Детский сад 8 (СИ) - "Джиллиан"

“Я тот, кто может тебя сожрать сам”, - показал Коннор.

Лёгкое ощущение пренебрежительности коснулось его инстинктов.

- Угу… - проворчал мальчишка, уже сообразивший, что противник хоть и опасный, но не бессмертный. - Тогда давай поспеши с нападением. А то мне некогда!

Пока он мысленно договаривал последнее слово, “тесто”, словно ураганным ветром сдутая с дороги бумажка, вспорхнуло кверху, весьма очевидно собираясь накрыть собой потенциальную жертву.

Мальчишка вскинул руки, сконцентрировав некромагическую энергию на кончиках пальцев - и на острие стилета. Взлетевшее “тесто” обрушилось на него и шлёпнулось наземь с быстро расползающейся по центру дырой, внутри которой и оказался Коннор. Если сначала мальчишка побаивался, что “тесто” за милую душу сожрёт набранную им силу, а потом кинется на него самого, то теперь получил впечатление, что стилет, дребезжащий от напряжения собранных некромагических сил, сам прожорливо всосал часть немёртвого создания - его магическую оболочку.

Коннор быстро опустился на корточки, обводя узким лезвием пространство вокруг себя и добирая материальные остатки создания, чтобы тут же перевести его в силу. То, что существо - чьё-то создание, он уже нисколько не сомневался…

Он так увлёкся сбором необычной магии, с помощью которой было создано это существа, что забыл поостеречься. И в голос вскрикнул, вскакивая на ноги, а потом перепрыгивая через обрывок создания и судорожно втягивая воздух сквозь зубы, лишь бы не кричать от боли: пока он тщательно обирал силы с “теста”, его часть, оставшаяся за спиной и притворявшаяся мёртвой, вкрадчиво приблизилась к нему и облепила щиколотку.

Хлопка ладонью по ноге было достаточно, чтобы уничтожить присосавшуюся к коже часть создания, уже потемневшего от впитанной крови. Когда с ним было покончено, Коннор, тяжело дыша, прислонился к ближайшему дереву, уже обеими руками держась за щиколотку. Да… сил маловато, чтобы сразу остановить кровь. А бежать с нею под дождём, оставляя отчётливый след, - наверняка приманить к себе не менее кровожадных существ. Это раньше он мог заставить кровь остановиться, лишь взглянув на содранную кожу. Или прошептав краткий наговор на заживление. Но сейчас живые силы брать трудно - и потому, что собственных маловато, и потому, что почти неоткуда, разве что из молотящего сверху дождя. Который, кстати, сейчас ещё и мешает процессу заживления, не давая крови подсохнуть…

С трудом успокоил дыхание, поглядывая на то место, где недавно мутным светом серело создание. Нет, не Ночной Убийца. По своим свойствам больше похож на “живое серебро”… Коннор вдруг сузил глаза на остаточный след создания. Структура-то знакомая… И вдруг понял, что это было - изначально. Гриб! Из тех, что паразитируют на деревьях! Но такой огромный… Кому понадобилось выращивать из мелкого паразита чудовище-людоеда?..

… Досадливо огрызнулся на себя: хватит о ненужном! Срезал стилетом часть штанины и перемотал рану. Пусть и намокнет под дождём, но ведь хоть что-то…

И снова настроился на кровь.

Братьев как будто развезли в разные стороны на перекрёстке, центром которого был он, Коннор. В какую сторону бежать в первую очередь? Он начал с той, где, чувствовал, - кто-то из них был ближе. Но сейчас… Прикусив губу, впервые со страхом Коннор “слушал”, как жизнь одного из четверых слабела слишком быстро. И этот брат, которого он, тоже ослабевший в этом невообразимом месте, сейчас не может отличить от всех остальных, находился слишком далеко.

В следующую секунду Коннор бросился на затихающее биение чьей-то жизни, которое резкими ударами общей крови било по его сердцу. Бежать пришлось по склону, ведущему куда-то вниз. И теперь злость, овладевшая-таки им, помогла: чисто машинально он переводил её эмоциональную силу в силу физическую, вкладывая её в ноги. Последнее было необходимо, потому что склон предательски заставлял скользить босые стопы, а неутихшая боль от впиявившегося в щиколотку и отодранного гриба дёргала на каждое движение.

