Чужой цвет - Михаил Кагарлицкий

— Постойте. Что-нибудь придумаю.

Через полчаса, взъерошенный и раскрасневшийся, как после тяжелой работы, он торжественно появился, размахивая справкой над головой.

— Сам напечатал, мизинцем. За стилистические обороты не ручаюсь, но подлинность печати гарантирую.

— Благодарю, — Ан-Мари спрятала справку в конверт. — Прощайте.

— Еще встретимся, — обнадежил инспектор.

В отделе продолжала ораторствовать Карина.

— Вы представляете, по делу тетушки Кюнце задержаны десять рыжих, следствие продолжается. Нет, я не понимаю, сколько можно терпеть их гнусные выходки?

— Нельзя столь остро ставить вопрос, — возразил Краузе. — В своей последней речи Апостолы призывали к смирению и покаянию. Если наши братья обделены милостью Всевышнего…

— Братья! — взвизгнула Карина. — Рыжие — братья?! Может быть, вам… именно вам, они и братья, и не только братья! А нам с этой девочкой они — сорняки, которых давно пора выполоть!

В приступе ярости Карина отбросила машинку, выскочила из-за стола и, одарив презрительной гримасой Краузе, выбежала в коридор.

— Ан-Мари, — прошептал Краузе, — коллега Карина сейчас намекнула… Вы поняли: она намекнула. По-видимому, ее супруг имеет доступ к материалам Службы Спокойствия.

Он вынул из архива папку о положении в жилищном строительстве и начал быстро перебирать типовые справки.

— То есть я хочу сказать, — смущенно продолжил он, — что моя бывшая жена, вы знаете, она умерла семь лет назад, имела не совсем подобающий… Нет-нет, не подумайте чего-либо! Я бы назвал ее волосы каштановыми, ну светло-каштановыми, совсем небольшое отклонение. Она была очень добродетельной женщиной, и я ни о чем не жалею, хотя и не смог осуществить некоторые честолюбивые замыслы. Вы осуждаете меня, Ан-Мари?

— Я понимаю вас…

Краузе благодарно улыбнулся, вздохнул и продолжил разбор градостроительных достижений, хотя должен был заниматься совсем другими проблемами.

Карина вернулась только через полчаса. На ее лице таилась многозначительная улыбка.

— Послушай, крошка, а тебя спрашивает мужчина, — удивленно объявила она. — Квадратные плечи, упрямый подбородок, стальные глаза. Если бы не мой любящий муж…

Рядом с привратником стоял инспектор Лякург.

— Меня не пропускают, — пожаловался он, — а лезть через окно в секретное учреждение боязно. У вас не найдется несколько минут?

Ан-Мари спустилась в подъезд, и они отошли в высокую серую нишу. Инспектор вынул из кармана небольшой сверток.

— Возьмите.

— Что это? — не поняла Ан-Мари.

— Я сообразил, что вы остались без денег. Знаете, у меня, как и у всякого сыщика, несколько замедленная реакция. Вернете, когда сможете.

— Нет. — Ан-Мари улыбнулась. — У меня есть некоторые сбережения. Спасибо.

— Жаль, — вздохнул инспектор. — Хотел бескорыстно помочь ближнему.

— Так делают Апостолы, — заметила Ан-Мари.

— И инспектор Лякург.

Закончив работу, они уходили почти одновременно. Сначала Карина, вечно спешащая домой, за ней Ан-Мари, последним, убедившись, что все в надлежащем порядке, отдел покидал Краузе. Так было и на этот раз.

Недолгая тряска в пневмовозе, и Ан-Мари вышла возле своего дома. Какое-то странное чувство все время тревожило ее. Она несколько раз оглянулась, вошла в подъезд и спряталась в закутке перед лифтом. Снаружи послышались тихие крадущиеся шаги.

За ней следили. Это было непонятно и страшно. Любой, оказавшийся под подозрением Службы Спокойствия, сразу же арестовывался — наблюдение и слежка отвергались как устаревшие методы.

Дверь приоткрылась, и в подъезд заглянул Лякург.

— Долг службы, инспектор? — спросила Ан-Мари, выбравшись из своего укрытия.

— Личные мотивы, — Лякург вздохнул и отворил дверцу кабинки. — Ведь нам на двенадцатый?

— Мне — да, — Ан-Мари вбежала в кабинку и попыталась надавить на панель ручного регулятора, но инспектор оказался не менее проворным. Кабинка повезла их наверх.

— Ты мне нравишься, — просто сказал Лякург. — Особенно волосы. Обожаю, когда у девушки такие длинные волосы. Хочется теребить их, выглаживать, ласкать, расчесывать. Клянусь, если бы я не стал сыщиком, наверняка бы оказался в салоне парикмахерской.

— Постригусь, — предложила Ан-Мари, — и у вас не будет проблем.

— Тогда надо торопиться, — заметил Лякург и попытался обнять ее. Ан-Мари выскользнула, а из-под куртки инспектора выпала и со стуком ударилась о дно кабинки тяжелая коричневая кобура.

