Чужой цвет - Михаил Кагарлицкий

В прямоугольном кабинете, за длинным массивным столом, сидел паренек в форме строевика. Он указал Ан-Мари на круглое мягкое кресло и, раскрыв конверт, начал копаться в бумагах. Из боковой двери вышел высокий стройный мужчина с красивым волевым лицом и обаятельной улыбкой.

— Как идет набор? — поинтересовался он, дружески кивнув Ан-Мари.

— Все в порядке, коллега Бошан, — вскочил щупленький строевик, неумело вытягивая руки по швам. — Двадцать кандидатур — пять с перспективой.

— Нормально. — Мужчина подошел к столу и взглянул на бумаги. — Работайте тщательно. Не каждый достоин заслужить доверие Апостолов.

— Очередная кандидатура, — отрапортовал строевик. — Происходит прием документов.

— Ну-ну, — Бошан присел в кресло у стены и с интересом посмотрел на Ан-Мари. — Найдите самое главное.

Строевик стал ожесточенно перебирать бумаги и с облегчением выхватил голубоватый квадратный листок.

— Вот! — воскликнул он, торжественно подняв его над головой.

— Зачитывайте вслух, — предложил Бошан, слегка полузакрыв веки.

Строевик вытянулся, его руки затряслись от напряжения, и тонкий ломающийся голосок произнес:

— Выписка из аттестационной анкеты младшего статистика Ан-Мари Розенфельд.

Разум: быстро схватывает существенные моменты ситуации.

Рассудительность: надежна в смысле принятия должных решений.

Инициатива: способна самостоятельно ставить и выполнять задачи.

Характер: средний, динамический.

Организационные способности: хороший исполнитель.

Преданность: непреклонная.

Настойчивость: решительна, тверда.

Реагирование в критических ситуациях: действует спокойно и логично.

Выносливость: тщательна и энергична, может нести службу в весьма трудных условиях.

— Прекрасные данные, — улыбнулся Бошан. — А скажите, милая девушка, вы знаете, как охотятся на пятнистых лемуров?

— Нет, — пожала плечами Ан-Мари.

— Ничего, — успокоил Бошан, — при определенном стечении обстоятельств я поведаю вам эту занимательную историю.

Он поднялся и скрылся за внутренней, потайной дверью.

— Вам повезло, — вздохнул строевик, — начальник аналоцентра обратил на вас внимание.

— Когда я узнаю решение?

— Вас известят, — строевик встал, давая понять, что аудиенция окончена.

Ждать пришлось недолго. На следующий день прямо в отделе курьер Комплекса информации в черной форме с золотыми блестящими бляшками вручил Ан-Мари маленький белый конверт с красными печатями по бокам.

Краузе и Карина с удивлением наблюдали за происходящим. Ан-Мари достала из конверта картонный листок с розовыми впечатанными буквами.

— Меня приняли, — сказала Ан-Мари. — Завтра в 9.00 я должна явиться в Комплекс информации.

— Поздравляю! — всплакнула Карина. — Я всегда знала, что из тебя выйдет толк.

Она обняла Ан-Мари и прижала ее лицо к своей груди.

— Когда будешь карабкаться наверх, — шептала она, — не забывай о своей старой подружке. Я всегда хорошо относилась к тебе.

Старый Краузе тоже был взволнован и растроган.

— Я чувствовал, что это должно произойти. Я предвидел это… Но в такие короткие сроки! Есть кому продолжить наше дело. Мы, ветераны, можем уходить спокойно…

— Ну что вы, коллега, — ужаснулась Карина, — вас не назовешь молодым, но записывать себя в старики, фи, это даже не посмел бы мой любящий муж…

— Да? — спросил Краузе. — В самом деле?

— Конечно, — улыбнулась Ан-Мари. — Вы в хорошей форме.

— Тогда!.. — стукнул кулаком по столу Краузе. — Тогда я скажу вот что: вопреки всем инструкциям вы, Ан-Мари, можете сегодня уйти с работы на час раньше положенного срока… Нет! Можете уйти прямо сейчас. Слышите: прямо сейчас!

— Спасибо! — Ан-Мари взяла сумочку, сделала несколько шагов к двери и обернулась. Краузе и Карина, привстав за своими столами, провожали ее уход добрыми улыбками. Она успела полюбить этих странных, так непохожих на нее людей, и расставаться с ними было тоскливо и тягостно.

Надо было лечь спать пораньше. Новая служба требовала напряжения всех сил и внимания. Ан-Мари сняла парик, отключила энергоблок и, раздевшись, вытянулась на кровати. Несколько плавных движений руками, и наступило полное расслабление всего организма.

Какой-то скрежет послышался со стороны окна, и рама резко отошла в сторону. Ан-Мари обернулась, и нажала на рычаг аварийного освещения. В оконном проеме стоял Лякург. Правой рукой он держался за выдвинутую раму, а левой отодвигал в сторону прозрачные гардины. Ан-Мари вскрикнула и прикрыла грудь руками.

