Позови меня, дорогой - Люси Уокер

— Но миссис Кук ничуть не возражает. Она всегда шутит над папиными полотенцами. Мы всегда покупаем для него одинаковые… эти…

Мисс Диттон даже не взглянула на них. Она подошла к плите и подняла крышку кастрюли. Она стояла спиной к Пенни.

— А что если нам оставить большое полотенце — посмотреть, что из этого выйдет? — беспечно спросила она. — А… он пошел пить чай. Будем надеяться, он не слишком остыл.

Она повернулась и посмотрела на Пенни. Лицо ее выражало любопытство.

— Я не думаю, что ваш отец будет жаловаться на полотенце. — У Пенни вновь возникло ощущение леденящего страха, которое она уже испытывала сегодня. Она подумала о том, что если сейчас она уступит, это будет моральное предательство… и что потом ей придется уступать всегда.

И она решила твердо стоять на своем.

— Я тоже уверена, что он не будет жаловаться. Он не из таких. Возможно, отец и я немного избаловали друг друга… но, в самом деле, нет ничего плохого в том, что у нас есть свои привычки. Мне бы не хотелось менять их. Я думаю, папа имеет на них право. Это было бы нарушением порядка.

Мисс Диттон невозмутимо улыбнулась.

— Стоит ли так драматизировать эту ситуацию с полотенцами? — весело спросила она. — Однако посмотрим.

Холодная рука опять сжала сердце Пенни.

Настаивать на своем было бы проявлением невоспитанности и невежливости. Кроме того, у нее возникло странное чувство, будто за этим спором о полотенцах стоит нечто большее. Телефонный звонок безымянного абонента повис в воздухе подобно вопросу. Мисс Диттон хотелось узнать, кто это был… а Пенни ей не сказала. Теперь Пенни была за это деликатно наказана.

— Что ж, пусть папа выбирает сам, — сказала она и вышла из кухни, чтобы повесить полотенца в ванной комнате рядом с тем, мохнатым.

Когда час спустя она пошла к шкафу с бельем, чтобы взять полотенце для себя, то обнаружила, что в стопе, где лежали полосатые полотенца, были и те два, приготовленные ею для отца. Отец все еще находился в ванной комнате, поэтому она знала, что он не мог положить их обратно в шкаф.

Пенни стояла, глядя на полотенца, как она смотрела бы на перчатку, брошенную, как вызов.

К вечерней трапезе мисс Диттон приготовила такое блюдо, к которому не смог бы придраться даже гурман. И опять стол был элегантно накрыт. И опять можно было отметить экономность, которую иначе, как скупостью, не назовешь по сравнению с той расточительностью, к которой они привыкли. Мистер Бартлетт с удовольствием съел жареную баранину, яблочный пирог со сливками и, казалось, не заметил того, что, хотя они и были сыты, стол оказался необычно пуст до окончания обеда.

Пенни, все еще пытаясь проявить твердость, во время еды поддерживала только формальный разговор. Мистер Бартлетт, всегда сдержанный и спокойный за едой, только изредка вступал в их беседу. В первый раз он очень любезно поинтересовался, как они провели день. Затем добавил, что недавно говорил по телефону с Джоном Дином и что они решили завтра вместе перегнать овец на другое пастбище.

— Мне очень хочется познакомиться с мистером Дином, — тихо произнесла мисс Диттон. — У него очень приятный и добрый голос.

— Так оно и есть на самом деле, — с теплом отозвался мистер Бартлетт. — Первоклассный фермер. Самый лучший в округе, что касается разведения овец… и у него настоящее чутье на проведение различных экспериментов по выращиванию урожая.

После обеда Пенни помогла мисс Диттон отнести тарелки на кухню. Потом мисс Диттон мыла посуду, а Пенни ее вытирала. Они весело обсуждали предложение Росса Беннета «позабавиться» и то, в какую форму это может вылиться. Но каждая из них думала об одном — о человеке, имя которого не произносилось. Только они не осознавали это.

Когда работа была закончена и кухня засияла чистотой, Пенни спросила у мисс Диттон, что бы ей сейчас хотелось: читать, шить или слушать радио.

— А вы что собираетесь делать? — поинтересовалась она в ответ.

— Сегодня займусь альбомами газетных вырезок. У меня такое настроение. К тому же я уже целую неделю не прикасалась к ним.

— Альбомами газетных вырезок?

— Да. Я собираю вырезки по трем темам, — объяснила Пенни. — Музыкальные обозрения из «Морнинг Геральд». Исторические фотографии и заметки, я имею в виду местную историю. А в третьем альбоме вырезки об овчарках.

Мисс Диттон улыбнулась.

— У вас такие разносторонние интересы, — сказала она.

Они вышли из кухни и пошли по направлению к малой гостиной в передней части дома. Пенни включила свет и указала мисс Диттон на уютное кресло в углу.

— Располагайтесь поудобнее. Я не буду возражать, если вы хотите послушать радио, и не буду шуметь, если вы предпочитаете почитать.

— Я думаю, что предпочла бы понаблюдать за вами. Я даже могу помочь.

Пенни открыла небольшой шкаф. На книжной полке лежали большие альбомы газетных вырезок. На полках повыше стояли коробочки с картотекой, а на них — еще не использованные вырезки.

— Можно посмотреть? — спросила мисс Диттон, протягивая руку к альбомам.

— Пожалуйста, если хотите. Тот, нижний, о Грин Вэлли и первых поколениях Беннетов, Динов и Бартлеттов. Глава о Динах заканчивается отцом Джона. В действительности он был доктором, но никогда не занимался практикой. Его гораздо больше привлекало фермерство.

Ну вот! Наконец-то она узнала что-то о Динах!

Долгое время они сидели молча. Мисс Диттон сосредоточенно изучала исторические сведения о Грин Вэлли, а Пенни аккуратно обрезала края новых заметок и складывала их стопой.

Наконец мисс Диттон подняла голову. В глазах ее блестел огонек любопытства.

— Как это все интересно, — сказала она. — Я и не предполагала, что Грин Вэлли стоит этого… например.

— Просто вы еще не знаете Грин Вэлли, — ответила Пенни. Несколько минут мисс Диттон сидела, наблюдая за быстрыми движениями рук девушки.

— Откуда у вас такая страсть к коллекционированию? — спросила она наконец.

— От мамы, — спокойно ответила Пенни. — Именно она начала альбомы с историческими и музыкальными обзорами. Но она собирала многое. Камни и безделушки, независимо от того, насколько они были ценны. Там, наверху, есть целая коробка, наполненная ими. И письма. Мама ни разу в жизни не выбросила ни одного письма. А она регулярно переписывалась со многими… и хранила все письма.

— Я думала, из них получился большой костер, когда она умерла.

— Нет. Папа к ним не прикоснулся. Когда-нибудь я прочитаю их… но только после того, как не станет папы. Они могут быть своеобразным дневником… или историческим документом.