Страсти обыкновенные (сборник) - Михаил Башкиров

– Тебе не совестно выигрывать у отца?

– Я у него вместо груши.

Сластенов подошел к тахте.

– А если нет улик, значит, нет даже кандидата в убийцы.

– Ты это, Вань, о чем?

Сластенова унесла икону в спальню, спрятала под подушку, вернулась.

– Так что сказал специалист?

Кирилл заглянул в пустую чашку.

– На миллион фанерка тянет?

– Я теперь с ней из дому – ни на шаг… А тренера твоего в детстве наверняка чем-то тяжелым стукнули по голове!

Сластенов вернулся к шахматам.

– Давай еще одну, последнюю, для реванша?

– Расставляй, только серьезно последнюю.

– Вам еще не надоело?

Сластенова отобрала у сына чашку.

– Нет, у всех мужья как мужья, а мой даже не поинтересуется, где меня черти носили.

– Должен же я хоть одну партию выиграть!.. А если ты убедилась, что икона – обыкновенная мазня, то нечего на нас срывать досаду…

– Я еще раз убедилась, что ты толстокожий и бессердечный… А вдруг бы меня ограбили, вдруг бы убили, вдруг бы икона потерялась?..

– Да идет она боком, твоя икона! Опять пешку зевнул!

– Братцы-кролики, берегите нервные клетки.

– Я когда-нибудь вышвырну шахматы с балкона!

Сластенова ушла на кухню и там, у холодильника, всплакнула, уткнувшись лицом в фартук, висевший на гвозде.

Потом вымыла подарочную кружку, из которой пил тренер, и будничные чашки, поставила их на сушилку, съела последнюю конфету из коробки и начала чистить картошку.

Сластенов проснулся весь в поту, сбросил одеяло, посидел, встал, раскрыл шторы, зажмурился.

Молочка бы сейчас парного… Деревенского…

Сходил на кухню – включил кофейник и поставил разогреваться вчерашнее пюре.

Жена и сын давно разбежались по своим обычным делам.

Сластенов пропел что-то походное.

Официально еще командировка продолжалась, и пребывание в городе было нелегальным и рискованным.

Главное – не напороться на коллег и начальство.

Сластенов заглянул в комнату Кирилла.

Незастеленная кровать, раскрытый магнитофон, журнал, тот самый, с детективом, брошенный на пол, наушники прямо на подушке.

А говорил, что детективов не читает… Болтунишка…

Присев на кровать, Сластенов надел кое-как наушники – пластмассовая дуга скребанула по лысине – включил магнитофон.

Да… Музыка – голый ритм… И где он только берет такие записи… Впрочем, двадцать лет назад тоже был сплошной ритм… Влияние Африки…

Сластенов положил наушники на подушку.

В большой комнате улегся на тахту, прислушиваясь к монотонному фырканью кофейника на кухне.

Тоже ритм, только домашний… Кирилл, Кирилл – натворил делов, наплел всякой ерунды, взбаламутил человека… Но кто ожидал, что эта икона так на нее подействует… Ночью раз десять вскакивала икону проверять – мания, да и только…

Сластенов долго смотрел на хрустальную вазу – темная полоска воды под стеблями, увядшие астры, лепестки скрючились, порыжели. Выдернул цветы из вазы, отнес на кухню в мусорное ведро, сполоснул руки, помешал большой ложкой пюре.

Куда, интересно, теперь она запрятала икону…

Из кофейника бил тугой парок – на стеклине окна появилась испарина.

Сластенов налил кофе, положил сахар, бухнул прямо из банки сгущенное молоко.

Картошка начала пригорать.

Сдернул с гвоздя фартук жены, скомкал, подхватил кастрюлю.

В прихожей стукнула дверь – привычно щелкнул замок.

Сластенов, держа кастрюлю в руках, вышел полюбопытствовать – узкие лямки фартука волочились за ним.

– Ты что, до сих пор дрых?

Сластенова расстегнула кофту, шагнула к мужу, принюхалась и наконец увидела кастрюлю и скомканный фартук.

– Сколько раз тебе говорила, что разогревать надо в сковородке!

– Ты на меня сердишься? За вчерашнее? Но я, честное слово, заигрался – обидно продуть десять партий…

– Перестань, давно забыла… Вот, с работы отпросилась… Сижу, понимаешь, как на иголках, всякая чушь в голову лезет…

– Кофе будешь?

Муж шагнул чуть в сторону и наступил на лямку фартука – ткань затрещала.

– Ну что ты здесь торчишь с кастрюлей?

Муж, подчиняясь окрику, скрылся на кухне.

Сластенова открыла сервант, села на корточки, приподняла столку тщательно выглаженного белья – икона лежала на месте.

Надо будет завтра ее куда-нибудь перепрятать… Тренер-то видел, что ее выносили из спальни, значит, в шифоньере ненадежно… а сервант прямо на глазах, тоже опасно… Вот если в стиральную машину? Нельзя, отсыреет… Ничего – придумаем…

Муж вернулся с кухни, тоже присел на четвереньки перед открытой дверцей.