— Опять, — вздохнул Лякург. — Нам выдали лучеметы, после того как у бандитов появились плазменные пистолеты. Но дело в том, что их очень трудно вытащить из кобуры.

Он щелкнул пальцем по выдвижной крышке.

— Однажды я попал в хорошую переделку: бандиты израсходовали весь боезапас, успели скрыться, позвонить в центральный участок, сообщить, что они обо мне думают и что со мной при случае сделают, а я все еще вытягивал эту штуковину из кобуры. Глупая игрушка!

— Хозяин умнее, — улыбнулась Ан-Мари, проскользнув на лестничную площадку. Лякург встал у нее за спиной.

— Кого ждем? — поинтересовался он. — Открывайте.

— Уходите, — попросила Ан-Мари. — Пожалуйста.

— Ты не понимаешь, как тебе повезло, — стал объяснять Лякург. — Познакомиться с таким человеком! Рыцарем риска! Баловнем удачи! Никогда не проигравшим ни одного сражения. Согласен: я буду появляться в решающие минуты твоей жизни.

— Мне приятнее исчезновения, — пояснила Ан-Мари.

— Ну это от незнания предмета, — Лякург притянул ее к себе и провел рукой по волосам. Ан-Мари рванулась, раздалось еле слышимое потрескивание, и ее великолепная грива резко сдвинулась вбок. Она забыла про ливший весь день дождь. Лякург испуганно отшатнулся, с изумлением всматриваясь в Ан-Мари. Наконец он пересилил себя и прошептал:

— Надо тщательнее приклеивать парики.

— Надо не приставать к незнакомым девушкам, — ответила Ан-Мари.

Несколько минут они стояли молча.

— Так я пойду? — спросил Лякург, отступая к лифту.

— И поскорее, — улыбнулась Ан-Мари. — Каждая потерянная минута приравнивается к государственной измене.

— Я не доносчик, — глубокая складка прорезала лоб инспектора. — Спите спокойно.

Громкий хлопок дверцы отозвался проникающим эхом во всех уголках притихшего подъезда.

Ан-Мари легла на кровать и включила видеосферу. В соответствии с традициями вначале появились цветные радужные пятна, создающие необходимый фон восприятия, а затем, сквозь гул низкочастотных помех, прорезался мощный голос одного из Апостолов. Передача уже шла определенное время, но уловить ее смысл было нетрудно.

— Нет более тяжкой ноши чем груз забвения, — вещал Апостол, — только оказавшись в пелене мрака и похоти, человек осознает предназначение свое. Вопреки сатанинским силам и наветам дьявола благопристойно продолжая путь свой, каждый из нас должен изгнать из души корысть и жестокость, проявить милость к заблудшим и запутавшимся, дать им последнюю возможность выбраться из бездны падения своего. А не сумевшие сделать этого да простят братьев своих, стремящихся к совершенству…

Аккорды неумолимой органной музыки завершили выступление, и тотчас же, на фоне коричневых и оранжевых всплесков, зазвенел взволнованный баритон диктора.

— В то время, когда народ, преисполненный надеждой и вдохновением, стремится к познанию и очищению, темные силы все еще плетут коварные паутины заговоров и интриг! Следствие по делу злодейского умерщвления тетушки Кюнце продолжается. К моменту выхода нашего выпуска изъято уже 20 лиц с определенной структурой окраски. Все подозреваемые признались в своем соучастии! Поиск главного преступника вступает в заключительную стадию! Истинные патриоты могут сообщить о своих наблюдениях по каналам 15, 21, 69. Следите за нашими дальнейшими выпусками!

Картинка зарябила, и видеосфера запустила очередную серию исторической драмы «Зловещий оттенок», в которой герои мужественно боролись за чистоту природного окраса с внутренними и внешними врагами национального процветания.

Ан-Мари выключила видеосферу и, достав из шкафа котомку, заглянула в нее. Лилового шарика не было. Цилиндрики слегка поменяли цвет и были готовы выполнять свою нелегкую миссию.

3. РАЗВЛЕЧЕНИЯ В ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ

Проснувшись, Ан-Мари быстро убрала в комнате, несколько минут постояла под холодным душем, оделась и, прихватив с собой конусообразную сумку, на дне которой покоились цилиндрики, отправилась на прогулку.

В кафе напротив ее ждал обычный завтрак, предлагаемый по воскресным дням клиентам со средним достатком. Знакомый седоватый официант встретил ее традиционной фразой:

— Все в порядке, барышня?

— Абсолютно, — улыбнулась Ан-Мари, усаживаясь за столик.

Через десять минут она прошла в комнату для отдыха, заперла дверь и, открыв сумочку, достала тюбик с раствором сиринатовой жидкости. Несколько мазков кисточкой, и на лице не осталось и следа от пудры, помады и велиновой туши. Тонкой резинкой стянуты в пучок волосы на затылке. Юбку и блузку сменили узкие брюки и пестрая рубашка с засученными рукавами. Ан-Мари придирчиво осмотрела себя в зеркале: перед ней стояла девчонка-подросток четырнадцати-пятнадцати лет. Забавное существо с еще несложившимся характером и не представляющее особой опасности для окружающего общества. Теперь можно было приступать к главному.