Но мальчишка упрямо заставил себя думать о чём угодно, лишь бы не о том, что мешает бежать. Пусть даже мысли теперь были глупыми в этой ситуации. Например, о том, что единственная попытка обратиться в личную библиотеку с вопросом, что это может быть за место, осталась без ответа. То есть он, Коннор, остался без подсказок, к которым привык, будучи не только нашпигованным механическими частями.

“Ничего! - мысленно твердил он, ляская от холода зубами и время от времени скользя по легко рвущемуся гнилому дёрну. - Когда мы будем вместе, мы станем сильней - и выберемся откуда угодно!”

Склон становился всё круче, явно превращаясь в овраг. Ещё несколько быстрых шагов - и Коннор был вынужден остановиться, схватившись за торчавший сук мёртвого крепчуга. Темнело, благодаря дождю, всё стремительней. А у него нет сил смотреть сквозь дождь. Придётся идти, выбирая путь ногами, почти нащупывая… Он “прислушался” - и все благоразумные мысли вылетели из головы.

Сосредоточенный на беге, он не заметил, что угасающая жизнь больше не стучит болью в его сердце!

Оттолкнувшись от крепчуга, Коннор бросился по направлению, которое запомнил. Что-то тёмное мельтешило перед глазами в мрачных сумерках, которые становились черней, пока овраг спускал мальчишку всё ниже и ниже.

Он ахнул, когда что-то ударило по коленям, и он кувырком упал на землю. Нет, не на землю, а на кучу бурелома - счастье, что гнилого, но всё же… Полуголое тело обожгло гнилыми сучьями, которые ломались под весом мальчишки. Под конец падения Коннор с невольным вскриком рухнул перед стволом, который коротким суком впился в бок… Дождь равнодушно бил по лицу, по телу, и Коннор кривился от злых слёз, но встать…

Он тяжело отодвинулся от сука, который чуть не пробил его, и сел, опираясь на ствол… Почудилось - он уже дышит не воздухом, а этим жутким ливнем… Опустил ладонь и упёрся ею в землю - в тщетной попытке пробиться к чему-то живому, у чего можно попросить силы. Но под слоями почвы таились та же гниль и смерть.

Помогая себе руками и задыхаясь от кашля - нечаянно глотнул дождевой воды, мальчишка застыл на месте, пытаясь сообразить, куда идти. Зов крови потерян… Зато… Он “услышал”, что где-то, пока далеко, к нему идут те трое или двое, которые оставили его на капище-вампире… Мгновенный всплеск адреналина - и он услышал-таки умирающего брата. Он близко!

Переставляя ноги не так быстро, как хотелось бы, но помня, что сейчас многое для братьев зависит только от него, единственного освобождённого, Коннор то шагал, то скользил вперёд. И всё же темнота, в которой он не мог видеть, привычно настроив магическое зрение, сыграла-таки с ним злобную шутку. В очередной раз осторожно поставив ногу на вроде как относительно твёрдую поверхность, мальчишка только собрался перенести другую ногу на это же место, как овражная кромка злорадно рухнула вместе с ним.

Скривившись от ожидаемой боли, Коннор сгруппировался… И с громким плеском упал в воду. Изумлённый и даже ошарашенный, мальчишка с облегчением воспринял подарок судьбы и вынырнул на поверхность оглядеться. Только повернул голову, как буквально в лоб ударил сигнал, на который он настроился. Сигнал умирающего.

Предполагая, что вода может оказаться полной жутких сюрпризов, Коннор, стараясь не шуметь, поплыл в сторону замирающего зова крови.

- Мика… - прошептал он, вылезая из воды и бросившись к мальчишке-вампиру.

Тот не откликнулся.

Мику привязали к прибрежным кустам так, чтобы его руки, привязанными же, оставались в воде. Ран и других повреждений на его теле Коннор не обнаружил. Слегка удивлённый, почему Мика умирает, Коннор, тем не менее, лихорадочно принялся резать намотанные тряпки. Первая мысль: “Отравили! Или усыпили!” Но, когда он вытащил из воды руки Мики, его едва не захлестнуло горячей ненавистью: надрезы на запястьях! А речная вода не давала крови собрата остановиться!

Ощерившись не хуже оборотня, Коннор оторвал от рубахи Мики клок и, стиснув надрезы, замотал их так, чтобы края не расходились. Затем растёр грудь и руки Мики.