— В подобных случаях следует закрывать волосы, — заметил инспектор, усаживаясь на подоконник.

— Волосы вы уже видели, — не замедлила с ответом Ан-Мари.

— Можно изменить цвет, — сказал Лякург, глядя в окно и дав возможность Ан-Мари закутаться в простыню. — Сколько вокруг перекрашенных!

— Зачем?! — Она гордо вскинула голову. — Я знаю девушку, специально превратившую свои волосы в огненно-светлый цвет, чтобы встать в ряды преследуемого и гонимого меньшинства. А вы предлагаете предательство?

— Я ничего не предлагаю, — пояснил инспектор. — Просто зашел в гости. Все-таки обещал появляться.

— В решающие минуты? — сыронизировала Ан-Мари. — Когда я снимаю платье?

— Я думаю, что для некоторых молодых особ этот момент решающий, — вздохнул Лякург.

— Вам не к лицу пошлости, — вывела Ан-Мари и повернулась к нему спиной.

Лякург слез с подоконника и сел на стул рядом с кроватью.

— Можно было удивиться, как ловко я влез на двенадцатый этаж, какой я храбрый и сильный… А между прочим, у меня это с детства. Мы жили на маленькой ферме в Восьмиречье. По вечерам семейство любило собираться на втором этаже, в небольшой, но уютной комнате. Все рассаживались вокруг громоздкого стола с толстыми, вырезанными из векового дерева ножками, пили чай с вишневым вареньем и говорили всякие глупости. Однажды вечером я пробрался на соседний балкончик, прошел по узкому карнизу и постучал костяшками пальцев в окно. Пожалуй, это была самая удачная операция в моей жизни. Правда, мне здорово влетело, но с тех пор я могу залезть в любое окно. Люди склонны забывать, что есть этажи сверху и снизу, не говоря уже о водосточных трубах несколько натренированных движений позволят оказаться в любой точке дома, в любой комнате.

Ан-Мари вполне могла сказать что-то ехидное и на этот счет, но почему-то промолчала..

— А я пришел к тебе. Конечно, глупо, но если я пришел, значит, я не мог не прийти. Пусть даже нас многое разделяет, и мы ставим совершенно разные задачи…

— Вы действительно верите в то, что утверждают Апостолы? — перебила она его.

— Видишь ли, — неуверенно сказал он, — конечно, в целом, это ерунда. У меня было несколько знакомых рыжеволосых, и все они оказались вполне порядочными людьми. Но ведь просто так Апостолы не смогли бы придумать подобное. Может быть, когда-то, в давнем прошлом, несколько рыжих и пытались организовать какой-то заговор.

— Как ты можешь судить об этом?

— История. Апостолы приводят цифры, факты, выводы…

— Апостолы сами и составляют историю, а строевики воплощают ее в жизнь. Простая политика: она рябит на синих рубашках единственным кличем — «Смерть рыжим!»

— Ну… — Лякург замялся, — официальная политика Совета Апостолов заключается не в уничтожении рыжих, а в их нейтрализации. Что же касается строевиков, то, думаю, самим Апостолам противны столь ревностные и мерзкие слуги.

— Нейтрализация, — усмехнулась Ан-Мари. — Вы называете это нейтрализацией: убийства, похищения, насилия — только из-за того, что у человека другой цвет волос.

— Теория цветовой структуры, — вздохнул Лякург. — Ты же знаешь, она обоснована очень давно. Апостолы лишь систематизировали ее основные положения и привели в рабочее состояние.

— Да, — Ан-Мари задумалась, — теорию опровергнуть практически невозможно. Аналоцентр не ошибается.

— Вот видишь, — облегченно улыбнулся Лякург. — еще в детской воскресной школе, едва успев различить первые буквы, я уже пел:

Цвет чужой, противный цвет,

Он принес немало бед.

Хуже цвета в мире нет.

Будь он проклят — рыжий цвет!

— Да, — сказала Ан-Мари, — нам это вдалбливали с детства. Все против рыжих, хотя, если присмотреться, цвет как цвет, не хуже других. Даже солнце, и то, рыжего цвета.

— А, по-моему, белого, — возразил Лякург. — Яркое, сверкающее, но все же белое.

— Нет, рыжее!

— Может быть, ты и права. Я уже не помню, когда в последний раз смотрел на солнце…

Лякург встал и поклонился Ан-Мари.

— Я ожидал совсем иного уровня общения, — честно признался он, — но вы не оправдали моих надежд.

— Придется лезть в другое окно? — поинтересовалась Ан-Мари.

— После беседы с вами это было бы глупо.

Лякург прошел в коридор и прикрыл дверь в комнату.

— Постойте, вас не выпустит дверь! — крикнула Ан-Мари.