Чужой цвет - Михаил Кагарлицкий

Ан-Мари втиснула свои вещи в сумку, открыла запасной выход, исключающий лишних свидетелей, и оказалась на соседней улице. Забежав в ближайший подъезд, она поднялась на пятый этаж и, вынув из сумки цилиндрик, прикрепила его на стене, у самого края лестницы. Там он был менее заметен. Осталось только надавить на тыловую часть аппарата и быстро спуститься вниз.

Спустя пять минут видеожучок начинал работать. При сравнительно небольшом радиусе передачи он активно вторгался в программу видеосферы. Видовой фон резко менялся, цветовые гаммы отходили на задний план, и на картинке высвечивали слова: «Свобода, Равенство, Братство». Далее следовала сжатая информация о произволе в обществе, о преступлениях строевиков, о дискриминации по цветовым признакам, а также подлинная статистика по всем направлениям. К последнему Ан-Мари имела самое прямое отношение.

Сотни людей одновременно могли узнать неожиданные для себя новости. И хотя передвижные точки Службы Спокойствия сразу же выходили на передающее устройство, видеожучки успевали наделить зрителей большей частью своих знаний. Блоки питания, крошечные лиловые шарики, позволяли заряжать до сотни цилиндриков самыми новыми данными. Видеоборьба была одним из наиболее эффективных действий Сопротивления.

Ан-Мари умело расставляла видеожучки по ближайшему кварталу. Самые темные закоулки, самые невзрачные лестничные площадки, неказистые и грязные простенки привлекали ее внимание. Лучше внизу, чем вверху, лучше слева, чем справа, — эти немудреные правила верно служили ей уже не один месяц. Даже несколько лишних секунд трансляции имели большое значение.

Сегодня все шло благополучно. Выпустив на волю всех своих подопечных, Ан-Мари приладила последний видеожучок на чердаке огромного четырехэтажного особняка и быстро сбегала вниз по широким мраморным ступеням.

— Ты кто? — коренастый юнец в оранжевом комбинезоне преградил ей дорогу. — Что-то раньше я тебя у нас не видел?

— А тебе какое дело! — Ан-Мари закинула за плечо сумку. — Мешаю?

— Да нет! — слегка смутился паренек. — Ты в какую группу ходишь? В девятую?

— Положим, — ответила Ан-Мари.

— Смотаем в Желтый парк? Гонки на сквейболлерах!

Приняв молчание Ан-Мари за согласие, он забежал в ближайшую открытую дверь, предупредив:

— Минута! Переоденусь.

Столько же хватило Ан-Мари для того, чтобы на ходу принять свой прежний облик и спрятать брюки и рубашку в сумку.

Она вышла из подъезда и тут же, вслед за ней, выскочил запыхавшийся юнец в белоснежном полузастегнутом костюмчике. Он растерянно посмотрел по сторонам и заметил Ан-Мари.

— Синьорита! Мимо вас девочка не пробегала?

— Нет, — еле сдерживая смех, ответила Ан-Мари. — Я только что подошла.

Юнец вздохнул и вернулся в подъезд. Надо было спешить — с минуты на минуту мог появиться уловитель Службы Спокойствия. Ан-Мари торопливо зашагала по тротуару, но сзади прозвучал резкий, призывный гудок.

По сигналу «Внимание!» любой лояльный член общества обязан приостановить движение и обернуться в сторону подачи сигнала.

«Неужели конец?» — подумала Ан-Мари. И самый никудышный эксперт сумел бы найти на дне сумочки следы хранения цилиндриков.

Возле обочины замер черный пневмобиль. Из полураскрытой дверцы выглядывал Лякург.

— С утра катаюсь по городу, — сообщил он. — Могу подвезти…

Ан-Мари, немного помедлив, села на заднее сидение.

— Вперед! — сказал Лякург и надавил на клавиши дистанции. Пневмобиль, качнувшись, заскользил по улице. — Какие новости?

— Пока на свободе, — ответила Ан-Мари.

Инспектор поморщился и перевел движение на автономный режим.

— Знаешь, я никогда ничего не имел против рыжих… — Лякург уловил легкую гримасу Ан-Мари. — Ну если тебя это коробит, против светловолосых. Я очень добрый человек, и вообще во мне масса положительных качеств.

Ан-Мари засмеялась.

— Серьезно, — обиделся Лякург. Он поднял рычаг звукового канала и спросил: — Бен, как там бандиты? еще держитесь?

— Держимся, инспектор, — бодро ответил заглушаемый выстрелами голос. — Но они наседают.

— Продолжайте, — успокоил Лякург. — К вечеру, может быть, и я подъеду. Посражаемся вместе.

— Скажите, — спросила Ан-Мари, — вы слышали о том, что произошло с тетушкой Кюнце?

— Понимаю, что тебя волнует, — вздохнул Лякург. — Семибашье — мой район. Я был там с самого начала.

Он помолчал, всматриваясь в мелькавшие вдоль дороги контуры зданий.

