! В составе «оперативно– следственной группы» на место происшествия прибыли: заместитель шефа майор Жуков, конторский судмедэксперт Кирилл Альбертович Ильин и с ними два молоденьких лейтенанта. Только-только из училища. (Не начальству же труп перетаскивать!) Формальности уладили быстро. Охранник Гена дрожащей рукой написал объяснительную записку и был отпущен с миром. Лейтенанты сноровисто отволокли покойного в машину, а я остался в баре с Жуковым и Ильиным. Якобы для дачи дополнительных показаний.

– Вовремя ты подоспел, Дима, – одышливо сказал шестидесятилетний Кирилл Альбертович, рассматривая на свет пакетик с порошком. – По виду действительно один из нигерийских ядов. (Тут он произнес какое-то мудреное латинское название.) Думаю, экспертиза подтвердит. – Бережно уложив вещдок в специальный отсек своего саквояжа, судмедэксперт покосился на батарею разнокалиберных бутылок и выразительно облизнулся.

Кирилл Альбертович частенько «закладывал за воротник», но исключительно вечерами, по окончании рабочего дня. В настоящий момент он имел на это полное право и, кроме того, судя по внешнему виду, жестоко страдал после вчерашних возлияний. Без лишних слов я достал с полки бутылку «Бордо», откупорил пробку, отыскал три чистых бокала и наполнил каждый до краев.

– Спасибо, Дима! Уважил старика! – умилился Ильин.

Майор Жуков немного помялся (все– таки замначальника), но бокал тоже взял. Чокнулись, выпили…

– Жаль, не удалось захватить убийцу живьем, – прикурив сигарету, сказал Жуков. – Думаю, стоит избавиться от Ромова и нанять взамен другого секьюрити, поумнее. Поговори с коммерсантом от имени полковника. Он не посмеет отказать.

– Ошибаешься, Олег, – возразил я (с тридцатидвухлетним майором мы были на «ты»). – Вряд ли лжебармен мог рассказать больше предыдущего «языка», а производить замену охранников сейчас нецелесообразно. Гена хоть не богат извилинами, зато проверен на деле. А вот кем окажется новый?! Вдруг таким же «засланным казачком», как Дьяченко?!

– Гм, действительно, – кратко поразмыслив, согласился Жуков. – Ты абсолютно прав! Ладно, пора отчаливать. Плесни-ка нам на дорожку еще «по пять капель»…

Когда коллеги удалились, я прошел в ярко освещенный обеденный зал. Там было тихо, безлюдно. Лишь за одним из пустых столов, понурившись, сидел Геннадий Ромов.

– Хорош киснуть! – бодро сказал я. – Милиция к тебе претензий не имеет. Можешь спать спокойно… Кстати, где ужин?

– Че-е-е-го-о-о?!! – изумленно вылупился он.

– Ужин, говорю, где?! – нетерпеливо повторил я. – На часах начало одиннадцатого вечера, а тут едой даже и не пахнет! Неужели все подчистую слопали?!

– Семья Валентина Михайловича от пищи отказалась. Наши ребята тоже, – смерив меня странным взглядом, ответил охранник. – Какой, к лешему, аппетит, если за стенкой, буквально в двух шагах, человека убили?! А когда жена хозяина услышала об африканском яде – ее начало рвать… Дети ударились в плач. В общем, они наверху, в гостиной, успокоительные таблетки глотают…

– Ну, давай пожрем на пару, – предложил я. – С обеда маковой росинки во рту не было!

– Не могу. После случившегося кусок в горло не лезет! – опустив глаза, глухо пробормотал Геннадий.

Я хотел ехидно высмеять «чувствительность» охранника, но вовремя удержался, сообразив – это совершенно нормальная реакция человека, впервые прикончившего себе подобного. В начале 1995 года в Грозном я, тогда еще девятнадцатилетний салага– срочник, тоже испытал похожие ощущения и после первого боестолкновения с дудаевцами точно так же не смог съесть положенный мне сухпаек.

– Не хочешь, не надо. Дело твое! – вслух произнес я. – В таком случае сходи на кухню. Пускай сюда принесут двойную порцию мяса и чего-нибудь запить. – Давай пошевеливайся. Скоро спать ложиться!

Дико оглядываясь, Ромов торопливо выбежал вон из зала…

Глава 5

Два последующих дня прошли без приключений, в обычном для Семенова режиме. Сам он с утра пораньше отправлялся в офис, жена и дети оставались дома. (Общую школу отпрыски бизнесмена не посещали. С ними занимались приходящие учителя.)

Приняв на себя руководство службой безопасности, я распределил обязанности так: один из секьюрити разъезжал повсюду со мной и Семеновым. Трое оставались в усадьбе, стеречь семью Валентина Михайловича, которой, по моему мнению, ничего особенного не угрожало. К слову сказать, означенные охранники были все той же, знакомой читателю четверкой. По условиям контракта они, оказывается, постоянно проживали вместе с работодателем и только изредка получали увольнение на сутки, повидаться с родными… В принципе я предпочел бы обойтись вовсе без напарника (являвшегося, по сути, дополнительной обузой). Однако один новый телохранитель вместо нескольких привычных вызвал бы недоумение у деловых партнеров Семенова. Посыпались бы ненужные вопросы. Поэтому я брал с собой в поездки Гену Ромова как наиболее боеспособного из имеющихся в наличии «быков». Поначалу я пытался вдолбить ему в голову некоторые стандартные поведенческие установки в случае внезапного нападения злоумышленников, но не добился сколько-нибудь ощутимых результатов. Умишком парень впрямь не блистал. (А может, педагог из меня хреновый?) Так или иначе я вскоре махнул на него рукой и ограничился тем, что заставил Ромова постоянно носить под одеждой бронежилет.

А к исходу третьего дня началось!

Около семи вечера мы втроем отправились из офиса домой. За рулем семеновского «Мерседеса» сидел Геннадий. Я устроился рядом с ним. Валентин Михайлович расположился позади. Ромов вел машину по обычному, наикратчайшему маршруту (проспект Космонавтов, поворот на Коломенский вал, а дальше – через Ситцевский переулок на Котляковское шоссе и прямиком до усадьбы). В ноябре смеркается рано, и город уже успел погрузиться в темноту, разгоняемую лишь жидким светом уличных фонарей. Столбик термометра опустился значительно ниже нулевой отметки. С угрюмого, сплошь затянутого облаками неба сыпались колючие крупинки мелкого снега…