– Календарь-то будем перевешивать или соседу подарим?

– Иди ты со своими подначками…

Сластенова поправила стопку белья – икону стало совсем незаметно – закрыла сервант, перешла к тахте.

– Значит так, большой любитель детективов. Помоги разобраться.

– Думаешь, что эта раскрашенная деревяшка реально кому-то нужна?

– Нужна не нужна, а утром выхожу из подъезда – глядь, а прямо на газоне, в кустах, тренер замаскировался. Натянул на глаза кепчонку, но я-то его сразу по мастерке узнала…

– Сомнительно…

Муж не успел договорить, как у двери кто-то длинно и решительно позвонил.

– Это он, я уверена!

Сластенова встала к серванту.

– Это он!

– Тем лучше.

Муж заправил майку в трико и пошел открывать.

– Ваня, прошу тебя, осторожнее, он каратист.

Сластенов чуть приоткрыл дверь и глянул на площадку одним глазом.

Что-то белело.

Тогда он увеличил щель для наблюдения, и тотчас же ему в нос ткнули огромным букетом астр.

– Здрасьте!

Сластенов узнал голос соседки из пятой квартиры.

– Вчера на дачу ездили. Вам цветочков нарвали в подарок.

– Манечка, это к тебе!

– Ах, Капитолина Федоровна, вы нас балуете…

Жена приняла охапку цветов и сунула ее Сластенову.

– Мария Владимировна, милочка, вы знаете, иду я сейчас из молочного, а мне навстречу Зоя Сергеевна, поздоровалась, еле кивнув, – и вдруг заявляет, что, мол, у Сластеновых икона чудотворная завелась! И перекрестилась при этом!

Соседка вошла, захлопнула дверь.

– Вот уж от кого не ожидала. Интеллигентный вид, вдова майора – и на тебе, перекрестилась.

– Она-то, чертова кукла, откуда узнала?

– А ей ваш сыночек сообщил строго конфиденциально в благодарность за три рубля, которые она занимала ему на прошлой неделе на кассету…

– Конфиденциально… Три рубля… На кассету… Ты, Ваня, слышал? Я же ему червонец выделяла!

– Музыка нынче подорожала.

Сластенов отнес букет в комнату, вернулся, встал рядом с женой.

Соседка не унималась.

– А можно на нее хоть глазком взглянуть, на икону-то чудотворную, или врут опять?

– Только, Капитолина Федоровна, вы уж никому ни словечка, пожалуйста…

Сластенова неопределенно махнула рукой.

– Прошу вас!

– Я-то с радостью, да шила в мешке не утаишь. Если Зоя Сергеевна узнала, значит, ждите визитов. Старухи со всего района сбегутся.

В дверь грубо и настойчиво застучали.

– Открывайте, милиция!

Соседка мимо Сластенова прорвалась в комнату, жена – за ней.

Сластенов щелкнул замком.

– Перепугались, братцы-кролики?

Кирилл швырнул сумку под ноги Сластенову.

– А я слышу – воркуют, ну и пошутил маленечко… Кстати, я проглядел твой английский детектив… Девяносто девять процентов, что убийца – сержант полиции…

Ночью Сластенова несколько раз просыпалась от ощущения, что кто-то ходит в большой комнате.

Чудилось то соседка с букетом, то тренер с коктейлем, то надежный человек с топором.

Сластенова вставала, накидывала на плечи халат и, проверив наличие иконы в серванте, возвращалась в спальню.

Проснувшись в очередной раз, Сластенова разбудила мужа.

Раньше, лет десять назад, она будила его обычно поцелуем, а сейчас просто щелкнула по носу.

– Спать, не мешайте спать… – Сластенов натянул одеяло на голову.

Она все же разбудила мужа с третьей попытки.

Он сел, посмотрел на окно – в щель меж шторами уже проклюнулся бледный рассвет.

– Что, опять тренер?

– Вань, давай поговорим. Мы же с тобой так давно не разговаривали ночами… А помнишь, как только поженились, так до утра не умолкали – помнишь?..

– Наверно, тогда было о чем разговаривать?..

– Конечно, было.

– Нет, а ловко наше чадо пугануло вас с соседкой… «Откройте, милиция!» Я-то его противный голос признал, а вы обе струхнули…

– Тебе смешно, а я чувствую, что икона эта меня доконает. Устала я от нее. И чего ношусь, как угорелая? Может, из-за фильма того? Мне на работе замначальника давно говорил, что телевизор до добра не доведет… Ящик – он и есть ящик…

– Надо было, мать, нам второго ребенка завести. Тогда бы и про икону забыла, и про телевизор.

– А может, икону в музей отнести?

– Нужна она им, как собаке пятая нога.

– Ты бы попробовал, а? Не убьют же они тебя там… Если деньги предложат, не отказывайся… А носом закрутят – неси ее обратно домой, повесим спокойно на стену… Пусть соседки ходят смотреть.