— В руке у тетушки Кюнце был зажат клок рыжей шерсти…

— Шерсти? — переспросила Ан-Мари.

— Шерсти. Помнишь, несколько лет назад были в моде лигоневые пояса с собачьей шерстью наружу. Какие-то чудаки утверждали, что симбиоз лигони с собачьей шерстью позволяет уменьшить силу гравитации. Пустая затея. Сейчас лигоневый пояс носит только Зудер из банды Глеттера. Это их работа.

— Но как же тогда…

— Я подал рапорт, в котором описал все. Что было дальше, меня не касается. Я не могу указывать органам информации, как и что им сообщать. Дальнейший ход расследования взяла на себя Служба Спокойствия.

Пневмобиль остановился перед домом Ан-Мари.

— Поднимемся к тебе? — Инспектор положил на ее тонкие пальцы свою широкую ладонь. — Продолжим беседу.

Ан-Мари осторожно высвободила руку.

— Вы собираетесь меня шантажировать?

— Да!.. Вы ловко надеваете на меня ярмо подлеца. Разумеется… воспользоваться обстоятельствами… принудить… заставить… Скажите, может быть, вам просто доставляет удовольствие унижать окружающих?

— А вы не думаете, что это один из способов самозащиты? — нашлась Ан-Мари.

Лякург беспомощно развел руками.

Только Ан-Мари прикоснулась к двери подъезда, как ее окликнули.

— Эй — прозвучал сзади тоненький голосок.

В нескольких шагах от нее стоял парнишка с огромной кепкой, надвинутой на самые глаза.

— Ты живешь на двенадцатом этаже? — поинтересовался он.

— Да, — Ан-Мари удивленно посмотрела на мальчишку. — Я — Ан-Мари.

— Обманываешь? — кепка медленно съехала на затылок.

— А зачем? — спросила Ан-Мари.

Парнишка привстал на цыпочки и с подозрением заглянул ей в глаза.

— А кто из полицейской машины выходил?

— Я, — созналась Ан-Мари, — один знакомый подвез.

— Наши в таких машинах не ездят, — нравоучительно произнес мальчик.

— Ты от Барбары? — догадалась Ан-Мари.

Какая-то тень сомнения все еще блуждала по румяному личику, и наконец юный посланец решился.

— Она ждет тебя во второй день недели. Место прежнее. 9 часов.

— Спасибо, — Ан-Мари улыбнулась. — Буду.

— Смотри, не опаздывай, — строго предупредил парнишка, и Ан-Мари не удержалась от веселого смешка.

Посланец нахмурился и, с достоинством наклонив голову, поспешил прочь.

«Обо мне помнят, — подумала Ан-Мари. — Меня ждут. Я нужна для борьбы — что еще требуется человеку?»

4. ПОТЕРИ И ОБРЕТЕНИЯ

Во вторник Ан-Мари никак не могла дождаться окончания рабочего дня. Она то и дело посматривала на квадратный циферблат контрольных часов, висящих над входом в отдел. Краузе недовольно хмурился, а Карина ехидно иронизировала;

— Ягодка начинает созревать. Куда торопиться одинокой девушке после службы?..

Ан-Мари молчала, в который раз укоряя себя за несдержанность. Уж очень хотелось поскорее увидеть Барбару.

Вечером заметно похолодало. Прохожие зябко кутались в однотонные плащи и куртки, не задерживаясь возле витрин магазинов и зазывающих вывесок ночных клубов.

Ан-Мари пришла к знакомому месту на 15 минут раньше назначенного времени. Следовало незаметно потратить эти лишние минуты. Ан-Мари спустилась по лестнице в маленький подвальчик, где за десятком столиков сидели, тихо переговариваясь, посетители. Она присела за самый ближний к выходу, рядом с мужчиной, безжизненно склонившим голову над пустой тарелкой. На освещенном пятачке в глубине подвальчика резвились жонглеры-акробаты. Невидимый пианист наигрывал печальную мелодию.

Мужчина поднял голову и непонимающе уставился на Ан-Мари.

— Ты?.. Пришла?.. Но я тебя не звал! Ты не можешь…

Его блеклое, обтянутое сморщенной кожей лицо со вздутыми синими подглазниками вызывало жалость и отвращение.

— Зачем ты здесь? Мне и так тошно…

Он отклонился назад, разглядывая Ан-Мари.

— Но ты здорово изменилась! Тебя все-таки выпустили?..

Ан-Мари попыталась встать. Ее явно принимали за другую.

— Сиди, — попросил мужчина. — Презирай, но сиди.

Он всхлипнул и судорожным движением провел рукой по щеке.

— Щетина. Я стал редко бриться… Но я не мог не сообщить! Такой важный факт! Государственный интерес! Апостолы…

Мужчина поперхнулся и прижал ладони к вискам.

— Они приехали и почти сразу же все нашли. А если бы сообщил кто-то другой? Ты только представь: с кем бы остались тогда наши крохи? Ты не подумала о них! Ты жаждала справедливости! Ты… А я не мог! Обязанность патриота! Долг!